Звезда заводской многотиражки – 3

– А почему тогда я? – я задумчиво почесал в затылке. – Может, пусть лучше Эдик поедет? Я же в шинном производстве пока не очень хорошо разбираюсь…
– Видимо, ты произвел вчера на директора впечатление, – криво усмехнулся Эдик. – Что ты там все-таки такое наговорил?
– Правду, – я пожал плечами. – Правду говорить легко и приятно…
– Что-то ты темнишь все-таки, – прищурился Эдик.
– Просто не люблю, когда мне мешают работать, – я склонился над листом бумаги и сделал вид, что пишу.
Санаторий, значит… Ну что ж, пусть будет санаторий. Работать в выходные, зато за городом, чистый воздух, и все такое.
Всем была хороша работа в заводской многотиражке, кроме одного – этого самого воздуха. Когда находишься на территории, вроде даже незаметно, насколько он здесь грязный. Видишь это потом. В ванной. У Феликса когда я первый раз забрался понежиться в горячей ванне, так потом ее еще полчаса от сажи пришлось отмывать. Жирные черные разводы еще и смываться не хотели. Тереть мочалкой с пемолюксом пришлось долго. А ведь я всем этим каждый день дышу. Пока что на своем здоровье я этого на не замечал, но будь я здесь в своем прошлом теле, то уже через неделю взялся бы кашлять, выплевывая куски легких. Иван Мельников в этом смысле был покрепче… В принципе, понятно, почему всех сотрудников чуть ли не в приказном порядке, периодически отправляли в профилакторий. Забавное, в целом, место. Живешь как будто в санатории, получаешь всяческие полезные процедуры – кислородные ванны, душ шарко, парафиновые прогревания, что-то там еще. Тебя три раза в день кормят, но все это время ты ходишь на работу, как в обычные будни.
Распределяется это удовольствие в профкоме, надо будет встать в очередь тоже. Предпрофкома меня не очень-то любит, но это можно сделать и в обход. Заглянуть, когда его в кабинете нет и секретарше подать заявку. И шоколадку какую-нибудь что ли принести…
Не работалось. Представил себе проживание с трехразовым питанием и как-то сразу расслабился. Антонина Иосифовна ушла, Даша тут же сняла с телефона трубку и принялась болтать с подружкой про какие-то девичьи дела. А Семен начал уговаривать Эдика пойти на чемпионат. И даже почти уговорил, во всяком случае, тот обещал подумать.
Дверь распахнулась без стука, и в редакцию завалился Мишка. С пачкой свежих фотографий и в хорошем настроении. На макушке – новая клетчатая кепочка. Он разложил снимки на столе, и мы все склонились над глянцевыми карточками. Тоже в каком-то смысле традиция. Формально Мишка не снимал фотографии для газеты. Он работал фотолетописцем, делал портреты для досок почета, информационных и памятных стендов. Но и нам от его щедрот перепадало тоже. Хоть и по остаточному принципу. Но фотографом он был отличным, снимал всегда больше, чем требовалось. Так что мы не жаловались. Для иллюстрирования газеты фотографий все равно хватало. В этой пачке оказалось много женских портретов. Как раз то, что мне было нужно для рубрики с письмами про жизнь.
– Вот эту возьму, суровый взгляд такой у дамы, прямо в душу смотрит, – сказал я, откладывая в сторону кадр с женщиной в рабочей робе и выбившимся из-под косынки локоном. – И вот эти две. Это же из бухгалтерии? Это Настя, а вторую девушку… Ох ты ж черт! Настя! Я же должен был к ней в гости зайти! Семен! Почему ты мне морочишь голову каким-то там чемпионатом по настольному теннису? Что тебе сказала твоя соседка?
– Вот голова дырявая! – Семен хлопнул себя ладонью по лбу. – Сегодня же утром она мне напомнила! В эту субботу ты можешь?
– Так, ну ладно, вы тут решайте свои дела, а я пойду тогда! – сказал Мишка, собирая оставшиеся фотографии.
– Стой, подожди! – я ухватил его за рукав. – Пойдем до курилки, поболтаем, а?
– Вообще мне бежать уже надо, – нахмурился Мишка, потом посмотрел на меня и махнул рукой. – Хотя ладно, подождут.
Какой-то он не такой… Веселый такой, бодрый. Или он не знает, что Аня пропала? Или это как-то связано?
Мы вышли из редакции. Эдик, Семен и Даша проводили нас ревнивыми взглядами. Мол, что это еще за секретики в трудовом коллективе?
 
Но при них я не хотел обсуждать Аню.
– Ну? – Мишка посмотрел на меня исподлобья. И веселым больше не выглядел.
– Аня пропала, – сказал я. – Ее сестра вчера сказала по телефону.
– Ну и пусть катится, куда хочет, – буркнул Мишка и отвернулся. – Опять с каким-нибудь ухажером, не иначе
– Мишка, ну зачем ты так? – с упреком проговорил я. – Вы поговорили? Ты спросил, с кем она была в том кафе и почему?
– Спросил, – он зло сжал зубы и отвернулся.
– И что? – я обошел его и заглянул в лицо. – Что она сказала?
– Как всегда, – губы его скривились. – Что это не то, что я думаю, но рассказывать она ничего не будет, раз я думаю про нее плохое. А сама с Генкой взялась что-то крутить. А Генка… Слушай, Ваня, ну вот зачем ты опять все испортил? Только я принял решение и успокоился даже…
«Ага, знаю я, как ты успокоился… – мысленно хмыкнул я. – Два дня продержишь суровое лицо, потом начнешь ее караулить у подъезда, цветы носить и прощения выпрашивать…Ты же без испанских страстей не можешь!»
– Я в морге сегодня был, – сказал я. – У меня там друг работает, сказал, что ночью привезли девушку с длинными рыжими волосами.
– И что? – хрипло спросил Мишка. Лицо его побледнело.
– Другая девчонка, не Аня, – бесцветным тоном сказал я, и перед глазами помимо воли снова возникла картина, как Веник поднимает простынку. – Упала с высотки на Боровой. В одной комбинашке.
– Уф… – Мишка облегченно вздохнул.
– Ага, – усмехнулся я. – Я тоже так подумал. Сразу после того, как меня вырвало. Сегодня позвоню Алле еще раз, можешь нашлась.
– Ты лучше у брата своего спроси, – Мишка снова сжал губы.
– У которого? У Игоря? – спросил я.
– А у тебя разве несколько братьев? – прищурился Мишка.
– Вообще-то двое, – ответил я. – Но про Илью ты, наверное, не знаешь. Так что там с Игорем и Аней?
– Не знаю, что там у них за шуры-муры, а она не говорит, – Мишка вдруг поднял на меня взгляд, и глаза его заблестели. – Слушай, а в самом деле! Поговори с ним, а? Вы же братья, может он тебе расскажет, что у них за дела? А потом мне расскажешь? Мне как-то не по чину лезть к главному инженеру с расспросами…
– А это мысль, Михась, – задумчиво проговорил я. – Ты сегодня чем после работы занят? Мы с ребятами в «Петушке» договорились встретиться, может тоже подскочишь?
Дверь в кабинет главного инженера была открыта. Двое хмурых мужиков в рабочих робах пытались вытащить наружу массивный письменный стол. Получалось у них так себе, потому что этот монстр мебельной промышленности был явно шире, чем дверной проем. Такое впечатление, что сначала его поставили в кабинет, а уже потом вокруг возвели стены.
– О, брательник! – раздался с той стороны случайной баррикады голос Игоря. – Ты ко мне или просто мимо шел?
– Поговорить хотел, но что-то тут у тебя сложности… – я постучал пальцами по дубовой крышке стола. – Антиквариат практически…
– Вот и я говорю! – Игорь стукнул кулаком по столу. – Не кабинет инженера, а какое-то дворянское гнездо тут развел… Ну что, мужики, есть еще идеи?
– Может в окно его на веревках? – один из рабочих почесал в затылке. – В окно должен пролезть…
– Хорошая мысль! Дерзайте! – Игорь ловко перемахнул через стол в коридор и хлопнул предложившего идею рабочего по плечу. – Пойдем, брательник, я в столовую все равно собирался, там и поболтаем.
Да уж, а со стороны и не скажешь, что этот рубаха-парень, настоящий советский инженер, активист, энтузиаст, коммунист и все такое прочее, может заниматься какими-то мутными делами. Наверняка эти рабочие только позавидовали, что у меня есть такой отличный брат.
– Что там у тебя за дело? – спросил Игорь, как только мы свернули на лестницу. Уже гораздо менее приветливо и радушно.
 
Глава вторая. Чего хотят женщины?
 
– Слушай, Игорь, ну вот что ты на меня смотришь, как на врага народа? – я остановился на лестничной площадке между третьим и вторым этажом. Изобразил на лице святую невинность, наивность и даже некоторую обиду. – Если мне надо за что-то извиниться или что-то там пообещать, ты скажи! Ты сказал, явиться домой на Новый год, и я как штык явился. Чем еще ты не доволен?