Змеелов в СССР (СИ)

На лицо своей невесты я не мог наглядеться! Оно притягивало к себе внимание каждого, кто находился с нею рядом или проходил мимо. У нее были яркие и свежие губы, чуть заметно выступавшие скулы и удлиненные, косо поставленные глаза. Сима, судя по ее внешности, была удивительным сплавом тюркской и славянской крови. Да и что скрывать, еврейской. Рыбак рыбака видит издалека! Мне нравились ее едва заметная скуластость, смуглый цвет кожи и светло-карие волосы, ниспадавшие к плечам и там же закипавшие каштановым прибоем.
Мой внутренний помощник тут же услужливо мне выдал информацию, что через год, после защиты дипломных работ мы условились пожениться. Хотели сделать это раньше, но родители Симы — люди старого закала — и слышать об этом не желали! Они твердо стояли на том, что спешить нам некуда. А поспешишь, только людей насмешишь.
«Прежде всего, — говорили они, — вам надобно на ноги встать. А как встанете, то и женитесь в свое удовольствие. Пока же ты родителям в рот смотришь, какой же из тебя жених или невеста? Такому грош цена в базарный день».
Пришлось подчиниться, тем более, что Сима не хотела огорчать своих «стариков».
Все это было раньше. Теперь же в этом теле сидел прожженный циник с двумя браками и одним разводом за плечами. Большим жизненным опытом и критическим взглядом на вещи.
Как гласит народная мудрость: «Сколько невесту ни выбирай, все качества в одной женщине не найти». Так что есть еще женщины. В русских селеньях. К тому же, в прошлой жизни мне нравились блондинки. А в этой, как только я увидел в зеркале свою чернявую галченочью рожу, мои былые симпатии обострились до крайности. Мы всегда стремимся к тому, чего не имеем, да и противоположности притягиваются, так что сейчас я видел своей невестой только принцессу с золотыми волосами.
Но все это было пока делом далекого будущего. Во-первых, я еще рассчитывал «проснуться». А во-вторых, иметь красивую невесту все же лучше, чем не иметь никакой. Так что я решил быть предельно вежливым. К тому же, самочувствие заставляло меня все текущие дела откладывать на потом…
Добавлю, что по нынешним временам Сима была явно девушка из обеспеченной семьи, что было немаловажно. Что-то там у ее родителей имелось типа артели «Одесские бублики» или «Московские баранки». С тесными связями в киевском горкоме партии.
И конечно же, не каждому смертному в эпоху господства коммуналок было дано иметь собственный особнячок с двором, садом, огородом, погребом и прочими надворными постройками, находящийся хотя и не в Москве, но все же в городе крупном и культурном, ставшем университетским еще задолго до революции.
Замечу, что якобы, даже какая-то ветвь Мехельсонов, эмигрировавшая в 1920 году, ныне очень преуспевает в одной южноамериканской республике. И теперь находятся на короткой ноге с самим лордом Чемберленом. Хотя и беспартийные…
Более того, в самой семье киевских Мехельсонов имелась носительница родовых преданий — двоюродная бабка по материнской линии. Лишившись вследствие старческого склероза мозга всякой способности соображать, она все же никогда не упускала случая спросить дочь при появлении даже старых знакомых:
— А дворяне ли они?
При отрицательном ответе старушка презрительно отворачивалась.
Непростая эта семейка. Что при старом режиме, что при нынешнем.
К примеру, на юной студентке биофака сегодня был красивый темно-зеленый жакет с воротничком из меха норки, короткая коричневая юбка и туфли на высоких каблуках. Все на ней было ладно, все подчеркивало ее природную красоту, изящество, стройность и легкость. На фоне простецких комсомолок в рабочих робах и с красными косынками Сима смотрелась настоящей герцогиней. Так что наш будущий брак считался мезальянсом. В определенных кругах…
Брак по любви он такой. Не всем родственникам нравится. Тем более, что тут прослеживается снова классическое клише из романов: «мнимый молодой гений на хлебах у женщины».
— Ну, что в конце апреля едем вместе на Кавказ, ловить бабочек? — защебетала девушка, обдав меня волной дорогих духов.
 
Аромат был тонкий, благородный и немного грустный.
Внутренний голос тут же поведал мне, что Сима любила постоянство, которое проявлялось даже в выборе ее духов.
Кажется, я понял, отчего Устинов так полюбил бабочек! Он просто таскался прицепом за этой девушкой. А тут я уже успел поднасрать.
Но поскольку у меня сегодня была только одна стратегия — все откладывать на потом, то я вежливо отвечал:
— Да скорей всего, если ничего не изменится в последнюю минуту.
После чего сослался на легкое недомогание и поспешил откланяться.
— Чао дорогая! Завтра увидимся.
И я решительно вышел из университета.
 Глава 3 
Так как утром я не позавтракал и поэтому уже испытывал сильное чувство голода, да и чтобы не возиться с готовкой, по пути я купил у уличной торговки-бабуси пару пирожков. С капустой, за три копейки штука. Так я хоть на кошатину а-ля Помпадур не нарвусь.
Как позже узнал, поступил я правильно. Ассортимент в продуктовых магазинах сейчас на любителя. Работники прилавков, они же пролетарии умственного труда, обычно предлагали своим постоянным клиентам сливовое варенье из бочек, заменяющее сейчас дорогой сахар, вонючий керосин-петроль, древесный уголь, ржавую селедку из кадок, сыр-брызу зеленоватого цвета из больших стеклянных банок с мутной водой, желтые, похожие на веники, соцветия старого укропа и халву в глыбах, подозрительно похожую на оконную замазку.
Почти все это богатство продавалось по талонам. Ах да! Еще можно там купить «липовый мед». Правда, неизвестно «настоящий» он или «липовый».
Один пирожок я тут же слопал на ходу, второй взял с собой. Приехав в общагу, я взял свою кружку и отправился на кухню. Всеми этими странными керогазами и примусами, предшественниками газовых и электрических плит, я пользоваться, конечно, не умел, но «упал другим студентам на хвост» и они щедро налили мне кипятка из чайника. Это был просто отличный кипяток. Им можно было сварить себе глотку и все внутренности.
И даже со мной по-братски поделились какой-то заваркой. Сахар я уже спросить постеснялся, чтобы не выглядеть сущим хамом. За такое сейчас можно и в морду получить.
К тому же, мне без разницы. И я сточил второй пирожок с чаем. Разглядывая лозунг на общей кухне: «Ведро помойное не уберешь — в спину революции ты нож воткнешь!»
После этого, с чувством выполненного долга, я отправился спать. Рассчитывая проснуться в привычном теле. И сразу заснул как убитый.
Проснулся посреди ночи. Отлично выспался, больше не хочу. Одна беда, судя по богатырскому храпу моих соседей, я никуда не делся из 1936 года.
Сходил в туалет. Занялся тем, что я называю гигиеной. Еще раз полюбовался в зеркале на свою цыганскую рожу. Теперь я пребывал в отличной физической форме, все опухлости прошли, так что теперь это лицо показалось мне даже приятным. И симпатичным. Все же зависит от системы координат.
Конечно, с такой будкой в Москве и Ленинграде, а так же в Центральной России жить не очень удобно. Там я буду выделяться как «белая ворона». Но уже в Киеве таких как я полным полно. А еще южнее, ближе к Молдавской АССР, со столицей в Тирасполе, народ еще более смуглый. И я на их фоне буду сиять британским аристократом. Что уж тут говорить о Кавказе и Средней Азии. В тех местах я буду выглядеть как настоящий «белый человек». «У нас каждый второй в Туркмении — аятолла, и даже — Хомейни…»
Как и во Франции и Италии. Достаточно вспомнить тамошних киноактеров. Один Ален Делон нормальный. Что же касается Бельмондо, Челентано, Лино Вентуры, то посади их голых в клетку, напиши сверху «обезьяна», и что-то заподозрит неладное лишь большой специалист в сфере зоологии. Впрочем, заграница для жителей СССР нечто вроде дальнего космоса. Все слышали, но почти никто не был.
Хотя, тот же великий пролетарский поэт Маяковский прямо призывал:
Смотрите на жизнь