Другие грабли (СИ)

— А у тебя дети есть, Чапай?
— Нет, — сказал я.
— Ну, все еще впереди, — сказал Сашка. — Сейчас помедленнее, нам на следующем светофоре направо.
  
Глава 10
 
Эксперимент с тональным кремом приемлемых результатов не показал. Сашке-то, по его собственному признанию, в аналогичных случаях помогала жена, но она была на даче, а ехать за город и тревожить женщину подобными просьбами я бы не стал.
У меня же ни фига не получилось, как я ни старался. Фингал все равно был виден, вдобавок, половина лица отличалась от другой по цвету и еще и нездорово блестела. И поскольку изображать одного из врагов Бэтмена мне не хотелось, я поступил так, как и поступают все нормальные люди в таких случаях — нацепил солнцезащитные очки.
В квартире моего предшественника нашелся «рэй-бан». Наверное, тоже в какой-нибудь из своих командировок прикупил, или в «Березке».
В общем, линейку в честь первого сентября я провел в темных очках и с каменной мордой какого-нибудь американского специалиста по строевой подготовке, благо, что от меня ничего и не требовалось. Нарядный старшеклассник пронес нарядную первоклассницу на плече через море цветов, она дежурно позвонила в колокольчик, и все начали разбредаться по своим классам, и я тоже навострил лыжи в сторону спортзала.
— Постойте, Василий, — ну конечно, не стоило и рассчитывать, что она не заметит…
— Иванович, — машинально добавил я.
Надежда Анатольевна подошла поближе и довольно фамильярно протянула руку к моей голове, поднимая очки за дужку и любуясь фингалом.
— И как прикажете это понимать?
— Несчастный случай, — сказал я. — Чайник закипел, я побежал на кухню и по дороге об косяк ударился.
— Об косяк, значит?
— Да, — сказал я с самым невинным видом, на который только был способен.
— А этот косяк сейчас заявление в милицию на вас не пишет?
— Исключено.
Она покачала головой. Ее мнение обо мне, и так невысокое, сейчас свалилось куда-то в область отрицательных величин.
— Вы знаете, Василий…
— Иванович.
— … Иванович, я не впечатлена. Какой пример вы собираетесь показывать своим ученикам, разгуливая по школе с этаким бланшем?
— Я мог бы прочесть им небольшую лекцию о бытовой безопасности, — сказал я. — Типа, остерегайтесь косяков злоумышляющих…
— Не паясничайте, — сказала она.
— Ладно, не буду, — я вообще довольно покладист. — На самом деле, тут нет никакого криминала, просто я зевнул, а спарринг-партнер на тренировке силы не рассчитал. Я ж физрук, я должен себя в форме поддерживать…
— Пусть так, — сказала она. — Знаете, пока мое мнение о вас крайне невысокое, и вам придется изрядно потрудиться, чтобы изменить его в лучшую сторону. А если в худшую… то можете просто продолжать в том же духе, и тогда я поставлю вопрос о вашем профессиональном соответствии.
— Понял, принял, исправлюсь, — сказал я.
Но, по-моему, она мне не поверила.
Виктор на линейке не присутствовал. Мне кажется, дай ему волю, он бы вообще из своей каморки рядом со спортзалом не выходил. Первый урок у нас обоих был свободным, и я зашел к нему, чтобы поздороваться.
— Проблемы? — осведомился он, глядя на мой синяк.
— Нет.
— Помощь нужна?
— Думаю, нет, — сказал я. — Но спасибо, что предложил.
— Ладно, — сказал он и зашуршал газетой.
Я было подумал, не спросить ли у него совета по поводу завуча, но после некоторого размышления отказался от этой идеи. Он спрашивал про проблемы, а Надежда Анатольевна проблемой не являлась. Проблема — это то, что обычно имеет решение, пусть добраться до него порой бывает трудно и неприятно.
А люди вроде Надежды Анатольевны — это стихия. Она просто существует, и она может обрушиться на тебя в любой момент, и как бы ты ни готовился к этому, какие бы меры предосторожности ни принимал, это не может гарантировать твоей безопасности, ибо стихийные бедствия могут произойти в тот момент, когда ты этого меньше всего ждешь.
Внезапно.
Как снег на голову.
* * *
В мое время первое сентября уже не было учебным днем. После линейки и первого звонка проводился символический урок знаний, после чего нарядные школьники разбредались по домам или, если погода была хорошая, по паркам. Но здесь… точнее, сейчас это был полноценный учебный день, и уже на следующем уроке я познакомился с десятым «А».
 
Ну, что я могу о них сказать? Обычные школьники.
Разумеется, они болтали, хихикали и не соблюдали дисциплину. Разумеется, стоило мне представиться, как сразу же прозвучала шутка про Чапаева. Она всегда звучит, оттого у меня и прозвище такое. Если бы мне давали по рублю за каждое «прям как Чапаев», и я вкладывал бы их в биткоины, то к своему родному две тысячи девятнадцатому мог бы прикупить себе «твиттер» и как-нибудь его переименовать, чтобы все возмутились.
Для того, чтобы посмотреть, на что способно нынешнее поколение школьников, я предложил им пробежать кросс. Разумеется, сам я побежал вместе с ними. Кто-то скажет, что это позерство, а я скажу, что это демонстрация преимуществ занятий спортом и здорового образа жизни.
После кросса (результаты были довольно средние, ненамного лучше и ненамного хуже тех, к которым я привык), я выдал мальчишкам футбольный мяч и стал наблюдать, как они делятся на команды. Девчонкам я тоже выдал мяч и предложил сыграть в пионербол на соседней площадке.
И так еще пять раз.
Душа в школе не было даже для преподавателей, так что после уроков мне пришлось кое-как обтереться полотенцем в туалете и сменить одежду.
Я вернулся в каптерку, чтобы забрать бумаги, которые требовали заполнения, и наткнулся на осуждающий взгляд Виктора.
— Что не так?
— Говорят, ты сегодня шесть раз кросс пробежал, — сказал он.
— Было такое.
— Зачем?
— Чтобы произвести на обучающих благоприятное впечатление и мотивировать их своим примером.
— Ты, конечно, молодой, но все-таки, не настолько молодой, — сказал он. — Твое дело — ставить задачи, показывать и разъяснять, а не делать все вместе с ними. Загонишь ты себя, Василий.
— Ну, я ж не собираюсь на постоянной основе с ними бегать, — сказал я. — Сегодня это было в рамках знакомства, так сказать.
— По школе уже ползут слухи, что ты чуть ли не олимпийский чемпион, — сказал он.
Я пожал плечами. Пусть уж лучше обсуждают это, чем мой синяк.
А обсуждать все равно будут. Новые лица всегда вызывают определенный интерес.
— Каким, говоришь, спортом ты занимался?
— Дзюдо, — сказал я. У лжецов должна быть хорошая память, так что я в свое время специально тренировался. В моем прошлом ремесле жизненно важно было четко помнить, что и кому ты сказал, и что он тебе на это ответил.
Ну, там еще множество нюансов было, и все — жизненно важные.
— Не похож ты на дзюдоиста, — сказал он.
— А как, по-твоему, должны выглядеть дзюдоисты? — спросил я.
— Даже не знаю, — сказал он. — Ну ладно, это дело не мое. Но запомни мои слова Василий, перестань так выкладываться, иначе тебя и до конца первой четверти не хватит.
— Угу, — сказал я, забрал бумажки и пошел в учительскую. Там, конечно, существовал риск нарваться на Надежду Анатольевну и выслушать очередную порцию упреков, но здесь для двоих действительно места не было.
Да и разговор этот перестал мне нравиться.
В коридоре я наткнулся на Ирину. Сказать, что при виде нее мое сердце забилось чаще, было бы поэтическим преувеличением (а возможно, симптомом гипертонии), но встретить ее все равно было приятно.
— Василий, я ждала вас, — заявила она.
— Я тронут и приятно удивлен, — сказал я. — Вы таки решили пойти со мной в кафе?
— Давайте поговорим серьезно, — предложила она. — Что у вас случилось?
— Э… ничего, — сказал я. — Ну, то есть, разумеется, по мелочи всякого наслучалось, но я не очень понимаю, о чем вы.
— О вашем лице, — сказала она. — Что с ним?