До дрожи (СИ)

— Хорошо, — устало провожу ладонью по загривку, убирая испарину.
Собираю растрепанный хвост заново, держа резинку во рту, и перетягиваю гульку повыше. Оправляю серый передник, не уберегший меня от пары крошечных пятен на белоснежном комбинезоне.
На «первое» так на «первое» — мне уже вообще всё равно.
После того, как я почти сутки пребывала в каком-то запредельном нервном возбуждении, катаясь, благодаря мудаку— Базову, на эмоциональных американских горках, наконец наступило закономерное выгорание.
Я потухла. Мне плевать.
Внутри такое опустошение, что, если бы меня попросили его визуализировать — я бы выбрала выжженную пустыню с гонимым раскаленным ветром перекати-полем где-нибудь в углу.
Только полежать в тишине хочется. И желательно находиться при этом совсем одной. И в комнате с кондиционером.
Но на данный момент эта мечта неосуществима, так что в реальности мы вдвоем с Зарой перетаскиваем на выдачу тяжеленую кастрюлю с холодным борщом. Принеся ещё корзинки с нарезанным хлебом, становлюсь за стойку выдачи, вооружившись половником.
Без десяти час, и очередь желающих пообедать уже начинает формироваться, удлиняясь с каждой секундой. Первыми приходят группками из РАН, студентов пока не видно. А я ловлю себя на мысли, что внутри даже нервно не дергает от того, что рано или поздно мудак-Базов всё равно появится и потребует от меня тарелку с борщом.
Всё, его для меня не существует.
Продолжит свои дурацкие игры с шантажом — спокойно скажу ему, что больше в этом не участвую. Пусть что хочет и где хочет размещает.
Но он может и не продолжит. Тут у него выдра Куницына нарисовалась, мои прелести уже не актуальны…
И я этому искренне рада!
Вообще не помню, когда чему-то ещё так радовалась…
— Алиса, не спим там! — окрикивает меня Мария Павловна с кассы.
А, да, слегка задумалась и не вижу протянутую тарелку у меня перед носом.
— Извините, — наливаю половник какому-то мужику.
Народ всё прибывает. За каких-то десять минут плотно забивают всю столовую. Тишина сменяется шумным гулом смеха, разговоров и стука посуды. Несмотря на то, что мы на улице, от количества людей усиливается ощущение духоты. И мне уже некогда мысленно бродить в своих фантазиях. Только и успеваю наливать борщ в подставленные тарелки.
И потому как-то пропускаю момент, когда именно в очереди появляются ребята из нашего универа.
— Алиса, привет.
Фокусирую взгляд на Смирнове, протягивающему мне пустую тарелку. И жаркая будоражащая волна все-таки проходит по позвоночнику при виде одногруппника. Гашу её в зародыше, но при этом обвожу глазами очередь. И тут же отворачиваюсь, наткнувшись на тяжелый, в упор взор Базова.
— Привет, — отдаю Смирнову борщ, поправляю волосы.
Левую половину лица будто от всей души паяльником жгут…Я даже теряюсь…Кто тут вообще оскорбленная сторона?!
Хотя это он может просто с похмелья такой хмурый. Не спал же, бедненький, Куницыну лизал…Не вкусная была что ли?!
Раздраженно поджимаю губы, чувствуя, как спящий всё утро пульс начинает качать словно ритм из колонок на рейве.
Это ничего не значит. Я просто возмущена. Наливаю половник борща в очередную тарелку и немного мимо…Чёрт. Пальцы подрагивают…
— Привет, красотка.
Поднимаю глаза. Кирилл Мельник. Лыбится мне во все тридцать два. С каменным лицом наливаю ему борщ, от чего улыбка Кира забавно съезжает с губ. Не глядя, забираю тарелку у дружка его, Мота. Базов — следующий, и его взгляд уже выжег мне третий глаз на переносице.
Да что он так смотрит, а?!
Я бы спросила вслух, но решила его игнорировать…
Молча протягивает мне тарелку.
Он что? Решил меня игнорировать тоже?!
Тогда бы хоть глаза свои бесстыжие отвел…!!! Словно порчу наводит.
На руке будто утяжелитель висит, когда приходится поднять к его тарелке половник. Вибрирующий воздух плотный-плотный, и я задерживаю дыхание, не в силах его бесшумно втянуть в лёгкие. Вчерашний вечер стоит перед глазами знойным сладко-ядовитым мороком, а утренний подслушанный разговор Куницыной с подружками — убойным противоядием от него.
 
Налив борщ Артёму, тут же поворачиваюсь к следующей тарелке, так и не удостоив Базова взглядом. Это всё моё неумное воображение, но меня будто ментальными волнами сносит, исходящими от него. Тело покачивается от воздействия.
— Что, даже не плюнешь? — вкрадчиво интересуется Артём, чуть сдвигаясь в сторону и давая подойти ко мне следующему человеку.
Молчу, не смотрю, не поворачиваю голову. Будто его нет, или я глухая. Или всё вместе. Но посыл вроде бы однозначный — «Пошёл ты, Артём!»
— Алиса! — раздраженно шипит, словно я ему что-то должна.
Мы начинаем привлекать внимание. Снова. Вокруг шепотки, липкие улыбки, любопытные взгляды. К лицу приливает жар. Я не привыкла так часто становиться объектом для обсуждения, но рядом с Базовым это случается постоянно.
— Алиса, я тут, — щелкает пальцами у моего лица.
Вынужденно перевожу на него взгляд. Надеюсь, что он полон надменного равнодушия, хоть и щеки предательски горят.
— Где ты, мне совершенно неинтересно, — медленно, деля на слоги слова, отвечаю словно общаюсь с признанным психиатром идиотом.
И снова демонстративно отворачиваюсь.
Давай, уходи уже! Отстань от меня! Нервы итак на последнем пределе звенят.
— Даже так? — тянет с издевкой и совершенно непонятной мне дрожащей злобой в голосе, — Алиса…Что-то я сейчас не понимаю. Это мне в пору обижаться, с чего вдруг ты тут такая оскорбленная?
«А тебя разве не утешили?» — едко интересуюсь я про себя, но вслух лишь снова мажу по нему ледяным взглядом.
Я не собираюсь ничего пояснять. Если он даже не понимает, что не так, то такому человеку разве объяснишь. Подумаешь, пошёл сразу к Куницыной? Ну я же не согласилась по первому требованию…Виновата сама! Ведь так думаешь, Базов, да?! Ещё и наглости хватает стоять тут и права качать…
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Наливаю очередную порцию борща дрожащими от напряжения руками. Очередь двигается. А Артём так и стоит чуть сбоку, и методично просверливает во мне дыру. Студенты уже устали его обходить. Не гляжу на него. Игнорирую.
Думаешь, ты упрямый? Я тоже.
И он не выдерживает первый. Наверно потому, что в этой ситуации именно он выглядит как дурак. Через пару минут Артём ударяет ладонями по раздаче и резко отталкивает ко мне обратно тарелку с борщом, проливая немного тёмно-красной жидкости прямо на стойку. Продвигается наконец к кассе.
— Придурок, — беззвучно шиплю ему вслед, протирая тряпкой лужу супа, оставленную им на моём рабочем месте.
Позволяю себе посмотреть на его широкую удаляющуюся спину, обтянутую голубой футболкой.
И совершенно иррационально вдруг хочется расплакаться.
  
29. Алиса
 
Правда, неясное, но вполне требовательное желание рыдать быстро проходит, стоит Артёму заставить уже устроившихся в самом конце столовой друзей пересесть и занять ближайший ко мне длинный деревянный стол.
Но Базову и этого мало, и он занимает лавку прямо напротив раздачи, и его тяжелый взгляд исподлобья вновь демонстративно впивается в моё лицо.
Вспыхиваю, когда встречаемся с ним глазами. Замираю на секунду, чувствуя, как прошивает жаркой электрической волной, исходящей от него. Моргаю и отворачиваюсь. Машинально беру следующую пустую тарелку. И следующую, следующую…
На автомате. Лицо застыло, мимика не слушается, я чувствую его взгляд на себе. Ничего не могу с собой поделать, но цепко слежу боковым зрением за его размытым силуэтом. Движения словно деревянные, даются сложно, будто я мешки таскаю, а не половником работаю. Даже испарина на коже выступает.
Боже, это издевательство какое-то…Ну что он так смотрит?!
Будто и не было у него веселой ночи, и мы до сих пор стоим в густой тени крыльца нашего корпуса, и он так и ждёт от меня внятного ответа на своё предложение.