Очаровательный повеса

 
Элизабет Хойт
 
Очаровательный повеса
 
Серия «Очарование» основана в 1996 году
Elizabeth Hoyt
SWEETEST SCOUNDREL
Перевод с английского А. Фроловой
В оформлении обложки использована работа, предоставленная агентством Fort Ross Inc.
Печатается с разрешения издательства Grand Central Publishing, New York, New York, USA и литературного агентства Andrew Nurnberg.
© Nancy M. Finney, 2015
© Перевод. А. Фролова, 2021
© Издание на русском языке AST Publishers, 2024
 
Глава 1
 
Много-много лет назад жил на свете король, настоящее чудовище, который пожирал даже собственных детей… [1]
Сентябрь 1741 года
Лондон, Англия
Нужно было постараться, чтобы вывести из себя Эву Динвуди.
В течение пяти лет ее жизнь была тихой и спокойной. Дом ее находился пусть и в немодном, но респектабельном районе города. Содержать его в порядке и вести хозяйство помогали слуги: Жан-Мари Пепин, по совместительству ее телохранитель, его прелестная пухленькая женушка Тесс, кухарка, и Руфь, рассеянная юная горничная. Еще у Эвы было любимое занятие: рисование миниатюр, которое давало некоторый дополнительный доход – деньги на булавки. У нее также имелся домашний питомец – белая голубка, которой еще предстояло придумать имя.
Сказать по правде, Эва была очень застенчива, поэтому редко покидала свой уютный дом, отдавая предпочтение спокойной жизни и любимым занятиям.
Нет, Эва могла, конечно, вытащить себя из болота своей тихой размеренной жизни, если для этого был весомый повод. И, видит бог, мистер Харт, владелец и управляющий «Хартс-Фолли», являлся весьма существенным раздражающим фактором. «Хартс-Фолли» – великолепный парк развлечений в Лондоне, или, по крайней мере, был таковым, пока год назад не сгорел дотла. Теперь мистер Харт пытался восстановить свое детище и тратил запредельные суммы.
Вот почему раним утром понедельника она стояла на третьем этаже пользовавшегося дурной репутацией пансиона и сверлила глазами закрытую дверь. Струйки дождевой воды стекали с полей ее шляпки на влажные половицы под ногами. Погода стояла отвратительная.
– Может, просто сломать эту дверь? – жизнерадостно предложил Жан-Мари – нехилый детина ростом более шести футов. Его черная как смоль физиономия в тусклом свете блестела под белоснежным париком. С юности, проведенной во французской Вест-Индии, у него сохранился легкий креольский акцент.
Эва расправила плечи.
– Нет, не стоит. Я справлюсь с мистером Хартом сама.
Жан-Мари сделал большие глаза.
Эва нахмурилась и решительно постучала в дверь.
– Мистер Харт, я знаю, что вы дома. Откройте, пожалуйста, дверь! Немедленно!
Ей пришлось повторить это еще дважды без результата, если, конечно, не считать результатом странный треск, раздавшийся изнутри после ее второй попытки.
Эва уже подняла было кулак, чтобы постучать еще раз, исполненная решимости во что бы то ни стало заставить мистера Харта поговорить с ней, как дверь наконец распахнулась.
Растерянно моргнув и непроизвольно отступив на пару шагов, Эва врезалась в широкую грудь Жана-Мари, потому что тот, кто возник в дверном проеме, показался ей, мягко говоря, устрашающим.
Не то чтобы его отличал высокий рост: Жан-Мари был куда выше, а если сравнивать с ней самой, то мистер Харт превосходил ее максимум на полголовы, – однако этот недостаток с лихвой компенсировался шириной плеч. Стоя в дверном проеме, он полностью заполнял его собой. Его белая рубашка, вверху не до конца застегнутая, демонстрировала часть груди, поросшей курчавыми волосами. Буйная непокорная каштановая грива доходила до плеч. Его физиономия вовсе не была привлекательной, скорее наоборот: резкие черты лица, на котором застыло весьма агрессивное выражение, выдающийся вперед квадратный подбородок – само воплощение мужского начала.
 
То есть всего, чего Эва больше всего боялась.
Мужчина взглянул на Жана-Мари, прищурился, привалился плечом к дверному косяку и, только тогда обратив внимание на Эву, буркнул:
– Что надо?
Судя по чуть хрипловатому голосу, он только что проснулся. Непристойная интимность!
Эва выпрямилась.
– Мистер Харт?
Вместо ответа мужчина широко зевнул и энергично потер ладонью лицо.
– Извини, милая, но у меня больше нет свободных ролей в пьесе. Возможно, если придешь через пару месяцев, когда мы будем ставить «Как вам это понравится», для тебя что-нибудь найдется. – Он сделал паузу и окинул Эву оценивающим взглядом – возмутительная наглость! – Роль служанки, к примеру.
Мужчина повернул голову и крикнул через плечо:
– В «Как вам это понравится» есть служанки?
– Есть пастушки, – ответили ему. Голос был женский и очень приятный.
Мистер Харт – если это он – снова взглянул на Эву, причем на его лице не отразилось ни капли сожаления.
– Вот так. Уж прости. Хотя, должен сказать, в твоем возрасте и со всем этим… – легонько щелкнул он Эву пальцем по носу, – я бы искал что-нибудь за сценой.
И он попытался захлопнуть дверь, но Эва решила, что с нее хватит: быстро выставила ногу, придержав дверь, втиснулась в узкую щель и пошла прямо на мистера Харта. К сожалению, тот даже не отпрянул, как это сделал бы любой нормальный мужчина, а только моргнул и нахмурился.
Оказавшись очень близко к нему, она увидела тонкие прожилки сосудов в его покрасневших глазах и почувствовала исходивший от него неприятный запах перегара. Кроме того, он, похоже, несколько дней не брился. И тем не менее это был мужчина в полном смысле этого слова. Его мужское начало ощущалась во всем.
Эва почувствовала приближение привычной паники и постаралась справиться с ней. Этот мужчина не был для нее угрозой – во всяком случае, не в этом смысле, – да и Жан-Мари, стоявший прямо у нее за спиной, не даст ее в обиду. В конце концов, она взрослая женщина, и давно пора бы уже преодолеть все свои страхи.
Она вздернула подбородок.
– Отойдите, пожалуйста.
– Послушай, милая, – рыкнул мужчина, – я не знаю, кто ты такая, но если считаешь, что так сможешь получить роль в моем парке развлечений, то…
– Я не актриса, – перебила его Эва громким голосом на случай, если у него не все в порядке со слухом: говорят, у пьяниц такое бывает. – А зовут меня мисс Эва Динвуди.
– Динвуди… – Его лицо нахмурилось еще сильнее, хотя непонятно почему: ее имя никак не могло вызвать у него негативных эмоций, но все-таки вызвало.
Эва воспользовалась его замешательством, проскользнула мимо него в комнату и остановилась в нерешительности.
Повсюду царил хаос. Среди старой разномастной мебели и другого хлама валялись бумаги и книги, явно соскользнувшие со столов и стульев. Повсюду лежали бесформенные груды какого-то тряпья. В одном углу возвышалась куча разноцветных тканей, которую венчала позолоченная корона. В другом углу к четырехфутовой модели корабля с мачтами и парусами был прислонен портрет бородатого мужчины в полный рост. Большое чучело ворона с острым неодобрением взирало на Эву с каминной полки, над огнем кипел чайник, и тут же рядом возвышалась горка грязных тарелок и чашек. Комната была настолько захламлена, что Эва не сразу разглядела голую женщину в постели.
Сама кровать стояла в центре комнаты: огромное (интересно, сколько людей может на ней поместиться?) сооружение, увешанное золотистыми и пурпурными занавесками, что вызывало ассоциацию с турецким гаремом, – и на ней возлежала одалиска, пышных форм которой не скрывало золотистое покрывало. Смуглая и чувственная, с черными волосами, пышной копной окутывавшими плечи, чуть приоткрытыми ярко-красными губками, которые манили, обещая неземное блаженство, она была чудо как хороша.