Анти-Горбачев
В этот момент зазвенел аппарат правительственной связи АТС-1 с гербом страны на диске.
– Слушаю, – сказал в трубку Романов, затем выслушал несколько предложений, говорившихся быстро и сбивчиво, сдвинул брови и набрал другой номер, который знал и без справочника.
– Сергей Леонидович, – сказал он министру обороны, – прошу прощения за поздний звонок… ситуация экстренная… да, угрожает… девятка может не справиться, прошу подбросить подкрепление… взвода вполне будет достаточно… хорошо, жду.
И вслед за этим он оповестил своих союзников по текущей борьбе, которые проживали в этом же доме, но на других этажах, и предупредил их о нововведениях.
– Я сейчас к тебе зайду, – сказал Щербицкий, – мне недалеко.
И через буквально пару минут в квартире Романова прозвенел дверной звонок.
– Что стряслось? – спросил Щербицкий, – зачем десантники?
– Мне только что позвонил один доброжелатель, которому я доверяю, – ответил Романов, – по его информации сегодня ночью возможны разные провокации.
– Стой-стой, – притормозил его Щербицкий, – что за провокации, от кого исходят, почему против нас?
– Начну с последних вопросов, – усмехнулся Романов, – потому что мы главные соперники товарища Горбачёва, и исходит всё это естественно от него. А насчёт деталей мой источник ничего сказать не смог… могу только предположить, что нас могут например аккуратно вывезти куда-нибудь и не допустить на завтрашний пленум.
– Бред какой-то, – немедленно отреагировал Щербицкий, – нас же девятка охраняет, кто и куда нас может вывезти?
– Девятка это ведомство Чебрикова, а он на стороне Горбачёва, – заметил Романов, – так что как говорит восточная поговорка – «на аллаха надейся, а ишака привязывай», десантники не помешают.
– Другой вопрос – как на это отреагирует тот же Горбачёв, не говорю уж о Чебрикове, на дополнительных десантников.
– Пусть как хочет реагирует, – зло отозвался Романов, – а нам главное дотянуть до пленума и правильно там проголосовать. Хрущёв в октябре 64-го, кстати, тоже наверно думал, что его девятка охраняет, а у девятки было своё мнение на этот счёт.
– Ну может быть ты и прав, – задумался Щербицкий, – выпить есть что-нибудь?
– Конечно, – открыл стеклянный шкаф Романов, – что предпочитаешь – коньяк пять звёздочек, Столичная, во, виски ещё есть, Джонни Уокер…
– Давай водку, – махнул рукой Щербицкий, – я тут краем уха слышал, что на похороны собирается весь мировой бомонд – с ними ведь встречаться придётся… ну тому, кто выиграет борьбу за пост. Ты как, готов к этому?
– Всегда готов, – ответил Романов, проглотив стопку Столичной, – я знаю, что точно приедут Гельмут Коль, Франсуа Миттеран и Беттино Кракси. Тэтчер под вопросом, а от американцев вице-президент должен быть, как его… Буш кажется.
– А от Китая?
– Дэн собирался… с ним очень хотелось бы поговорить поподробнее.
В это время зазвонил телефон правительственной связи, Романов выслушал, что ему сказали, потом обернулся.
– Всё в порядке, периметр нашего дома взят под контроль. Сейчас идут переговоры с людьми из охраны… опять звонят.
На сей раз это оказался Чебриков, который желал узнать, что за люди прибыли к дому на Косыгина и с чем это связано.
– Виктор Михайлович, – ответил ему Романов, – мне поступили данные о возможных провокациях против меня, Щербицкого и Кунаева. Я принял необходимые меры… нет, с вами я планировал связаться сразу после этого, но вы быстрее позвонили…
Остаток ночи и утро прошли без происшествий – перед тем, как спуститься в личную чёрную Волгу, он позвонил Соколову и отменил дежурство десантников. Щербицкий с Кунаевым предпочли ехать с ним в одной машине, от греха.
– У нас ещё час до начала совещания, – сказал Романов, глядя в окно на проносящуюся мимо весеннюю Москву, – можно попытаться перетянуть на свою сторону кого-либо из горбачёвских сторонников.
– И кого же конкретно вы имеете ввиду? – справился Кунаев.
– Так, кто там у нас в списке, – Романов достал лист бумаги из кармана и развернул его, – вычёркиваем самого Горбачёва и его свиту, Громыко, Алиева, Чебрикова, Шеварднадзе с примкнувшими Лигачевым и Рыжковым. На этих тратить время бесполезно… а вот Соломенцев, Пономарёв и Капитонов заслуживают нашего внимания. Давайте так сделаем – побеседуем с каждым с глазу на глаз, а затем может быть объединимся и попробуем устроить что-то вроде мозгового штурма…
Кратенькая справка по персоналиям.
Соломенцев Михаил Сергеевич (да-да, как Горбачёв), 72 года, из Липецка, инженер-механик по образованию, на фронт не попал, потому что налаживал танковое производство на Урале. Затем резко пошёл по партийной линии – Челябинск-Караганда-Алма-Ата-Ростов. Ещё более резко поднялся после снятия Хрущева, стал секретарём ЦК и завотделом тяжёлой промышленности, затем предсовмина РСФСР. Андропов передвинул его на позицию председателя Комитета партконтроля.
Из интересных подробностей его жизни можно вспомнить шашни с замужней медсестрой в Казахстане, из-за чего он полгода просидел без работы, а также неприязнь к украинцам – он, к примеру, не один раз упрекал тогдашнего первого секретаря КПУ Шелеста в излишнем увлечении украинским языком и возвеличивании Тараса Шевченко и Леси Украинки. Брежнев же, например, считал его заместителем по России (отдельной российской компартии у нас нет, говорил он, так что будешь неформально заниматься этими делами).
Снимут Соломенцева со всех постов через 3 года, в 88-м.
Пономарёв Борис Николаевич (а этот как Ельцин), 80 лет, из Рязани, повоевал на гражданской, затем после двух высших образований (этнологический факультет МГУ и институт красной профессуры) передвинулся на партийную работу с уклоном в международную область. Директор института истории партии, референт Георгия Димитрова в Коминтерне, международный отдел ЦК. Готовил новую редакцию Программы партии в 58-60, да-да, именно ту, которая обещала коммунизм к 80 году и утверждала Моральный кодекс строителя коммунизма, удивительно похожий на 10 заповедей.
Автор более сотни научных трудов, фактически формировал внешнюю политику СССР на протяжении 15 лет. Будет снят со всех должностей в феврале будущего года.
Капитонов Иван Васильевич, тоже из Рязани, 70 лет, строитель по образованию, но по специальности не работал ни дня, сразу пошёл по партийной линии. Работал в основном в Москве – секретарь райкома, завотделом МГК, второй секретарь, первый секретарь МГК. При Брежневе вошёл в Политбюро, заведовал отделом партийной работы.
Серый и бесцветный сотрудник аппарата, с которым даже ни одного скандала не случилось. В июле этого года его сначала подвинут из отдела партработы (замена на Лигачёва), а затем и на пенсию одновременно с Пономарёвым.
Всё это Романов и процитировал своим партнёрам по борьбе. Исключая, конечно, то, что произойдёт в будущем, тут он обошёлся оборотами вроде «по информации из моих источников» и «наиболее вероятно, что».
– Ну что же, – хмыкнул Щербицкий, – мне как-то не с руки беседовать с Соломенцевым, беру Пономарёва.
– А я Капитонова, – добавил Кунаев.
– Значит мне никого не остаётся, кроме Соломенцева, – подытожил Романов. – Кстати, а что мы будем делать, если никто не изменит своего мнения и голоса опять разложатся поровну?
– По-моему ясно что, – ответил Щербицкий, – выносить на пленум обе кандидатуры и устраивать открытую конкурентную борьбу. Кстати вам, Григорий Васильевич, придётся выступать с предвыборной речью – готовы к такому?
– Уж к чему, к чему, – усмехнулся Романов, – а к произнесению речей я готов в любое время года и суток. 40 лет партийного стажа это не шутка.
– Тогда вперёд, труба зовёт, – пошутил Кунаев. – С теми, кто голосовал за нас, тоже неплохо бы побеседовать – вдруг оппоненты кого-то перетянули за ночь на свою сторону…