Проект "Переселение". Дилогия (СИ)
Бензовоз въехал на дорогу. Как приятно после степной тряски ехать по нормальной дороге. Приблизились первые домики. Не доезжая метров ста, я остановился. Приоткрыл дверку и встал на ступеньку. Ружье было в руке, с взведенными курками. Тишина, как и везде. Как сурикат возле своей норки, я еще немного поприсматривался и поприслушивался. Тихо. Осмотрел близлежащие дома. Тот, что справа был недостроен. Стены и крыша. Ни рам, ни дверей. А огород был засажен. Грядки расположились по фен-шую. Прямоугольники грядок, борозды с торчащими сухими палками, в которых уже не опознать их принадлежность к биологическому виду. Шланги и садовый инвентарь, разбросанный по огороду. Слева, первый дом был достроен. Наверно, местными куркулями. Двухэтажный, с непроницаемым забором. Перед домом, от ворот до дороги светлая плитка. Чугунный фонарь перед воротами подчеркивал статусность хозяев дома. То, что дом пуст, было ясно, по открытым настежь воротам. Вроде, никакой опасности вокруг. Я тронул автомобиль на самом тихом ходу, чтобы при любой опасности немедленно свернуть с дороги и пуститься наутек.
Открытые ворота богатого дома показали, что находится внутри двора за глухим забором. А таил он за собой страшные события. Во дворе стоял джип. Хозяева и вправду были не бедными. Водительская дверь открыта, багажник распахнут. Через стекло было видно, что багажник полон барахла. Хозяева перед исходом пытались набить его своим богатством, к которому они привыкли и гордились, как можно плотнее. Рядом с машиной валялся телевизор с огромной диагональю. Действительно нужная вещь, когда необходимо собраться за одну секунду, и бежать куда глаза глядят. Эта запасливость и стала причиной ранней кончины местных обитателей. Их мумифицировавшиеся в сухом и жарком климате трупы, в выцветших одеждах, лежали неподалеку. Земля им пухом. Все равно никто не выжил, ни те, кто продумал свое бегство, ни их противоположности. Просто одни продали жизнь подороже, а другие за бесценок.
Далее следы присутствия монстров были повсюду. Вдоль улицы попались несколько вскрытых Тяни-Толкаями автомобилей. Кое-где торчали лианы, иссохшие на постоянном солнце, с непременной россыпью жемчужин вокруг. Некоторые из домов сгорели. И теперь смотрели на мир закопченными глазницами пустых оконных проемов. Летающих тварей пока не появлялось. Я и не заметил, как углубился внутрь поселка. Новостройки сменились более простыми домами. Со следами давнишней эксплуатации в жилом фонде. С большим количеством надворных построек, и садов. Деревья еще держались. Их глубокая корневая система могла тянуть влагу из глубоких слоев почвы. Зеленые листья яблонь и ранеток контрастировали с желтыми кустами вишни и слив. Как мне хочется съесть свежего яблочка, плотного и кисленького. Надо будет приехать сюда на разведку, потом.
Улица, по которой я ехал, изогнулась и вывела меня к оврагу. От оврага потянуло болотом, стоячей водой. И вправду, дно оврага заросло густой зеленой травой. Рогоз, осока и прочая присущая влажным местам растительность, изумрудным цветом застилали овраг. Между густыми кустами проглядывала вода. Черная жижа, затянутая ряской. За несколько дней глаз настолько отвык от всех цветов, кроме желтого, что зеленый цвет неимоверно радовал глаз. Я зачарованно любовался яркой зеленью. Машина, почти на холостых оборотах, потихоньку двигалась вдоль оврага. Неподвижное солнце, словно через линзу разогревало и испаряло жидкость со дна оврага. Видна была вертикальная инверсия разогретого влажного воздуха. Вместе с воздухом поднимался болотный аромат. Он был по-своему приятен, особенно здесь, в пересохшем мире. Без подпитки из подземных источников, овраг уже давно бы высох. А пока он сопротивлялся новой действительности, как мог. Метрах в двадцати впереди, мелькнули несколько ярких пятен. Меня заинтересовало это. Приблизившись, я увидел старых знакомых. Это были лианы, стреляющие иголками. Их было несколько, и их основания скрывались на самом дне оврага, среди густых кустов осоки. Жертвы лиан, свалились в воду и до сих пор исправно подпитывали их. Растения выглядели очень хорошо. Яркий изумрудный цвет ствола и нереально большие и красивые цветы. Цветы были нескольких оттенков, от нежно-розового до красного. Росли прямо из ствола. Если бы Господь придумал самое умиротворяющее визуальное средство, то он обязательно включил в него эти цветы. Мне вспомнились засохшие лианы в районе автомобильного кладбища. Мне стало жалко эти растения, ведь они могли бы тоже радовать своей неземной красотой. Какие же мерзкие твари эти людишки, почему они так быстро высохли и не дали другим насладится божественным зрелищем.
Мне казалось, что мои мысли текут вполне обычным образом, что я полностью себя контролирую и отвечаю за свои поступки в каждый момент времени. Казалось, до тех пор, пока кто-то гигантский не вздохнул совсем рядом. Звук был негромкий, но настолько мощный, что стекла зазвенели в рамах. И похож он был на такой горестный вздох, словно тысячелетняя тоска владела гигантом. Но самое удивительное и страшное, что я осознал себя уже вне машины, одной рукой, державшимся за дверку, а ногами пытавшимся скользить по склону оврага. Когда, в какой момент я отключился и стал думать не свои мысли? Вопрос был без ответа. Меня подцепили и вели на смерть, да еще в таком приподнятом настроении. Я снова запрыгнул в кабину. Сердце колотилось в висках. Что если этот гигант придет сюда? Его так страшно было слышать, что я представляю каково его увидеть? Я же говорил себе, что только посмотрю с краю и все. Вот так и бывает, когда отступаешь от плана. Неслушающимися руками попытался развернуться на узкой улочке. Когда сдавал назад, под одним из колес дрогнул и осыпался в овраг грунт. Колесо просело и потеряло сцепление. Оно засвистело на больших оборотах. Машина стояла как вкопанная. Меня охватила паника. Как же я без машины, да в таком незнакомом месте. Я и пяти минут не протяну. Оставаться в неподвижной машине, результат тот же. Надо что-то предпринять. Забыв об осторожности, бросил машину и кинулся в ближайший двор. О ружье даже и не вспомнил. Не довел еще до автоматизма необходимый навык.
Во дворе на глаза сразу ничего не попалось. Я пока еще сам не знал, что ищу. Ждал подсказки от интуиции. Или правильней сказать, я был в панике и действовал неосознанно. Во дворе стоял загончик для цыплят. Его стенки были из горбыля сбитого штакетником. Верх прикрывала сетка-рабица. Моя бабушка растила в подобных загонах своих цыплят и утят. Я схватил одну из стенок и помчался назад к машине. В момент, когда я поравнялся с воротами, за мной послышался грохот. Я обернулся и обомлел. Во дворе кружился Тяни-Толкай. Он провалился через хлипкую крышу внутрь коровьей карды, и своим мощным телом ворочал железную кормушку и пустые ведра, создавая жуткий шум. Воистину, тварь с пустыми ведрами, к несчастью. Пришпорив себя, на пределе сил стартанул к машине с деревяшкой наперевес. Вставил ее под зависшее колесо, протолкнул, насколько хватило сил, и молнией залетел в кабину. Колесо буксовало и не хотело цепляться за мою подмогу. Тварь показалась в воротах, секунду поразмыслив, двинулась ко мне. Я схватил ружье. Подпустил на дистанцию, с которой не должен промахнуться и выстрелил. Хоть бы хны. Дробь отскочила от костяных пластин, не причинив ущерба. Чтоб тебя, мне некогда ждать когда, ты соизволишь подставить мне свое мягкое брюшко. Закрыл окно и принялся буксовать. Колесо дымило, но никакого эффекта не было. Стало быть, нужно прекратить бессмысленную возню и немного подумать. Вспомнилось, как отец учил выбираться из снега на малой тяге, чтоб двигатель почти глох. Для этого нужно искусно играть педалью газа и сцеплением. Мне, как паникующему новичку не удавалось правильно дозировать. Мотор заглох. Но час моей смерти, по календарю Всевышнего, еще не наступил. Тяни-Толкай своими извилистыми движениями исследовал брюхо моей машины, и по своей бестолковости залез под буксующее колесо. Не знаю, что это было, голова или хвост, теперь все равно не разобрать. Машина дернулась, почуяв сцепление, и поползла. Тварь, словно гусеница трактора, заматывалась под колесо. Шершавые острые пластины крепко держались за мою деревяшку. Машина выбралась из ловушки. И я без оглядки помчался прочь из этого гиблого места.