Белая лошадь, черные ночи (ЛП)

Только когда я стягиваю с себя сорочку, почти сухую и чистую, без пятен крови, я замечаю, что Мист тоже исчезла. На секунду мое дыхание перехватывает. Странно. Бастен и Мист исчезли? Должно быть, он уехал на ней в лес, но я не могу понять, зачем. Может, водопад заглушал звуки дичи, и ему пришлось забраться глубже, чтобы поохотиться.
Неважно. Мой желудок урчит, но я могу подождать. Вчерашние угли еще теплые, и я дую на них, пока огонь снова не начинает весело реветь. Я провожу рукой по декольте, играя с кружевом. Теперь, когда знаю, что каждый греховный акт в главах бессмертной Алиссанты люди могут повторить, я не могу перестать фантазировать о том, как мы с Бастеном воссоздадим каждую извращенную позу на этих иллюстрациях.
Если я смогу так сильно отклониться назад…
Мои щеки начинают пылать. Я прочищаю горло, расправляя складки сорочки, чтобы занять руки. Может быть, сорочка и подержанная, но она хотя бы прикрывает то, что нужно. Мне приходит в голову, что больше нет необходимости ехать голышом. Жестокая игра лорда Райана окончена. Мы с Бастеном выиграли, отказавшись от игры.
Проходит еще час, прежде чем я наконец слышу стук копыт Мист. Они въезжают в пещеру, с пояса Бастена свисает ободранная беличья тушка. Какая добыча, за которой Бастен не смог сходить пешком. Я улыбаюсь про себя тому, как эти двое ― души, которых я люблю больше всего, ― стали друзьями.
Бастен спешивается и приседает перед огнем, чтобы добавить несколько щепок, его темные волосы закрывают лицо, мощное тело сгорбилось. Его лицо погрузилось в привычную хмурость. Я любовно закатываю глаза. Мой волк такой ворчливый, пока не позавтракает.
Дразняще обнимаю его за шею и целую в щетинистую щеку. Он вздрагивает, а я только крепче прижимаюсь к нему. Прошлой ночью он касался моего тела в тех местах, о которых я даже не подозревала. Сегодня утром нет места для смущения. Мы собираемся отправиться к океану. Каждую ночь мы будем воспроизводить очередную греховную позу со страниц «Книги бессмертных». Впервые в жизни мне кажется, что в моих ладонях настоящее счастье.
― Доброе утро, ― сладко дышу я ему в ухо.
Он осторожно высвобождается из моих объятий, чтобы заняться приготовлением белки. В течение нескольких минут это занимает все его внимание. Наконец он делает рваный вдох.
― Твое платье высохло?
Его голос тверд. Он решительно настроен оставаться раздраженным, что пробивает небольшую брешь в моем хорошем настроении, но я все равно проверяю платье, которое разложила сушиться.
― Да, в основном. Подол немного сырой.
― Придется потерпеть. Нам нужно двигаться.
Я не могу понять, почему Бастен ведет себя так отстраненно, если только дело не в прошлой ночи. Он ведь не жалеет об этом? Это невозможно. Никто не может жалеть о том, что мы делали вместе. Он, похоже, наслаждался этим вчера вечером… и сегодня рано утром.
Повернувшись к Мист, я мысленно спрашиваю:
Где вы были?
В деревне, ― отвечает она, пожевывая травинку. ― В четырех холмах отсюда. Он послал сообщение.
Я поворачиваюсь к Бастену, хмурясь.
― Ты отправил сообщение сегодня утром? Куда?
Он коротко бросает осуждающий взгляд в сторону Мист, но он должен знать, что мы с ней все друг другу рассказываем. Надрезая свежезажаренный кусок беличьего мяса, он бормочет:
― На север. Сообщил, что мы прибудем завтра днем.
Я неловко улыбаюсь.
― На север? Саленса ― это запад.
Неужели наши занятия любовью прошлой ночью помутили его рассудок? Он же охотник. Он знает направление так же хорошо, как то, что небо вверху. Мое сердце начинает странно сжиматься, трепыхаться, как пойманный кролик.
― Мы идем на север, ― отрывисто произносит он.
Моя кривая улыбка растягивается шире, все более неуверенно, пока я качаю головой туда-сюда. О чем он говорит? Единственный значимый город на севере ― Дюрен. А в остальном ― только Чернолесье и, в конце концов, пограничная стена с Волканией. Может, я и не мастер географии, но нет ни одного правдоподобного маршрута, чтобы путь на север привел нас к побережью. Более того, если мы поедем в сторону Дюрена, то окажемся на территории Валверэев ― прямо в логове врага.
 
Невидимый кулак сжимается вокруг моего горла, когда зарождающийся страх впивается в меня, как когти в спину. Мое сердце начинает биться сильнее, как у загнанного в ловушку животного, которое видит, что приближается охотник.
Он предает меня.
Уверенность в этом пронзает меня, как лезвие. Боги. Это не может быть правдой, не так ли? Я слишком остро реагирую. Но в глубине души я знаю, что это не так. Бастен везет меня в Дюрен, как и планировал. Он собирается отдать меня в объятия лорда Райана, несмотря на все, что произошло прошлой ночью, на все наши перешептывания и обещания. Несмотря на то, что я стонала его имя. Несмотря на его собственную страсть!
Я смотрю на него, не в силах поверить. Неужели это правда? Бастен ― просто еще один мужчина, который скажет девушке все, что угодно, лишь бы засунуть в нее свой член?
Я смотрю на него, медленно умирая. Мои легкие борются за дыхание. Паника проникает в мои кости. Мой голос едва слышен, когда я шепчу:
― Это… это была ложь? Саленса? Ты все еще везешь меня к Райану?
Он встает и грубо смахивает пепел со своих ладоней, не встречаясь со мной взглядом.
― Да ладно, Сабина. Даже ты не можешь быть такой наивной. Ты же знаешь, что я работаю на Лорда Лжецов. Я знаю толк во лжи.
Я вздрагиваю, словно мне дали пощечину.
Я все еще чувствую себя оцепеневшей, но пойманный кролик в моей груди отказывается сдаваться без боя. Когда гнев закипает во мне, я рычу:
― Так ты просто хотел меня трахнуть? Ты играл со мной?
Он усмехается, сворачивая одеяло, чтобы упаковать его в дорогу.
― Похоже, ты меня раскусила, маленькая фиалка.
В его голосе звучит совершенно чуждая подлость. Бастен бывает разным ― сварливым, холодным, вспыльчивым и жестоким, но не подлым. Мы проводили вместе каждый час каждого дня на протяжении нескольких недель, и я никогда не слышала такого тона. Он также не играет в игры. Все в Бастене устроено просто, как у животных, которые живут в этом лесу и не могут обмануть, даже если бы захотели. Это одна из тех черт, которые привлекают меня в нем. Он не лжец. Он ― полная противоположность тому, кто купил меня в качестве невесты и заставил отправиться в эту извращенную поездку.
Я знаю это о Бастене. Я знаю его, возможно, даже лучше, чем он сам. И все, что он сказал мне прошлой ночью, не было ложью.
Мои губы плотно сжимаются.
― Нет. Я тебе не верю.
Он снова застывает, но лишь на мгновение, после чего запихивает одеяло в мешок, словно оно его оскорбило.
― Поверь мне, маленькая фиалка. Тебя слишком долго держали взаперти. Ты красива, но не очень умна. Мужчины лгут ― прими это.
Вот оно, снова это режущее лезвие, и это не он.
С колотящимся в горле сердцем я кладу дрожащую руку на выгнутую шею Мист. Моя храбрая девочка. Слава богам, что она у меня есть. Она всегда возвращала меня с порога паники.
Я прошу ее:
Расскажи мне побольше о том, куда ты ходила сегодня утром. Я хочу знать, что именно произошло с того момента, как он проснулся.
Она опирается своим весом на мою ладонь.
Он не спал.
Мне требуется секунда, чтобы уловить ее смысл.
То есть он совсем не спал?
Ты спала, а он нет. В его сумке лежал листок. Знаки на нем испугали его. От него пахло страхом.
Бывает трудно понять смысл слов животного, даже если они внятные, и я не могу понять, что пытается сказать мне Мист. Иногда она называет бумагу листом, но это моя единственная подсказка.
Я иду к мешку Бастена и начинаю вытаскивать одеяло, которое он запихивал в него, в поисках этого загадочного листка бумаги.
― Какого черта ты делаешь? ― огрызается Бастен.