Рубеж-Владивосток (СИ)

Тем временем два дирижабля, зависших чуть дальше, строчат из пулемётов в облака практически без остановки. Периодически пушки стреляют в воду, мощно поднимая её местами. Но там, где всплесков нет, похоже, снаряды находят свои цели.
В сочетании с коптильней из корабельных труб дымка на водном театре действий заполоняет собою всё, ухудшая видимость, а вскоре и сводя её к нулю. Остаётся только слушать выстрелы и наблюдать за всполохами огня в дыму.
Третий дирижабль в небе показался, приближаясь к своим. Будто бы над самым берегом из облаков выплыл. И как давай долбить из всех орудий и пулемёта с одного борта в направлении ещё правее эскадры.
Поначалу не понял, чего это он. А затем увидел целую стаю тварей, надвигающуюся с востока! Птице–образные оргалиды стали сыпаться прямо в море. Кто от снарядов, распавшись прямо в воздухе, кто от пуль, опрокидываясь камнем вниз. Первые упали всего–то в ста метрах от нашей береговой линии, остальные всё ближе и ближе. И словно от ливня, мелко забултыхалась вода от ледяных осколков.
— Ха! Ничего себе лётчики дают! — Стали радостно комментировать гусары, которые осмелились на это посмотреть. Не вооружённым глазом видно, как крошатся летающие гады.
Около дюжины белых оргалидов успел дирижабль поразить. А затем, приблизившись на достаточное расстояние, уцелевшие три твари вдруг резко рванули в разные стороны, уходя из сектора обстрела! И кинулись на газовое тело воздушного суда.
Гусары ахнули, наблюдая, как быстро снижается дирижабль, а вскоре уже стремительно падает в воду метрах в восьмидесяти от нашего берега. На лету видно, как люди пытаются выпрыгнуть из кабины. Нескольким это удаётся. Но всех накрывает волной от удара кабины, а следом закрывает и горящей «мантией».
От мощнейшего шлепка о воду и всплесков вперемешку с мерзким рёвом гадин страшно вдвойне.
И, тем не менее, гусары из окопов полезли и побежали на пляж к пирсу, где три лодки пришвартованы. Собрались спасать кого–то в море, да командир с бешеным криком стал всех возвращать. В зоне крушения все три оргалида целые показались! Заходили, как акулы с торчащими плавниками меж плавающих обломков.
С левой высоты гусары очередью из пулемёта по ним прошлись, там же заорали другие, что своих зацепить могут. Вот только кто там живой теперь…
Не прошло и пяти минут оргалиды вылезли на пляж!! Ящеры с крыльями под три с половиной метра сразу же попытались взлететь, чтобы достать нас скорее. Со стороны позиций началась беспорядочная стрельба из винтовок, приправленная криками паники. Сам пять точных выстрелов из семи сделал, а тварям, что об стену горох! Запоздало заработали пулемёты, сразу же исправляя ситуацию. Молодцы, братцы!
Двух тварей изрешетили прямо на берегу, третья успела взлететь и скрыться за утёсом, получив лишь несколько попаданий и насыпав близ окопов дымящихся осколков.
Один из пулемётов задымился от перегрева на левом фланге. Похоже, там и пар пошёл.
— Тащите воду! — Заорали бешено. — Почему недолили⁈
— А где два ведра⁈ — Взвинтился командир.
— Опрокинули, товарищ, капитан…
У некоторых от паники руки не слушаются и ноги не стоят.
Ощущение сложилось, что бой переместился с воды на полуостров. Дым постепенно рассеивается над заливом, открывая страшную картину.
Всего один броненосец из трёх с эскадры продолжает стрелять из орудий, словно на последнем издыхании. Двое других молчат, будто корабли–призраки дрейфуют. Над ними уцелевший дирижабль снизился практически до воды, и тоже ещё огрызается редкими выстрелами мелкокалиберного орудия. По его свесившимся канатам матросы из воды лезут. Несколько лодок спасательных там же ходят.
Ещё от одного дирижабля по морю только тряпка плещется. А нет, кабину тоже видно, угол её, канатом за покоящийся корабль прицеплена, чтоб совсем не утонуть.
Около получаса мы ещё ждём в окопах, затаившись. Я всё в подзорную трубу смотрю. А затем начинается суета уже позади со стороны лагеря. Массовое лошадиное ржание не предвещает ничего хорошего.
 
— Первое и второе отделения по коням! — Командует взводный, получив команду через прибежавшего гусара. — Один пулемёт с позиции грузим в телегу! Громов, Свиридов патроны получить!
Подорвавшись за всеми, озираюсь на пляж и вижу там Фёдора! Дед на лодке из–за утёса, куда оргалид скрылся, выгреб спокойно прямо на берег.
Гусары ему орут, чтоб залёг и полз, а дурень идёт себе хладнокровно мимо дымящихся останков на песке.
— Фёдор! — Кричу ему, задерживаясь. Хотя должен бежать за своим отделением.
В воде что–то блеснуло у пирса, и ахнуло у меня в груди. Рванул я за дедом, как ошалелый, не разбирая криков товарищей.
Дед увидел меня и поковылял быстрее. Ещё замахал, как дурачок.
Вперёд меня Азаров на лошади проскакал и его подхватил быстрее. Дали по пирсу с пулемёта, нас прикрывая. Фёдора в окоп к товарищам спустили. За грудки его трясу. Да он весь мокрый! Купался что ли⁈
— Ты чего⁈ — Рычу на него.
Глаза у деда серые аж серебром блестят. Какой–то он чересчур возбуждённый.
— Пора Андрюш, — говорит, тяжело дыша. — Они учуяли, пора.
— Да что пора⁈ — Трясу дальше.
— Уходить, я подсоблю, ты сможешь. Там проплыть теперь можно, — отвечает, как одержимый.
— Сбрендил, похоже, твой дед, — бурчит гусар за пулемётом.
— Князь! — Зовут гусары с конюшни. — Поторопись!! Время дорого!
— Смотрите за Фёдором, братцы, — прошу и спешу ко взводу.
— Андрюша, опомнись! — Кричит в след дворецкий. И дальше то ли плачет, то ли смеётся.
Похоже, спятил старый гренадёр. Сердце сжимается.
Но сопли жевать некогда! На меня благим матом взводный кричит. Винтовку за спину и бегу со всех ног. Коня мне на ходу вручают. Ещё запрыгнуть в седло не успел, а отряд уже погнал в сторону Владивостока, только пыль столбом. Даже тележка с двумя пулемётами и ящиком лент с патронами рванула, будто по воздуху полетела.
— Догоняй, князь! Беда! Враг прорвался! — Кричат товарищи.
Полсотни кавалеристов собрали, Азаров и сам ротмистр с нами рванули, значит дело серьёзное!
На развилке правее уходим в сторону Амурского залива, с которого тоже начинает доноситься шум боя.
Скачем, как угорелые, то под кронами высокими, то в чисто поле вырываемся с дороги на пересечёнку. Командир нас тормозит, телега с пулемётами теперь еле тянется, на кочках чуть всё из неё не вылетело.
Небо и без того пасмурное дымом заволокло. Гарью начинает нести с залива.
— Склады горят, — заключает взводный. — Не успели, братцы.
— Не дрейфь! — Восклицает Азаров. — Угля много! Всё не спалят, собаки серые!
— Да, только весь казачий батальон, охраняющий базу, положат, — прошипел ротмистр и рявкнул. — Первый, третий взвода за мной!! Остальные подтягивайтесь.
Помчали галопом, как угорелые. Грибоедов впереди всех мчит.
Стали срезать, ветки по лицу хлещут, шапка съехала на холку, спасибо ремешок крепкий придержал.
Вырвались к базе. Три склада из семи горят, чёрный дым столбом в небо валит. Весь забор по периметру переломан. Бой почти прошёл. Ещё на позициях кое–где хлопают винтовки, не пойми куда. Растерзанные и пожжённые тела казаков повсюду, останки оргалидов везде. И ползающих, и летающих. Один гигантский голубой оргалид в виде паука прямо на одном складе сверху лежит и жарится. Трещат ледышки, как шифер.
Неподалёку вагоны транспортного поезда перевёрнутые на железнодорожном пути. В двух местах рельсы вырваны и загнуты вверх, словно они из фольги. Метрах в сорока он позиций упавший дирижабль догорает. Оба артиллерийских расчёта на двух пригорках, будто в жерновах побывали, перемолоты, и не разберёшь, сколько орудий было да людей.
Заметили движение за насыпью со стороны моря! А там ещё два собакообразных двухметровых оргалида гоняют казаков.
Прям с сёдел стали по тварям стрелять, на себя отвлекая. Да всё мимо! Наша телега где–то по пути застряла.
Зато пулемёт казачий догадались выкатить, казака присыпанного растормошив. Патронов с гулькин нос наскребли. Перезарядили! «Максим» дал две длинные очереди и заклинило!