Змеелов в СССР (СИ)

Особенно славилась конница парфян. Решающую роль сыграла она в битве войск Орода I с многотысячной армией римлян, которой командовал Красс.
Армия Красса была разбита, сам он попал в плен и был обезглавлен, а десять тысяч римских легионеров — обращены в рабов и отправлены в Маргиану. Выполнявшей тогда роль местной Сибири.
Спустя несколько столетий, когда Аршакидская держава пала, земли по Мургабу снова забирают персы.
Начинаются войны персов и арабов.
Арабы стремительно движутся на Восток и в середине VII века сокрушают сасанидский трон. Судьба последнего из этой династии персидского царя Иездигерда была решена в Мерве. Почти все двадцать лет своего царствования Иездигерд провел в изнурительных сражениях с арабами, в борьбе со своими подданными и в скитаниях по провинциям своего государства. Этот высокомерный недоумок перессорился со всеми, с кем мог, поэтому слил шайкам грязных арабов всю войну.
В 651 году отступающий шах прибыл в Мерв.
Отец местного правителя настроил сына так, чтобы тот не открывал ворот шаху. Покинутый даже собственной охраной, сраный шах ушел от крепости и укрылся где-то на мельнице, возле Мургаба. Здесь он и был убит: по одним сведениям — мельником, по другим — посланцам правителя области — марзубана. Сколько тайн!
Убийцы сняли с царя драгоценные одежды, браслеты и царскую перевязь, а тело самого шаха бросили в реку.
Труп Иездигерда выловили местные христиане. По распоряжению Мервского митрополита его с почетом доставили в мавзолей, воздвигнутый в северной части Мерва, на берегу канала Маджан. Тогда — наряду с официальной религией — зороастризмом — здесь исповедовалось и христианство; были храмы огня, и были храмы православной церкви.
Когда арабы завоевали Хорасан и вторглись в Мерв, его правитель безоговорочно признал Омейядских халифов. Эта позорная капитуляция тяжело отозвалась на жителях области. Завоеватели наложили на них огромную контрибуцию, потребовав зерна, лошадей, ковров и жилищ.
Мерв аккуратно отсылал ежегодную дань в багдадскую казну. Но с IX века подчинялся халифату лишь номинально. На самом деле он входил в состав крупных государств Средней Азии — Тахиридов и Саманидов.
В эту пору в городах Маргианы и особенно в Мерве бурно развиваются ремесла. Область славится продуктами сельского хозяйства. Изделия ремесленников и щедрые дары плодородного оазиса широким потоком идут на экспорт. Из Мерва вывозились великолепный хлеб, изюм, виноградный уксус, сушеные дыни, печенье филятэ, сладкий напиток абкамэ, хлопок, шелковые покрывала, плащи, тончайшие и изумительные по красоте ткани «мульхам» и «казин».
Среди развращенной свалившимся богатством феодальной знати средневекового Мерва появляется тяга к искусству, литературе, к утонченной интеллектуальной жизни. В городе возникают десятки библиотек и специальные «Дома науки» — «Дар уль-ульм».
До нас дошло имя Атика ибн-Абу-Бекра, о котором упоминает выдающийся географ Якут ибн-Хамави в своем словаре.
Кто же был этот Атик?
Оказывается, он разводил сады и огороды, торговал на мервском базаре фруктами и ароматическими травами. Торговцы разные бывают. Атик, видать, прослыл человеком честным и удостоился высокой чести быть приглашенным ко двору султана Санджара на должность виночерпия.
Известно, что на эту должность кандидатов отбирали особенно осторожно, потому что случаи отравления царских особ в средние века происходили довольно часто. Трудно сказать, как отнесся к своему возвышению сам Абу-Бекра, но несомненно одно: положение у него было сложным. Даже случайное отравление кого-нибудь из придворных или иностранцев во время пира (а пиры тогда закатывались широкие), и кравчему не сносить головы.
О том, чем закончилась судьба Атика ибн-Абу-Бекра, неизвестно. Но прославился он не только тем, что был придворным виночерпием, а скорее своей библиотекой: в ней насчитывалось 120000 томов!
Самого высокого расцвета феодальный Мерв достиг в XI—XII веках, когда он входил в состав государства турок ( или туркмен)-сельджуков. Именно в эту пору он получает название «Шахиджан» — «Душа царей» и «Мать городов всего Хорасана».
 
По словам историка Джувейни, Мерв «был местом, куда стекались и высшие и низшие. Площадь его была значительнее, чем у других городов Хорасана, и птица благополучия могла летать во все его концы. А численность населения равнялась каплям дождя в месяце нисане».
Свыше ста поэтов жило при дворе султана Санджара. Наиболее известные из них: Хасан Газневи, Абд-ал-Васи, Эмир Моиззи, Энвери. Уроженцем Мерва был и крупный историк Самани.
Жизнь средневекового Мерва была сосредоточена в «Крепости султанов» — Султан-кале и в сильно разросшемся пригороде — рабате. Возведена она была при сельджукидах: Алп-Арслане и Меликшахе — отце султана Санджара.
Городская застройка была плотной. Помимо базарной площади и главных магистралей, внутри крепости теснились кварталы жилых домов, улочки, переулки, тупички.
Вот эту-то «Крепость султанов» я и увидел лет девятьсот спустя после того, как она была возведена. С древней могучей Гяур-калой ее не сравнить; стены тонкие, да и высота уже не та. В стенах — трещины, пробоины, проломы, закладки. Да и как ей, Султан-кале, не обветшать, если над ней прошумело столько военных гроз, пролетело столько смертельных ураганов!
1093 и 1095 годы — время междоусобных распрей наследников сельджукида Меликшаха. Брат Меликшаха Арслан-Аргун дважды разрушает крепость.
1152 год. Дикая конница кочевников-гузов, ворвавшись в крепость, предает город неслыханному грабежу.
1172 год. Мервом овладевает хорезмский правитель Султан-шах.
А в 1186 году к воротам города подходит хорезмшах Текеш.
И, наконец, грянул 1221 год — самый страшный в истории Мерва. В этот год на жителей города обрушилась ужасы монгольского нашествия. Младший сын Чингиз-хана Тули, окружив город, атаковал его. Крепость могла бы выдержать долгую осаду. Для этого было все необходимое: и продовольствие, и вода, и большое число защитников. Не было лишь единства среди правящих групп Мерва. К тому же, правителей города охватили растерянность и испуг.
И город сдался почти без боя.
Жителей Мерва монголы вырезали. За одну ночь выросли горы трупов. Такого страшного побоища, такого дикого разгула смерти Маргиана не знала никогда. Кочевникам нужны были только обширные пастбища для скота и немного искусных мастеров, в качество рабов. Остальных пустили под нож.
Выбросив останки султана Санджара, монголы разграбили его могилу. Но мавзолей уцелел. Почти на сорок метров взметнул он в небо свой купол. Говорят, что когда-то он был облицован голубыми изразцами или золотом, его можно было увидеть за пять-шесть фарсахов [30–36 км].
Короче, так я и гулял как беспечный турист, не замечая, что с каждым днем солнце припекает все сильней и весна вступает в свои права. Просыпались и змеи, но они мне пока не попадались, так как стремились забраться выше к солнцу, чтобы прогреть свою холодную кровь.
Однажды, осмотрев «Крепость султанов» внутри, я решил пройти по ее стенам. Подыскал место, чтобы выбраться на стрелковую галерею. Подъем оказался крутым. С точки зрения дилетанта. Цепляясь за выемки, за уступы, я медленно начал подниматься и… вдруг чуть не накрыл ладонью эфу. Выражение лица, что застыло на моей испуганной физиономии — таких еще поискать.
Если бы я резко не отдернул конечность, шансов на удачный исход у меня оставалось бы на десятые доли процента. Но, пронесло. Я моментально отдернул руку, и сердце бешено забилось. Заторможенная холодной весной змея даже не шевельнулась, как будто ей ничто не угрожало.
Откровенно говоря, эфа не только меня напугала, но и… обрадовала. Еще не отошедшая от зимней спячки змейка пополнила коллекцию моих трофеев. Дополнительные поиски показали мне, что «Крепость султанов» может быть хорошим источником для добычи змеиного яда.
Между тем, в этот период я не совсем бездельничал. Так как помаленьку скупал на рынке Байрам-Али различные мелочи. Как известно, денег у меня теперь было много и я не знал, что везти обратно в Киев. Пачка новых сторублевок, сложенных по десять штук, имеет толщину в два миллиметра, пятидесятирублевок — вдвое толще.