Академия Зеркал (СИ)

– Охотно верю, – он оторвался от перил и, наконец, подошёл ближе, но лишь затем, чтобы ледяной взгляд ранил острее. – Но не забывай, что он не человек, а Бог, и совершал много плохого. А ты слушаешься так безоговорочно, так наивно! И почему-то считаешь одного Далемира злом воплоти, во всём неправым.
Может, в другой день Элина отступила бы. Промолчала. Но не сегодня. Сегодня она устала.
– А почему я должна считать иначе? Не из-за слов Яромира, не из-за легенд и прочего я боюсь его. В первую же встречу он захотел убить меня. А ещё прежде причинил боль тебе, – вцепившись в ладони, она нашла подтверждение своим словам. Очередной шрам, подаренный этим миром. – Посмотри. Ты и не помнишь, наверно, что делал. Для меня же всё очевидно.
Севериан потянулся, чтобы взять её за руку, желая то ли убедиться, то ли рассмотреть получше, но тут же одёрнул себя. Попытался что-то сказать. Осёкся. Посмотрел вниз. Думал или разговаривал с Далемиром, кто знает. Но когда в следующий раз бросил взгляд, маска ледяного принца вновь украсила лицо:
– Уходи. О чём вообще с тобой можно разговаривать? Так и нравится давить на жалость, да? Оставляешь эти шрамы. Зачем? Лишь бы вид сделать, что чего-то стоишь? Целителям легко избавиться, только скажи. Но нет. Тебе же надо кому-то что-то доказать! А не пробовала сначала вытащить голову из песка и сделать хоть что-то полезное? Без жалоб и надежды, что всё решат другие. Может тогда и любить будет кто…
– Зачем ты так?..
– Конечно, заплачь ещё, давай. Ведёшь себя как ребёнок. С чего решила, что я обязан бегать и помогать кому-то? Помогать тебе. Разберись хоть раз сама. Думаешь, мне легко? Да понятия не имеешь, стольким пришлось пожертвовать. Но этого всё мало…
Не дослушав, Элина хлопнула дверью, выскочила на улицу, не заметив даже, как кончились пролёты и ступеньки. Глупая, ну чего ты ревёшь? Думала, он-то другой? Этот нож в спину ты заслужила. Разбей уже розовые очки.
«Зря убежала. Надо было ударить его, да я сам бы ударил!» – беспомощно воскликнул Яромир. – «Зато теперь ничто нас не связывает! Везде вот есть хорошее. И безо всяких там справимся»
Элина с остервенением стала тереть щёки: хватит-хватит-хватит. Плакса! Кто плачет на морозе? Мама в детстве не учила? Но прекратила, только когда последняя слезинка упала в снег, а кожа болезненно покраснела. Шмыгнув, она заметила подозрительно косящихся девчонок – кто знает, сколько видели? – и постаралась привести себя в порядок. Не помогло. К ней подошла Маша, злорадно усмехающаяся.
– Неужто отшили? Ну-ну, не переживай. Это ведь ледяной принц, на щекастых замухрышек ему по статусу не положено засматриваться.
Поднявшийся смех был сродни лавины. Весть быстро дойдёт до театралов, а там уже и до всей школы.
Да плевать. Что изменится?
– О себе позаботься сначала.
Вцепившись в сумку, Элина опрометью рванула прочь. Маша ещё пыталась что-то едкое кинуть вслед, но скоро сдалась, найдя развлечение лучше. Сплетни.
«Что теперь?»
«Схожу к Эмилю, спрошу совета. Он лучше с Кириллом общался, больше. Не могу я просто закрыть глаза и позволить Лили с Вадимом жить спокойно…»
Молчанием своим лучше слов сказал: «сдался тебе этот Кирилл».
Вот только Элина хотела сделать хоть что-то, лишь бы искупить вину. Так хорошо ей знакомую. Почти родную. И пусть Кириллу уже всё равно, что там о нём говорят и как, что делают и чего не делают.
Припорошённая снегом библиотека приобрела вид дворца из сказок, но и это не заставило учеников заходить в царство книг с радостью. Внутри едва ли нашлась пара ребят – видно самые отчаянные двоечники. Элина прошлась по читальным залам, меж стеллажами, поднялась наверх, даже позвонила в колокольчик и подождала минуту, две, три, но… Так и не нашла Эмиля. Прятаться и вести себя тихо – разве про него? А в свете последних событий такое и вовсе вводило в панику. Что если близко к сердцу принял Кириллову смерть? Что если ему стало плохо, а никто и не заметил? Или вовсе не захотел замечать?
 
С такими страхами она решилась на нечто до этого неприемлемое: зайти к Эмилю в комнату. Мало того, что место личное, так Элина ещё и ученица. Даже если рядом никого, подумать можно обо всём чём угодно. Непримечательная светлая дверь пряталась под одной из лестниц. Не было на ней никаких опознавательных знаков: золотых букв или табличек, и иной бы спутал со входом в многочисленные архивы или картотеки. Но в один из вечеров Эмиль сам рассказал: «Вон моя комнатушка, наследство от прошлого книгочея. Как зима близится, так жить невозможно – приходится кутаться в одеяла да в ночь вставать топить печь».
Элина неуверенно постучала. «Не думай о плохом», – наказала себе. Но ответа не последовало. Тогда приложилась ухом. Может не услышал? Да только по ту сторону по-прежнему было тихо. В отчаянии дёрнула ручку и…дверь вдруг громко хлопнула. Не заперта! Помедлив, Элина всё же скользнула внутрь.
Комнатка оказалась не особо большой, даже в сравнении с их, ученическими. Здесь будто и не жили вовсе: столь мало хранилось вещей, да и те, безликие и серые, ни в чём не выдавали хозяина. Кто бы подумал об Эмиле так? Но самое странное – ни одной книги на квадратный метр! Точно попала куда нужно?
Ни Эмиля, ни кого другого в комнате не нашлось. Зато пустой шкаф завалился на бок, а за ним прятался подвальный ход, тёмный и беспросветный. Либо здесь, либо нигде. Так? Дурное предчувствие не покидало. Что же он задумал?
Едва ступив на узенькие ступеньки, Элина поняла, что тьма не бесконечна. Внизу уже виден стал крохотный огонёк света. Он точно вёл к цели, как самый лучший маяк. Подвал на том конце промёрз будто до основания, до последнего кирпичика. На стенах изморозь и сосульки, от дыхания пар – морозильная камера или, что хуже, чей-то склеп. Но Элина и не заметила этого холода. Ведь Эмиль нашёлся.
Он стоял на коленях подле огромного камня в центре. Не было ни вуали, ни обруча, ни нелепого пиджака – непривычно беззащитный и даже хрупкий. Голая спина сгорбилась, что стало видно позвонки, а ладони лежали на плите тыльной стороной вверх. От запястья и до плеча не осталось живого места, всё искромсано. Кровь сочилась медленно, скапливаясь в углублении, а камень будто впитывал её и с каждой каплей пульсировал сильнее, разгорался призрачным красным.
Что здесь, мать вашу, произошло!?
Элина встала как вкопанная, и всё смотрела, и смотрела, и смотрела, пока голова не пошла кругом. Колени пронзило болью. Лишь тогда она очнулась. Опять видела другое, совсем не это место! Чуть с Эмилем рядом не легла! Но для чего всё это? Обряда? Хотя уже не важно!
Элина поднялась с огромной, неведомой доселе, решимостью. Неужели Боги решили испытать во второй раз? Но она больше не струсит, не ошибётся, не бросит!
«Глупый мальчишка», – даже Яромир принялся костерить Эмиля. – «Додуматься же до скупь-желя! Вычитал что ль где? Да и кто ж так криво делает! Только в Жаворонки дни разрешено играться с душами, не все решатся, а у этого ещё и желания жить на троих хватит…Чему только учили?»
«Это из-за Кирилла, я уверена»
«Ещё бы… Так. Сначала разорви связь с источником. Потом уже подвяжем раны»
Неуверенно коснувшись чужих плеч, Элина уложила Эмиля на спину. Он ощущался тряпичной куклой, податливый и будто бы неживой – глупый порыв заставил проверить пульс. С каждым лишним движением, промедлением могло стать хуже, она это прекрасно понимала, но стоило лишь украдкой взглянуть на кровавые разводы, сочащиеся раны, и всё плыло, и хотелось опять упасть на пол. Здесь вопрос жизни и смерти, а она продолжает думать о себе! Жалкая, жалкая, жалкая! Всего-то нужно остановить кровотечение и бежать за Игорем. Необязательно ведь смотреть? Может, получится на ощупь?
Оглядевшись в поисках какой-нибудь тряпки, Элина осознала, что в этом склепе совсем ничего нет – лишь они и камень. Тогда пришлось пожертвовать лентами, оставшимися с Осенин. Элина сохранила их как память и таскала на ремне сумки. Вот и нашлось полезное применение. Вспомнив о медитациях, она постаралась настроиться, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, закрыла глаза. Пальцы легко нашли чужие плечи, подушечки сразу вымазались и сделались скользкими, но Элина твердила себе: «это не кровь, это не кровь, это…» В конце концов, она туго повязала ленты, пусть сомнения так и роились внутри – всё ли сделала правильно. Но времени на это не было.