Охоться на меня, дорогая (ЛП)

— О, Малышка, — бормочет он, его голос сочится греховными обещаниями, — ломать тебя не входит в наши намерения. Но не ошибись, мы заставим тебя прогнуться.
Она остается вызывающей, ее взгляд непоколебим, даже когда Дэр нависает над ней. Я наблюдаю за их взаимодействием с извращенным удовлетворением.
Бросив последний долгий взгляд, Дэр поворачивается ко мне, его глаза полны безмолвного общения. Наше время вместе подходит к концу, и мы оба это знаем. Пришло время отступить в тень.
Я встаю и обхожу ее с другой стороны, возвращая ее внимание ко мне. Но это спланированный отвлекающий маневр, она даже не видит, когда Дэр достает шприц, наполненный успокоительным. Но она чувствует, когда он вводит его ей.
Она отключается через несколько секунд, позволяя нам развязать ее и отнести в кровать.
Я наблюдаю, как Дэр осторожно укладывает ее на кровать, заботливо укутывая. Ее тело кажется безмятежным во сне, что резко контрастирует с пылким духом, который она демонстрировала несколько мгновений назад. Мы перемещаемся по комнате, осматривая дом, следя за тем, чтобы не осталось никаких следов нашего присутствия.
Когда мы направляемся к выходу, я бросаю последний взгляд на ее спальню, где она спит, и во мне пробуждается страстное желание. Минуты тянутся перед нами, вечность ожидания, пока мы не сможем увидеть ее снова, пока мы не сможем возобновить наш извращенный танец.
Снаружи ночь окутана тьмой, соответствующей теням, которые живут внутри нас. Я испытываю трепет, извращенное удовлетворение, зная, что мы оставили на ней свой след, запечатлели наше присутствие в самой ее душе. Она может сопротивляться, она может бороться с очарованием, но в глубине своего существа она жаждет тьмы, которая связывает нас вместе.
Глава 16
Алекс
Я начинаю чувствовать себя неудачницей в моей подготовке в ФБР. Мне нужно перестать позволять им накачивать меня наркотиками. Я рано просыпаюсь от своего глубокого, хотя и вызванного наркотиками, сна. Проверяя свой телефон, я вижу, что до восхода солнца остается еще час.
Когда тяжесть нашей встречи повисает в воздухе, я делаю глубокий вдох, пытаясь собраться. Внутри меня бурлят противоречивые эмоции, смесь разочарования и неуверенности в себе. Я должна отбросить тревожные мысли и сосредоточиться на текущей задаче. Забрав свой ноутбук, я устраиваюсь обратно в кровати, тусклый свет экрана освещает мое лицо.
Открывая папку, содержащую файлы о нашей последней жертве, я начинаю углубляться в детали. В ней содержится огромное количество информации, гораздо больше, чем я предполагала вначале. Мое сердце замирает, когда я осознаю степень своей оплошности. Как я могла упустить эти важные детали во время моего первого обзора?
Документы рисуют леденящую душу картину жизни жертвы, ее страхов и уязвимостей. Тщательность планирования становится очевидной, глубина их порочности вызывает мурашки у меня по спине. Я прочитала показания свидетелей, отчеты судмедэкспертов и просмотрела фотографии, мой разум лихорадочно пытался собрать воедино кусочки головоломки.
Но среди ожидаемых доказательств я натыкаюсь на некоторые странные документы, которые вызывают у меня приступ замешательства и беспокойства. По мере того, как я углубляюсь в файлы, мое первоначальное замешательство превращается в леденящее душу осознание. Эти документы представляют собой отчеты о преступлениях, подробно описывающие их связь с незаконной деятельностью, которую я никогда раньше не видела. Убийство, угроза жизни детей, торговля людьми. Эти отчеты не являются частью общедоступных записей. Их нет даже ни в каких базах данных, к которым у меня есть доступ через ФБР. Создается впечатление, что они были удалены из существования.
Глубины тьмы этих «жертв» становятся все более очевидной, рисуя мрачную картину их жизни за пределами того, что было известно ранее.
Бремя этого нового откровения тяжело ложится на меня. Я сталкиваюсь с мрачной реальностью, что жертва была не так невинна, как казалась, что ее путь был связан с той самой тьмой, которая затем пыталась поглотить ее. Это поднимает тревожные вопросы о характере ее судьбы и мотивах ее смерти.
 
Мой мозг лихорадочно соображает, пытаясь осмыслить последствия этой новообретенной информации. Как жертва оказалась вплетенной в эту преступную деятельность? Могла ли там быть скрытая связь, которая связывает ее и других жертв вместе? И самое главное, как эти отчеты исчезли даже из самых защищенных баз данных?
Закрывая файл этой жертвы и переходя к предыдущей жертве, я нахожу то же самое. Во всем этом расследовании есть гораздо больше того, что общеизвестно. Существует запутанная паутина зла, которая, кажется, была прикрыта и стерта, но кем? Это должен был быть кто-то изнутри. И как убийцы получили файлы, если я их так и не нашла?
По мере осознания этого меня захлестывает волна беспокойства. Сам фундамент доверия в ФБР, организации, которую я поклялась поддерживать, внезапно кажется шатким. Если эти сообщения о преступлениях были намеренно удалены из баз данных, это свидетельствует о высоком уровне коррупции и опасном сокрытии.
Вопросы кружатся в моей голове, и сомнения закрадываются, как щупальца тьмы. Кому я могу доверять в Бюро? Кому я могу доверять в той самой команде, с которой я работаю? Могут ли быть кроты или двойные агенты, работающие против нас? Неопределенность гложет меня, угрожая подорвать каждый мой шаг.
Я пользуюсь моментом, чтобы поразмыслить о встречах, которые у меня были, подозрительных действиях и загадочных сообщениях, которыми я обменивалась. Лица и имена проносятся у меня в голове, и я ловлю себя на том, что задаюсь вопросом о мотивах и лояльности тех, кого я когда-то считала союзниками. Могу ли я положиться на своих коллег-агентов, или они являются частью сети обмана, которая опутала всех нас? И какое место в этом занимают убийцы?
Мои инстинкты кричат мне быть осторожной, держать свои открытия при себе. Мне нужно поддерживать определенный уровень секретности, потому что враг может быть ближе, чем я когда-либо представляла. Доверие нужно заслужить, и в этот момент я ловлю себя на том, что подвергаю сомнению всех, даже тех, кого я когда-то высоко ценила.
Действительно ли сами убийцы — единственные, кому я могу доверять?
С этой тревожной мыслью я закрываю ноутбук. Мне нужно было бы потратить больше времени, просматривая все файлы, соединяя точки и прослеживая нити, которые связывают жертв вместе, и в конечном итоге разоблачить тьму, которая привела к их судьбам.
Среди сомнений и подозрений во мне вновь вспыхивает искра решимости. Я не позволю себе быть парализованной страхом или поглощенной недоверием. Я рассмотрю каждую улику, прослежу за каждой зацепкой и раскрою правду, чего бы это ни стоило.
Откладывая ноутбук в сторону, я встаю, решив заняться своим днем, как будто это знание не разъедает меня изнутри. Солнце уже начинает просачиваться сквозь жалюзи, и я знаю, что мне нужно начинать свой день.
Быстро приняв душ, я одеваюсь и направляюсь в офис, попутно прихватив свой обычный кофе и рогалик. В отличие от моего последнего визита на работу, на этот раз мне кажется, что я вижу всех, с кем я познакомилась, в другом свете, и все, что это вызывает у меня подозрения.
Я вижу, как Тристан слоняется вдоль фасада офисного здания с кофейной чашкой в руках, когда я направляюсь к парковке. Агенты Декер и Трэвис увлечены обсуждением у машины, когда я выхожу из своей. Когда лифт ненадолго открывается на первом этаже, чтобы впустить людей, я даже вижу, как Марк и Джеймс смеются вместе возле тележки с кофе. А потом, когда я выхожу из лифта, чтобы пройти в наш офис, Майкл и Эмма проходят мимо меня, заходя в лифт, с утренним приветствием.
Каждый из них выглядит так, будто проводит свой день как обычно, но для меня каждое взаимодействие, каждый взгляд, каждое слово могут скрывать что-то зловещее под маской нормальности.
Я еще даже не в самом офисе, а мои нервы уже на пределе, и фасад приятного неведения истончается.