Рубеж-Владивосток (СИ)

— Вам тоже приглянулась картина, сударь?
От нежности в голосе ахнуло в груди. Впервые услышал её и очаровался вновь. Сглотнув пересохшим горлом, попытался ответить достойно.
— Да, — всё, что сумел выдавить.
Посмотрела на меня вдруг! Обдавая ещё большим жаром. И тут же отвернулась, улыбаясь себе под носик.
— А если бы художник рисовал очередной эпизод? — Продолжила непринуждённо, снова изучая картину.
— Эм… простите, сударыня?
— Очередной эпизод, — выдала вдруг с удивлением, вновь на меня взглянув уже с задором. — Он бы написал разрушенный порт? А что тогда бы сталось со всеми этими людьми на холсте? Такими маленькими по сравнению с ужасным существом.
Столь много слов незнакомцу придало мне уверенности. И я собрался с мыслями.
Никогда раньше не видел этой картины, но глаза быстро отыскали особые детали, давая мне возможность блеснуть перед барышней.
— Полагаю, оргалид успеет разломать лишь этот пирс, — говорю деловито. — Едва ли весь порт.
— Вот как? — Ахнула, на меня взглянув вновь.
И улыбка сама наплыла на моё лицо, как живая. Удивить её оказалось удовольствием высшего разряда.
— Да, — воодушевился я. — Видите шлейф в небе? Вот здесь, светлый и изогнутый.
Показываю направление, куда смотреть, рукой.
— Постойте–ка, действительно, — произнесла, сделав полшага к картине и встав даже на цыпочки.
Изящные изгибы фигуры восхитили, но я увёл взгляд, дабы не быть пойманным её подругами. Которые, кстати, на нас уже посматривают.
— Это след от виража боевых мехаров, — комментирую. — Ударное звено уже на подходе. Скорее всего, если бы художник дорисовал всё, что делается правее пирса, то там бы уже над оргалидом нависали два истребителя.
— Неужели чудовище не подозревает? Оно так увлечённо разрушениями.
— Поэтому и заходят сзади. Особенно на Синего, — поясняю, чувствуя себя уверенно.
— Понятно, — ответила на выдохе, отошла от картины, даже дальше, чем стояла. И отдалилась от меня.
На подруг своих обернулась. Я тоже посмотрел украдкой. Перешёптываются девочки с улыбками и хитрыми выражениями на лицах. Что бы это значило?
— Спасибо, сударь, — произнесла моя незнакомка несколько отстранённо. — Очень познавательна.
— Простите, я не спросил вашего имени? — Спохватился, когда понял, что она собирается откланяться.
Посмотрела изучающе, повернувшись ко мне полностью. Очень внимательно и серьёзно. От чарующей глубины взгляда я вновь оторопел. Но, будто под гипнозом, оторвать ответного взгляда не смог. Пусть это и выглядит вызывающе, однако стало выше моих сил.
— По правилам этикета, подошедший мужчина представляется первым, — произнесла с лёгкой улыбкой и глубочайшим уколом.
— Но вы же… — начал и замялся, ибо слишком посерьёзнела.
Но вы же знаете моё имя, раз присылали записки — хотел сказать. Но поспешил исправиться:
— Князь Сабуров Андрей Константинович, — отчеканил.
— Хм, — вздёрнула идеально ровные тонкие брови. — Князь.
— Да, сударыня. По праву наследования, — пояснил с грустью.
— Соболезную утрате, ваше высочество, — ответила скорее формально, уловив смысл сказанного верно.
Кивнул с неловкостью. Кроме дворецкого ко мне так никто не обращается. И то скорее, чтобы порой приободрить.
— Леди Румянцева Татьяна Сергеевна, дочь графа Румянцева Сергея Илларионовича, титулов пока не заслужила, — присела в лёгком реверансе, вызвав у меня ещё большую неловкость. — Ах, да, князь. Форма юнкера вам идёт. Вы среди своих товарищей выглядите самым мужественным и сытым.
— Спасибо, сударыня, — ответил неуверенно.
— Не стоит, — обрубила вдруг строго. — Лишь констатирую факт. Все юнкера кроме вас набросились на закуски. Не сочтите за сарказм, слышала от офицеров, какое скверное столовое довольствие в военном училище. И, тем не менее, вы поспешили в зал искусства. К этой самой картине, осветив весьма интересную деталь, которой раньше я не замечала. Благодарю вас, юный князь.
Девушка, которой на вид лет девятнадцать, как и мне, внезапно показалась умом значительно старше. Оттого интереснее и ещё загадочнее.
 
Вспомнив о записках, предположил вдруг, что это некая игра. Что она притворяется или проверяет меня.
Но ответить мне оказалось нечего.
А она и не ждала, развернулась и двинула навстречу к подругам.
Татьяна Сергеевна, так она представилась. Леди Т. С. Всё сходится. И когда вдруг это осознал, то воспарил душой, как счастливый ребёнок, отбросив все сомнения.
Упаси Господь маячить перед ней лишний раз, с этой мыслью я спустился к товарищам. Все их шуточки кажутся мне низменными, совершенно лишёнными смысла. Вскоре юнкера уже видят мою отстранённость. Потому что я думаю только о ней.
В мыслях лишь бледно–розовый пергамент с её словами. А перед взором завораживающие глаза и блестящие сочностью губы, к которым хочется прикоснуться.
Какова же будет следующая записка? Как скоро её ждать? Вынесу ли я это ожидание…
— Простите, сударь, — раздаётся сбоку тоненькое.
И я вижу девчонку с подносом в бежевом фартуке прислуги. Лет пятнадцати, светленькая с большими светло–карими глазами. Худенькая совсем. Среди трёх служанок, хлопочущих в залах на этом вечере, выглядит самой юной и самой живой, куда ни посмотрю, всюду она и со всеми внимательна.
Видимо, оторопев от моей лучезарной улыбки, девочка продолжает, запнувшись:
— Осталось два бутерброда с ветчиной, а госпожа Третьякова велела обновить всё десертами. Жалко выкидывать, съешьте, пожалуйста.
— Почему же подошли ко мне, маленькая леди? — Интересуюсь с нескрываемым теплом.
— Простите, сударь, — затушевалась вдруг и двинула спешно прочь.
Но, похоже, не из — за меня.
В зал вошли сразу четыре обер–офицера гвардии, сияя бравыми улыбками и мундирами с полосками боевых наград. Не часто можно встретить меха–гвардейцев в наше нелёгкое время. Небесного цвета новенькая, идеально выглаженная форма, голубые полосы на погонах. Эрениевые кольца управления мехарами на пальцах, как и положено.
Два корнета, поручик и целый штабс–капитан, у которого от кольца самый насыщенный свет исходит.
При виде мощных и уверенных мужчин разволновался и заробел, похоже, не только я. Все мои товарищи чуть ли не по стойке «смирно» встали. А женщины, коих в зале человек пятнадцать набралось, уставились на вновь прибывших, как на нечто невероятное.
Гвардейцы же, сочными взглядами хищников окинув гостей, направились в другой конец основного зала прямиком к коменданту, который встретил их с распростёртыми объятиями вместе со своей семьёй.
Его младшая дочь, едва достигшая совершеннолетия, на капитана так посмотрела, что я аж смутился. Черноглазый жгучий взгляд барышни никак не вязался с раскрасневшимися щеками.
Там появилась и Татьяна Румянцева. Возникла откуда–то сбоку вместе с двумя подругами. И начала живенько общаться с гвардейцами, глядя на них с нескрываемым восторгом и выражая всю эмоционально–положительную палитру красок на лице. При этом впечатление сложилось, что они давно знакомы. Судя по тому, как многословны беседы, как легко, не соблюдая дистанции, наклоняются к ней офицеры.
Волнение разыгралось ещё сильнее, когда Татьяна вдруг чётко посмотрела на меня и заговорила с капитаном, который последовал её примеру, уставившись без всякого такта. Я сделал вид, что смотрю в сторону, но краем глаза продолжил наблюдать, как они перешёптываются.
Слишком уж по–дружески.
Мне захотелось просто уйти, но наш взводный и не думал покидать мероприятие. Пропал в бильярдной комнате наглухо, а юнкера рассосались по Дому офицеров так, что здесь, в главном зале, наблюдаю лишь четверть взвода.
Переборов смятение, отвлёкся. Мне вдруг захотелось тоже найти себе милую собеседницу. Желательно привлекательную. Но перед Татьяной все тускнели.
Часть зала, где находятся комендант и гвардейцы, оживилась. После бурных споров, задорного смеха, одна из подруг Татьяны, полненькая темноволосая девушка, неуверенно вышла к стоящему у фасадного окна блестящему от лака чёрному роялю.