Я не люблю убивать. Часть 2 (СИ)

— Эй, земляки, мне надо найти источник! — крикнул я вверх. — Мне нужно отлучиться ненадолго, а вы пока подсобили бы сдержать боевитых орков, чтобы они лес не сожгли да наших друзей вампиров не перебили. Уж больно орки распоясались этой ночью и машут-машут сабельками направо и налево. Не знаете случайно, отчего в них столько прыти?
Но маги безучастно смотрели на меня огненными глазами.
— Понял вас, парни. Понял! Выходит, вы не хотите помогать мне, — усмехнулся я, но сдаваться вовсе не собирался: — Вот если бы вы спасли хотя бы одну душу — и не имеет значения, в каком из тел обитает эта душа — то вам точно зачтётся, когда на божьем суде предстанете пред Создателем.
Бенце Вайда яростно закивал и подмигнул мне.
Это был старый трюк. Надо пугать неизбежной встречей со звёздными следователями и палачом с раскалённым топором. Мол, парни, побойтесь бога! Или — да креста на вас нет, ребята! Или ещё — бог не Тимошка, он уж видит немножко!
Но в это раз не сработало. Маги будто не слушали меня, хотя точно слышали, потому что Эдуард отрицательно качнул головой.
Снова душили клятвы. Ну не могут маги перешагнуть через кровные обещания, быть верными и хранить секрет московской конторы, которая, как не относись к ней, была единственной на земле, кто отреагировал на сражение в безлюдие. Не берлинские, не эдинбургские, не марсельские кланы, будто не замечали сложнейшую ситуацию. А всё почему? Да потому что вся сила в столице! И заграничные вампиры, и разноголосые охотники, и маги без национальных предпочтений — даже нос не суют в московские дела. Не зря я считался самым могучим из охотников на планете, поскольку работать приходилось с самыми хитрыми вампирами и самыми сильными магами. Вот и получается, что волшебники дали самую страшную клятву, самой значимой волшебнице во всем людском мире, имя которой Ульяна…
И только я вспомнил о неуловимой Ульяне, как снова удивление захватило и орков, и вампиров, и друга Бенце, и Гарда, и даже магов, всё также парящих над соснами.
Так бывает — ты не встречал человека сто лет или вообще ни разу не виделся с ним, и только ты подумал об этом человека, как пропащий или вовсе незнакомец появляется вот здесь рядом с тобой, будто ждал твоих воспоминаний и сам искал встречи. Хотя ещё до прихода Ульяны в безлюдие я ощущал кожей колебания открывающегося портала. Я видел, как качнулись макушки сосен, а длинные, седые волосы магов заиграли, словно дунул волшебный фен.
Ульяна выглядела как воительница-амазонка. На ней кожаные доспехи, прикрывающие живот и грудь, короткая юбка, тугие наколенники, лёгкие налокотники и сапоги с круглыми носками. В руках у неё волшебный посох — такой аккуратный, будто его в божественной мастерской состругали. Но я уловил не только вибрацию, открывшегося портала. Ульяна была действительно самым сильным магом среди всех висящих над оркским лесом — и она, кстати, тоже бездействовала. Всюду лилась кровь. Всего в полусотне метров от нас убивали вампиров и убивали десятки орков, а Ульяна, будто наслаждалась смертями.
Эдуард с грустью посмотрел на меня. Он всегда был умным магом. Прощал мне многое. Понимал, что не ради себя и забавы, я бываю весьма кровожаден или излишне сумасброден.
Я взмахнул крылами, обнажил меч и ринулся на Ульяну. Быть сильнейшим среди магов — это одно дело, а противостоять сильнейшему из охотников — это абсолютная утопия.
Ульяна могла бы ретироваться, но подмочить репутацию на глазах у своих преданных волшебников — такой поступок влечёт за собой непредсказуемые последствия. Ещё Ульяна могла призвать своих магов вступиться за неё. Некоторые — возможно, отчаянная половина — поддержала бы зов своего лидера, но биться с хранителем равновесия с верой в успех, всё равно, что пытаться остановить вращение планеты или тушить мочой солнце. Я ниспослан на землю самим Создателем, а значит, я — божественный клинок в его руках — разящий тысячи бесов и даже самого Всемогущего Сатану. Кто встанет на пути Создателя? Да только тот, кто пошёл против его трудов!
 
— Сними заклятие бездействия со своих магов! Отпусти их на волю, Ульяна! Скинь с их рук колдовские цепи! — взывал к волшебнице, требуя освободить от клятв московских магов.
Но Ульяна лишь поднялась ещё выше к чёрным тучам, будто выбирала удобную позицию для атаки. Будто она собиралась бросить мне вызов и вступить в драку с охотником Вершинским.
Я тоже рванул за Ульяной и посмотрел вниз, потому что стихли звонкие удары оружия и не слышно стона погибших — и куда-то улетучился боевой клич оркских солдат.
Мои крылья поднимали меня почти беззвучно, и потому я услышал тишину перемирия. Лишь редкая брань будоражила ночной лес. Бойня внизу остановилась, словно орки признали в вампирах своих дальних родичей и готовились обниматься с ними, чтобы затем пригласить к щедрому столу и поделиться женщинами.
И сотник Геттахус, и прочие орки, и заносчивые бессмертные кровососы, и воскресший Бенце Вайда, и красавец Гард — все как один смотрели вверх. Смотрели они не на плазменную сферу, как и прежде отнимающую энергию вампиров, а именно на меня и на Ульяну. Хотя мне казалось, что всё-таки больше интересовались моей скромной персоной. Я и голым в аду не затерялся, а здесь в безлюдие великий Создатель поддерживал меня всей своей мощью. Хотя… если быть честным, то маги тоже выглядели впечатляюще, но в поддержке Создателя я не сомневался ни на мгновение.
Я взлетал вверх… косился вниз и по сторонам.
Вот я поднялся над московскими магами. Видел искрящиеся глаза Эдуарда и читал в них призыв, освободить его от клятв и невозможности вмешаться в сражение, где орки и вампиры были всего лишь ничтожной жертвой, где боролись высшие силы.
— Сними клятву верности! Сними клятву молчания с магов! — требовал я, приблизившись к Ульяне совсем близко.
Да!.. я угрожал ей расправой! То есть банальным убийством. Очень просто освободить магов. Нужно только срубить красивую голову с тонкой шеи, пробить в груди дыру и вырвать сердце. Ни один маг не выживет после моего выпада. Даже самый сильный волшебник, самый опытный и искушённый в колдовстве — против меня лишь малец на трёхколёсном велосипеде. А когда со мной рядом Гард и венгерский товарищ, то при поддержке таких друзей я уничтожу любого соперника.
Но Ульяна почему-то не торопилась исполнять мой приказ. Посох в её руке тоже блистал воинственным кристаллом, который сверкал и готовился разить врага, когда пожелает его хозяйка. Ульяна была могущественной волшебницей и весьма упрямой. Прямо как её папаша Светослав. Ковыряется старый, поди, прямо сейчас в огороде и семечки пересчитывает. Агроном он хренов!
— Тебя ввели в заблуждение. Ты выбрал неправильную сторону, — примирительно произнесла Ульяна. — Тебя наставляет вовсе не Создатель…
А это уже что-то новенькое! Волшебница, верно, принимает меня за одного из своих доверчивых магов, которые отчего-то беспрекословно слушаются её. Я понимаю, что у магов проводятся состязания, что-то вроде олимпиады, где они меряются силами и признают лидерство сильного. Но я вне закона. Я подчиняюсь напрямую Творцу!
— Отвечай прямо! — сказал я, взмахнув мечом; хотелось показать серьёзность своих намерений; хотелось доходчиво объяснить этой девочке, что охотник Вершинский намерен остановить войну в безлюдие, которая только разгоралась, поскольку, даже уничтожив коалицию Леофрика, вампиры не будут сломлены и завтра соберутся с новыми силами. Сегодня сражаются тысячи, завтра встанут в строй миллионы.
— Что ты желаешь услышать от меня, охотник? — вопросом ответила Ульяна.
— Признание, — усмехнулся я, откуда-то точно зная, что волшебнице известно больше, чем известно мне. — Когда ты присягнула тёмному магу?
Я шёл ва-банк. Блефовал. А Ульяна, будто желала, наконец-то, излить душу.
— Когда-то я совершила ошибку, приняв его помощь, — тихо говорила она. — Я была посредственной волшебницей. Но однажды он пришёл ко мне. Он одарил меня знаниями и оказал услугу, взяв за это клятву… В один из дней, когда он предъявит свои права и явит себя миру, я должна быть нейтральной. Должна не мешать ему и сдерживать всеми силами московских магов…