Рубеж-Владивосток (СИ)

— А что мне делать, служба, — отвечаю и спешиваюсь, дабы снова не упасть.
— Вы правду сказали? — Спрашивает, а в девичьем голосе волнение. Впервые он таким детским кажется.
— Простите, вы о чём? — Уточняю, ощущая внезапную неловкость.
— Так и знала, — бросает с обидой.
— Да, вы действительно красивая. И очень робкая, — спешу исправиться.
— Вам что за дело? — Говорит вроде отталкивающим тоном, но в нём ощущается надежда.
Замешательство борю, ощутив себя в некой семейной сцене. С чего бы⁈
— Гвардейцев на пляже нет. Почему вы здесь? — Меняю тему.
— У меня невыполнимая задача, от которой я устала, — признаётся вдруг. — Ненавижу неопределённости. Когда от меня хотят сами, не зная чего. А здесь спокойно. Было… до вас.
Коня привязываю за сук и к ней иду, затаив дыхание.
— Вы позволите? — Спрашиваю.
Молчит.
Усаживаюсь рядом на кочку, метрах в двух. Не шевелится, словно и не дышит. Будто затаилась. Локоны её колышутся от порывов лёгкого ветерка. И я наслаждаюсь очертаниями губ, изяществом носика, густотой ресниц на опущенных веках.
— Я не разрешала, — говорит неуверенно.
— Прошу прощения, сударыня, — отвечаю и поднимаюсь.
— Стойте, — спохватывается.
Усаживаю свой зад обратно. И отчаянно борюсь с желанием сказать ей о том… что она дралась лучше всех в гвардии Небесной, что это я влез в мехара Суслова.
Что я тот, кого она ищет.
— Примите в знак… дружбы, — протягиваю ей медальон для фотокарточек на серебряной цепи.
Берёт в ладошку крохотную, а там мозолей затвердевших, как у дровосека! Ничего себе лапка у девушки. Рассматривает в закрытом состоянии.
Гусары посоветовали что–то подарить. На два рубля выменял.
— Эта вещь стоит денег, нет, — заключает, протягивая обратно.
— Вы меня обидите, если откажитесь, — выпалил.
Задумалась, опустила голову.
— Тогда я тоже вам что–то подарю, — заявляет.
— Охотно приму…
— Как ваше имя, простите? — Спрашивает, зажмуриваясь.
Похоже, слишком тяжело ей даются вопросы.
— Князь Сабуров Андрей Константинович, ныне на службе в гусарском полку.
Очередная пауза, будто борьба внутри неё идёт нешуточная.
— Агнесса, без титулов и прочего.
— Вы же майор…
— Номинально. Я просто инструмент, — признаётся. И уже начинает заинтересованно рассматривать вещицу. — Мне никогда подобного не дарили. Благодарю вас, Андрей Константинович.
Молчу теперь я. Рассматривает, открывая.
— Здесь пусто, — комментирует.
— Вставьте туда любую фотокарточку. И этот человек будет греть ваше сердце в самую трудную минуту.
Вздыхает.
— Вы романтик, — говорит с лёгкой улыбкой и убирает медальон во внутренний карман кителя, бережно сложив цепь.
Молчим ещё немного.
— Моё Поместье в бухте Якорной. Я буду всегда вам рад, — решаюсь и на это.
— Уже уходите? — Спохватывается даже, да ещё и поворачивается ко мне, распахнув свои огромные глазища, в которых я тут же тону, теряя всякую волю к тому, чтобы выгрести и выбраться на поверхность.
Мне и не нужно. Я в сказочном омуте. Но нахожу в себе силы ответить искренне:
— Нет… что вы… я просто опасаюсь, что слишком быстро улетите вы, Агнесса.
Отвернулась резко, словно опомнилась.
— Каждую секунду думаю об этом, — призналась и выпалила, обескуражив. — Кто вас так побил? Простите, если затронула вашу гордость.
Ах да, моя рожа всё ещё убавляет мне баллы очарования! А точнее просит кирпича.
— Все понемногу, — ответил и усмехнулся.
— Это как? — Снова посмотрела, озаряя аквамариновым светом, и я окрылился.
— Участвую в кулачных боях, — отвечаю без утайки.
— Вот почему у вас сбиты костяшки, — комментирует, снова пряча лицо в волосах.
— А вы наблюдательны.
— Я вижу всё, но… по–своему, — говорит с грустью.
Уже это слышал.
Но не видел, сколько у неё на кольце частиц эрения. Только сейчас обратил внимание, что их целых пять! Даже у Небесной всего четыре. У моего отца было четыре. Как эта девушка потянула столько⁈
Таращиться на управления кольцо нехорошо, поэтому увожу быстро взгляд, захлопываю «пачку».
 
— Если вам интересно, то я ещё ни разу не проиграл, — хвалюсь. Выходит несколько неловко.
— Если вы сопротивлялись, это уже мужество. Никогда нельзя сдаваться.
— Я знаю.
— Но раз не проиграли, это больше чем мужество. Это дух победителя. Не теряйте его.
— С этим сложно, — признался.
— Почему же? — Снова посмотрела на меня, но впервые уже я опустил свой взгляд на траву.
— Победы, как мечты. А они не всегда сбываются. Как бы ни старался.
— Андрей Константинович, — начала вдруг воодушевлённо.
— Просто Андрей… — поправляю с теплом на сердце.
— Я хочу дружить с вами, — заявляет!
Дыхание перехватило от такой прямоты. И я замешкался. А тут…
— Агнесса? — Раздался из её мехара мужской, несколько искажённый голос! — Агнесса, выйди на связь!
Девушка вскакивает, и я не успеваю ей сказать подобного в ответ.
— Простите, Андрей. Меня вызывают, — говорит официозно, не поворачиваясь ко мне, и спешным шагом идёт к своей чёрной машине.
Подрываюсь за ней. Потому что не хочу так расставаться.
— Агнесса, подождите, — говорю ей вслед.
Замирает на полпути до меха.
— Мне правда нужно ответить, сударь. И скорее всего, лететь.
— Тогда позвольте попрощаться, как подобает.
Чем она скромнее, тем смелее я. Спешу к ней, пока не убежала.
— А как подобает? — Переспрашивает и оборачивается.
Чёлка колышется, открывая ослепительное лицо. Но ему, чтобы подкосить меня взглядом нужна дистанция, а я уже близко! Настолько, что ей приходится поднять свою голову.
Прошу руку жестом, чтобы поцеловать. Подаёт неуверенно и с неким усилием. Касаюсь. И разряд тонкого, сладкого тока проходит в меня через наш первый контакт.
Обхватываю ладонь, не в силах удержаться. Агнесса не сопротивляется. Похоже, ошарашена моим напором. А я сам себя не узнаю. Мне хочется коснуться, ощутить и изучить её ладонь. По жёсткости кажется, что в перчатке рука. Неужели такая грубая кожа? А чувствует ли…
Пальцем провожу по внутренней стороне, едва касаясь и тяну к своим губам, опуская голову, чтобы поцеловать тыльную сторону ладошки.
Не успеваю.
Агнесса валится прямо на меня, как будто ноги у неё вдруг потеряли силу. Вес у неё маленький, поэтому стою, как стоял.
А она, завалившись неуклюже, уткнулась носом в грудь и сгруппировала у груди своей руками. Не удержался, обнял за плечи. Уже и не слышу, что там бормочут из кабины. Дыхание её частое ловлю, и сердца быстрый стук. Как пойманный воробушек в объятиях. Кроха.
От волос пахнет вкусно. И не надышаться.
— Простите, — шепчу ей над макушкой.
Через секунду отталкивает грубо, словно опомнилась. Ничего себе, силища.
— Что вы себе позволяете, — рычит, пятясь с опущенной головушкой.
А у меня слов в ответ не нашлось. Сам виноват, переборщил.
Удалившись от меня метров на пять, девушка вверх подпрыгивает неожиданно высоко, сгруппировавшись практически в позу эмбриона и на миг в воздухе зависая. Почти одновременно с этим со спины на неё мехар сам надвинулся так быстро, что я чуть не вскрикнул с испуга.
Будто тварь из металла страшная проглатывает, мехар в кабину девушку прямо на лету заключает. Двух метров до меня не долетел, статуей замер, вопреки ожидаемой инерции. При которой бы снёс меня к чёртовой бабке, а так только ветерком обдал с кусочками травки порубленной.
Когда девушка бьётся спиной о стенку, волосы, всколыхнувшись, лицо её открывают на несколько мгновений.
Прямой, строгий взгляд, сшибающий похлеще всяких апперкотов, устремлен на меня с претензией. И нотами цинизма. Но этот взгляд никак не вяжется с щеками её внезапно порозовевшими.
«Пасть» машины захлопывается, скрывая Агнессу полностью уже с завешенным чёлкой лицом. Мехар прыгает вверх и там врубает движки, уносящие её прочь от меня. Видимо, поняла, что может подпалить канаты на мундире. Пожалела.