О чем молчит ласточка
— Что у тебя с распорядком дня? — спросил он, вернувшись. — Я-то молодец, что приехал в отпуск, а у тебя ведь работа…
Володя отмахнулся.
— Я тоже взял отпуск — не хочу отвлекаться. Не сгорит без меня фирма, — уверенно ответил он, хотя на самом деле сомневался в этом. — Мне, конечно, пару раз придется съездить в офис, кое-что подписать да решить по проектам. Но в целом… зачем мне Брагинский, в конце концов?
— Ясно. Просто я тоже не хочу тебя отвлекать…
Володя делано возмутился:
— Это не ты меня отвлекаешь от работы, а работа отвлекает от тебя. Ты приехал совсем ненадолго, я смогу отложить свои дела.
Юра опустил взгляд в чашку с кофе.
— Спасибо… — пробормотал он негромко и вдруг встрепенулся: — Кстати! Ты послушал весь мой диск, до конца?
Володя кивнул:
— Да, но последняя композиция… если честно, ее я не понял. Решил, что раз ты приезжаешь и раз этот трек о тебе, то послушаем вместе, чтобы ты мне все объяснил… Ты не обидишься?
Юра замотал головой.
— Нет, конечно. Я так и думал, что последний для тебя будет сложнее, ведь ты не знаешь моей истории. Ладно, послушаем, но давай не сегодня. Сегодня мы идем гулять с Машей! Она мне уже весь телефон оборвала.
— О господи, еще же рань!
— А ты думал, чего это я проснулся до обеда? Думаешь, сам?
— Вот ведь… — пробурчал Володя. — Лучше бы я тебя разбудил как-нибудь… поинтереснее…
Юра мечтательно улыбнулся, но тут же мотнул головой, будто сгоняя с себя остатки сна, и весело скомандовал:
— Так, решено: одеваемся — и в Харьков!
Приезду Юры радовался будто не только Володя, но и сама природа. Весна уверенно отвоевывала у зимы свои права: небо прояснилось, солнце слепило глаза, пели птицы. Услышав веселое щебетание, Володя отчего-то вспомнил редкую гостью в этих местах — ласточку, что прилетала к нему во двор прошлой осенью.
— Хорошо здесь, когда нет дождя и грязи, — прокомментировал Юра, выйдя на улицу. И, глубоко вдохнув, сказал: — Весной пахнет.
Володя выгнал Герду из дома во двор, насыпал в миску возле будки корма и направился к машине.
— А если дождь пойдет? — спросил Юра, следуя за ним. — В смысле, Герда ведь на улице…
— Во-первых, я не закрываю двери дома, она умеет цеплять их лапой и открывать. Ну а в крайнем случае у нее есть огромная будка, куда мы с тобой даже вдвоем поместимся.
— А не страшно оставлять двери открытыми?
— Так ворота во двор закрыты.
Юра ничего не ответил, лишь многозначительно хмыкнул.
С Машей договорились на три часа дня, а до этого времени решили пройтись по парку Шевченко. Впрочем, долго гулять не вышло. Юра надел тонкие белые брюки и быстро замерз, да и Володя, привыкший ездить на машине, а не ходить пешком, тоже ощутил всю обманчивость весны. Солнышко-то пригревало, а вот ветер еще дул холодный, так и норовил пробраться под одежду и украсть все тепло. Поэтому они решили отложить осмотр Харькова на другой раз, а Машу дождаться в кафе рядом с метро. Но той не сиделось дома, и она позвонила на полчаса раньше оговоренного времени. Сообщила, что уже ждет под Градусником.
Юра заметил ее издалека, замахал рукой. Володя удивился — надо же, столько лет не видел, а сразу узнал. Еще больше удивился, когда, вместо того чтобы просто поприветствовать, Юра подхватил ее и закружил в объятиях — та аж взвизгнула.
— Сидорова! — воскликнул Юра, ставя ее на ноги. Держа за плечи, он уставился на нее, прищурился и вынес вердикт: — Какая была, такая и осталась!
Та цокнула, закатив глаза.
— Да ладно тебе, Конев! А сам-то! — И заулыбалась. — И вообще-то я уже давно не Сидорова…
— Для меня ты всегда останешься Сидоровой… Потому что ты, коза, мне всю жизнь испортила, — расхохотался Юра.
Маша не обиделась, уловила шутку и тоже засмеялась, но для приличия легонько стукнула Юру по плечу.
— Надо же, — прокомментировал Володя, когда наконец они обратили на него внимание. — А помнится, раньше прямо терпеть друг друга не могли.
Юра прыснул:
— Я так выражал свою любовь к ней!
Маша кокетливо откинула с плеча волосы и снова закатила глаза.
— Ой, да на кой ты мне сдался!
— Да уж, куда там я? То ли дело Володя! — съехидничал Юра.
Маша прыснула и многозначительно посмотрела сперва на одного, потом на другого.
— Действительно — то ли дело Володя, да, Юра?
Продолжая неоднозначно шутить, они направились в кафе. Володя еще не успел проголодаться и выпил воды, а Юра заказал себе мороженого. Маша, кокетливо сославшись на диету, ограничилась чаем.
Володя в основном слушал, говорили больше Юра с Машей. Они вспоминали свои смены в «Ласточке», общих друзей и забавные истории. Володя, лишь однажды побывавший в этом лагере, едва ли мог поддержать тему, да и не хотел мешать — с Юрой он еще успеет наговориться. Минут через тридцать стало понятно, что беседа бывших заклятых врагов закончится еще нескоро, и Володя решил ненадолго оставить их — пройтись до работы.
До офиса отсюда было рукой подать — через площадь Конституции вниз по Сумской.
Володя забрал книги по немецкому, раздал поручения сотрудникам и, встретив Брагинского, позвал его в кабинет.
— И как же это тебя на работу занесло в отпуске-то? — Он развел руками.
— Да разве вас так просто бросишь? — скривился Володя. — Возьмете и вообще все фуры на границе забудете.
— Ой да перестань! — отмахнулся Брагинский. — Наша-то в чем была вина?
— В том, что мне не сообщили. Дим, давай, чтобы больше такого не повторилось, договорились?
— Так точно, товарищ начальник, — отшутился тот. — Куда поедешь, кстати?
— Поеду? А, отпуск… Я остаюсь в Харькове, у меня тут… дела.
Прищурившись, Брагинский торжественно развел руки и медленно кивнул.
— Те же дела, что и в новогодние каникулы? То-то, я смотрю, зачастил ты в отпуска, Вов! Когда проставляешься?
Володя лишь устало вздохнул:
— Жениться я не собираюсь, если ты об этом.
— И правильно! — Брагинский похлопал его по плечу. — Зачем торопиться? Всему свое время! Ну давай, иди с богом, семья — это самое важное.
Пусть Брагинский не знал о Володе всю правду, но за годы дружбы с отцом он стал воспринимать его как родного сына, о чем, особенно под градусом, заявлял открыто. Брагинский искренне любил Володю и, узнай о нем правду, возненавидел бы с той же искренностью. Во всяком случае, так считал Володя, поэтому при общении с ним всегда был начеку и старался не завираться.
Вернувшись в кафе, Володя обнаружил, что заклятые друзья уже успели приговорить две бутылки шампанского. А Маша, еще час назад следившая за фигурой и пьющая лишь чай, теперь с удовольствием уплетала десерт из сливок, фруктов и шоколада. Когда Володя подошел к столику, она что-то заговорщицки шептала Юре, перегнувшись через стол, и хихикала.
— Интересный тут чай подают, — заметил Володя. Он присел рядом с Юрой, потянулся к меню. — Пообедаем? Или вы сегодня только шампанским с десертами питаетесь?
Юра широко улыбнулся и пожал плечами.
В отсутствие Володи эти двое, видимо, успели перебрать все истории из «Ласточки», поэтому теперь Маша расспрашивала Юру о Германии. Тот с энтузиазмом рассказывал, и Володя, уже ориентируясь в теме, даже смог поддержать беседу.
Где-то через час Маша начала зевать — еще бы, после двух-то бутылок шампанского. Юра тут же вскочил и потянул всех гулять в парк, несмотря на логичные доводы трезвого Володи, что на улице к вечеру похолодало еще сильнее.
Впрочем, до парка они так и не дошли. Сумскую в этот день продувал порывистый ветер, и, когда они добрались до ХАТОБа, Маша уже постукивала зубами.
— Я же говорил, что замерзнем, — проворчал Володя. — Никто меня не послушал.
Маша отмахнулась и вдруг ткнула пальцем в афиши на здании театра:
— О, Володь, смотри, опять «Призрак Оперы» в мае приезжает!
— Ты хочешь сходить еще раз?
Маша замотала головой.
— Да нет, зачем, уже ходили ведь… Лучше на что-нибудь новое. Хотя, может, Юре интересно? Юра, ты видел «Призрака Оперы»?