Дитя Ее Высочества (СИ)

Но Лареллу местное убогое общество волновало мало. Жену градоначальника она нашла без труда. И вовсе не благодаря красочному, хотя и несколько язвительному описанию Григо. Просто достаточно было обратить внимание на самую разряженную и увешанную драгоценностями, словно наложница восточного правителя, женщину.
Госпожа Жирур была ещё молодой, не потрёпанной ежегодными родами дамой. Злые языки величали её «жирной коровой». Но на то они и злословы, чтобы преувеличивать. Жена мэра действительно отличалась полнотелостью и весьма круглыми формами. Но при данном ей Отцом росте это совсем не выглядело безобразно. Правда, муж госпожи супруге макушкой и до монументальной, выдающейся, как киль военного корабля, груди не доставал. Но кого заботят такие условности?
Стоит отметить, что ничего не подозревающую жертву справедливой мести портили злые глаза и зеленоватый оттенок кожи, свойственный всем сплетницам и завистницам. Но в целом она могла считаться вполне привлекательной. Кроме того, на счастье Лареллы, госпожа Жирур оказалась дамой образованной и идущей в ногу со временем.
Когда господин Лар, то есть, наша нежнейшая принцесса, но мы пока будем называть её мужчиной, дабы не запутаться. Так вот, когда господин Лар попал в поле видимости красавицы, он изящно и глубоко поклонился, прижав руку к сердцу и не сводя глаз с прелестницы. А на безмолвном языке любовного искусства того утончённого времени это означало: «Я с первого взгляда покорен вами!».
Обольстительница оглядела юного дворянина с ног до головы. Это ничего не означало. Просто госпожа Жирур оценивала объект, решая, стоит ли он усилий. А вот потом она скосила глаза на стоявшего рядом мужа, прикусила уголок губы и скромно потупилась, при этом поглядывая из-под ресниц на юношу. Думаешь, дружок, что так смотреть невозможно? Ты глубоко заблуждаешься! Можно! Просто это требует наличия определённых навыков, нынешними красавицами утраченных. Именно с этой игры глазами и пошло выражение «стрелять глазками». Отсюда же берут корни слова всем известной песенки: «Что ты милая смотришь искоса, низко голову наклоня…».
Все, что проделала прелестница, означало: «Вы слишком дерзки! Я верна своему супругу! Но моё сердце трепещет под вашими пламенными взглядами. Ах, что это со мной?!».
В ответ Лар чуть прищурился, гордо подняв голову, положил ладонь на рукоять шпаги и оквадратил подбородок: «Мне неведомы преграды! Одно слово - и вы станете вдовой!». Госпожа Жирур словно невзначай положила трепещущие пальчики на свои выдающиеся формы и возвела глаза к потолку, облизнув пухлые губы, как будто ей вдруг стало дурно: «Вы безумец! Ваше поведение нас обоих приведёт к гибели! Ваш напор мутит мой разум!».
Юный господин отступил на шаг, опуская голову, то ли в поклоне, то ли в кивке. При этом пальцы на шпаге сжались до побелевших костяшек: «Ваше слово для меня закон. Я удаляюсь. Но знайте, что сердце моё остаётся у ваших ног!». Руки красавицы безвольно упали вдоль тела, она тоже опустила голову, будто в изнеможении и даже отвернулась в сторону. Но взгляда с соблазнителя не сводила. Естественно, посматривала прелестница из-под опущенных ресниц: «Стойте! Я не могу быть к вам столь жестокосердной!».
В общем-то, на этой ноте их молчаливый диалог был закончен. Теперь Лару только оставалось дождаться тайком сунутой записки или лёгкого шёпота на ушко. В любом случае, адрес и время встречи двух влюблённых должен быть сообщён. А по галантным правилам той эпохи свидание не только назначала, но и обеспечивала дама сердца. И, в конце концов, это действительно честно. Ибо у кавалера не имелось ни ревнивого мужа, ни утомительных домашних обязанностей. Да и время на сборы ему требовалось гораздо меньше.
Её хитроумному Высочеству не пришлось ждать и часа. Посланником горячих сердец выступила совершенно ничем ни примечательная девица, сунувшая в ладонь господина туго свёрнутую записку.
  ***  
Понятное дело, дом Ларелла осмотрела со всех сторон. А также тщательно исследовала все близлежащие переулки и улицы. Но это она проделала ещё днём. Вечером же, как и было велено, принцесса постучалась условным стуком в заднюю дверь, выходящую в тихий тупичок, которые так любят неприкаянные, лишённые удобных апартаментов, возлюбленные и деловитые уличные псы. Стучала девушка не для того, чтобы ей открыли, а предупреждая трепещущую в предвкушении обольстительницу, что пришёл кавалер её сердца, а не узнавший страшную тайну муж. Ключ от дома был передан вместе с запиской.
Почти сразу за дверью находилась лестница, ведущая выше. Полоска света падала на неё, будто указывая направление. Но поскольку госпожа Жирур считала себя дамой изысканной, такой намёк ей показался не слишком красноречивым. Поэтому ступени засыпали ещё и розовые лепестки.
Её Высочеству стало почти стыдно. Женская солидарность к обманутой в лучших своих чувствах красавице настойчиво требовал повернуть обратно. Но Ларелла не была бы самой собой, слушай она всякий вздор. Пусть даже и звучащий в её собственной голове.
За лестницей находился коридор с запертыми дверьми и только одну из них предусмотрительно распахнули. Впрочем, лепестковая дорожка вела к ней же. То ли госпожа Жирур оставалась верна принципам романтизма до конца. То ли сомневалась в догадливости своего возлюбленного. И хотела быть полностью уверенной, что он найдёт путь к её телу. В смысле, к сердцу.
За дверью располагалась спальня, основным и практически единственным предметом мебели в которой оказалась поистине гигантских размеров кровать. Правда, в данный момент целомудренно закрытая занавесями балдахина. Наверное, это служило намёком, что кавалера сюда пригласили не для плотских утех. А выбор помещения был случайным. В конце концов, любая уважающая себя женщина обязана намекнуть, что просто так она не отдастся.
Сама же обольстительница стояла у окна, в волнении прижав руки к груди. Ларелла отметила, что толк в тайных свиданиях жена градоначальника знала. Вырез платья красавицы был столь глубок и волнующ, а отсутствие нижней рубашки столь явно, что находись на месте принцессы действительно мужчина, то никакие намёки на скромность и целомудренность дамы не помогли. Любой кавалер немедленно бросился бы доказывать красавице свою страсть.
- Вы пришли, мой дерзкий мальчик, - задыхаясь от волнения, прошептала госпожа Жирур.
И распахнула глаза так широко, что принцесса забеспокоилась, как бы «возлюбленная» их не потеряла.
- Я не мог сопротивляться своей страсти, - покаялся юный дворянин, соображая, как бы половчее это самое платье с дамы сдёрнуть и при этом не прикасаться к ней.
- Мы не должны этого делать! - бурно вздымая немалые груди, сообщила красавица.
- Огонь, пылающий в моем сердце не оставляет места разуму…
Принцесса, словно не в силах совладать с чувствами, шагнула к обольстительнице, решительным движением срывая с головы берет. И притормозила. Видимо, полумрак бального зала ратуши сыграл дурную шутку. Вблизи габариты жены градоправителя не просто поражали - они подавляли. Оказывается, сам мэр не был низкорослым. Просто его супруга видимо вела свой род от горных троллей.
Принцессе её собственный план перестал казаться удачным. При всём, даже самом горячем, желании Лара не могла бы обнять свою «возлюбленную». О «повалить», «стиснуть» или - не дай Отец! ­­- «прижать» речь не шла вовсе.
- Ваши слова кружат мне голову, а сердце готово покинуть грудь, - простонала госпожа Жирур.
Если бы это помогло выпуклостям красавицы уменьшиться, то Её Высочество ничего бы против не имела.
- Ваша красота меня просто ослепляет, - пробормотала принцесса, судорожно пытаясь придумать, что же ей делать дальше.
- Но вы так робки… - укорила соблазнительница, вероятно ожидая от кавалера гораздо более активных действий.
- Это от неопытности, - брякнула растерянная Ларелла.
Вообще-то, нежнейшая принцесса не привыкла пасовать перед трудностями. Просто ей не доводилось ещё встречаться с настолько большими проблемами. В прямом смысле этого слова крупногабаритными.