И приведут дороги
Для меня это прозвучало бредом. Однако причин не верить ему в том, что касалось обрядов, у меня не было. Альгидрас же продолжил:
– Всемилу я не видел совсем. Не знаю почему. А тебя… тоже не видел поначалу. Только чувствовал. Как… как… огонек. Теплый. Как свет. Я не могу лучше пояснить. А потом уже вот так стало. Каждую перемену настроения.
– Отчего так стало? – негромко спросила я, даже не пытаясь осмыслить ассоциацию с теплым огоньком.
– Я не знаю, – ответил он.
– Так же не знаешь, как про отвар для Всемилы? – не удержалась я.
Альгидрас усмехнулся одним уголком губ.
– Нет. Вправду не знаю. Думаю, дело в Святыне.
– Расскажи мне о ней и… все же покажи, что ты чувствуешь, – снова попросила я. – Мне это нужно.
– Ты не понимаешь, о чем просишь, – негромко повторил он. – Я не такой, как остальные. Я прошел обряд. Во мне слишком много… – он замолчал, подбирая слова, – много того, что может причинить тебе вред. Я прошел чужой обряд. – Видя мой непонимающий взгляд, он пояснил: – Каждой Святыне нужен свой обряд. Хванскому Шару служат жрицы. Мальчик становится мужчиной, так Шар признает его своим и берет под защиту.
Я тут же подумала о женщине, в теле которой была во сне.
– Да, – кивнул Альгидрас. – Альмира была одной из этих жриц.
– Ты читаешь мысли? – прошипела я, вмиг почувствовав себя крайне неуютно.
Он усмехнулся и качнул головой:
– У тебя на лице все.
Я мрачно кивнула, совсем не успокоенная его словами. Но что мне оставалось делать?
– Итак, Альмира… – я слегка запнулась на имени его женщины, – была жрицей. И?
– Жрица… она тоже не с людьми. Но не так, как та, что отнимает жизни. Жрица Храма вхожа в дома. Ей дают играть с детьми, приглашают к столу. Она уважаема и почитаема. Она…
Голос Альгидраса изменился, когда он заговорил о жрицах. Точнее, об одной из них.
– …обряды дают Шару силу. Он светится, он… дышит, – невпопад закончил он, явно отвлекшись на мысли об Альмире.
– Святыня питается этими обрядами? – спросила я.
Альгидрас задумчиво на меня посмотрел и пояснил:
– О Святынях так не говорят. Но… ты права. Это дает ей силы. А она взамен обещает защиту.
– А если обряды прекратить?
Во взгляде Альгидраса мелькнуло что-то непонятное, а потом он снова улыбнулся одним уголком губ:
– Как интересен твой мир.
– Почему?
– Святыни чтят. Никому никогда не пришло бы в голову их осквернить.
И сказано это было так, что я поежилась.
– Что стало с хванской Святыней? – спросила я.
Альгидрас не ответил, разглядывая меня так, словно я была занятным зверьком.
– Ее же, вероятно, никто теперь не… питает. Так что мой теоретический вопрос стал вполне практическим.
Я не была уверена, что Альгидрас понял выражение, однако он чуть дернул плечом.
– Я не знаю, что с ней стало. Когда я спросил, Радим сказал, что ее унесли квары.
– Так и было, – вдруг вспомнила я. – В моем сне Альмира сперва побежала к храму. Там она увидела убитого жреца и следы, будто по земле тащили что-то тяжелое. Она еще подумала, что Священный шар не смогли снять с алтаря и забрали вместе с ним. Выходит, хванская Святыня теперь у кваров?
Альгидрас помедлил с ответом, но все же произнес:
– Не думаю. Мне кажется, она где-то недалеко.
– Откуда ты знаешь?
– Я начал ее чувствовать, – негромко ответил он.
– Чувствовать? – завороженно выдохнула я.
Мне до сих пор казалось чем-то нереальным все, что касалось этого их волшебства, и я все еще не оставляла попыток мыслить рационально.
Он кивнул.
– Это как часть меня. Это здесь. – Альгидрас прижал ладонь к груди. – Я четко услышал ее, когда у столба стоял. А теперь думаю, что все это время, когда чувствовал, будто должен что-то сделать, это была она. – Он нахмурился и потер грудь, как будто там болело. – Или она, или же что-то очень похожее на нее.
Я мотнула головой, отгоняя неприятные ассоциации. Совсем недавно я сама думала о том же. Сказать ему? Если бы только я могла ему верить! Альгидрас снова коротко улыбнулся, явно чувствуя мои сомнения.
– Как хванская Святыня могла попасть сюда? – вместо этого спросила я.
– Говорили, что Будимир – тот самый, на чьем корабле приплыли те, кто ранил Радима… – Я нетерпеливо кивнула, давая понять, что в курсе, кто такой Будимир. – Встретил кваров в море. Верно, тех самых. И теперь Святыня где-то здесь. Я не знаю точно, но я ее чувствую. Радим… он о том, похоже, не знает.
– Она правда хранит тебя? – спросила я, вспомнив их разговор с Миролюбом. – Поэтому ты говорил перед судом, что не умрешь?
Альгидрас медленно кивнул.
– Я буду жив, пока нужен Святыне. Особенно теперь, когда надо мной провели еще один обряд, запечатав в нее мою судьбу.
– Ты прямо весь в обрядах, – фыркнула я, не удержавшись.
– Это не то, над чем стоит смеяться, – откликнулся Альгидрас.
Впрочем, мне не стало неловко. Он же мои нежные чувства не щадит. С чего я должна?
– Кто проводит все эти обряды?
Альгидрас ответил с невеселой усмешкой:
– Последний, с передачей меня Святыне навечно, провел мой… – он немного помолчал, словно подбирая определение, – брат.
Я вскинула бровь.
– Это не родство, – быстро добавил Альгидрас. – Братство. Он старейшина Савойского монастыря.
– Стар, мудр и всесилен?
Альгидрас с недоумением посмотрел на меня.
– Ну, судя по тому, что это произошло недавно… После получения свитка, так ведь? Выходит, он это сделал на расстоянии. Значит, всесилен. Старейшина монастыря – значит, стар. Ну а мудр… Наверное, в этом мире так долго только мудрые и могут прожить, – закончила я.
– Ты очень интересно думаешь, – почти с восхищением произнес Альгидрас. – О каждой малости.
Я улыбнулась, польщенная его похвалой.
– Не пойму только, как у тебя все в конце неправильно выходит?
Я моргнула.
– Поясни!
Альгидрас снова усмехнулся:
– Алвару двадцать четыре весны. Он ровесник княжича. Запечатал мою судьбу он обрядом, силу для которого берет в Святыне. Это смог бы любой Посвященный. Что же до мудрости… Не знаю. Не мне о том судить.
Смешно ему! Кто же виноват, что у них все вопреки логике?
– У него тоже есть Святыня? – спросила я, чтобы закрыть неловкую тему.
– В монастыре. Но можно сказать, что у него. Он служит своей Святыне так, как и я своей теперь.
– А в чем эта служба?
Альгидрас посмотрел в сторону и нехотя ответил:
– Она позовет, и я пойду. И сделаю все, что она скажет.
Мне сложно было представить силу, способную повелевать на таком уровне, но откуда-то же взялись назойливые мысли, вертевшиеся в моей голове в последние дни.
– Сколько всего Святынь?
– Славный вопрос. – Альгидрас весело щелкнул пальцами. – В монастыре нас учили, что главная Святыня одна – это Огонь в молельном зале Савойского монастыря. Он средоточие всего сущего. А хванский Шар был когда-то создан по его подобию и заряжен от него же. Но их должно быть больше. И я сейчас уже не знаю, главная ли Святыня Савойский огонь. Они, верно, равны между собой.
Альгидрас замолчал, задумчиво глядя поверх моего плеча, а я вдруг поняла, что он опять ушел от ответа.
– Так, про хванов мы выяснили, а что за обряд у кваров? Это ведь о нем говорил Миролюб? – напомнила я. – И какой обряд в монастыре?
– В монастыре были ежеутренние службы в молельном зале. Обряд, верно, проходили старейшины, но я тех обрядов не видел.
Он замолчал. Я подождала и поняла, что он снова пытается уйти от ответа.
– Хватит юлить! Ответь про обряд кваров.
Альгидрас сцепил пальцы в замок и вывернул кисти, хрустнув суставами.
– Рука уже совсем не болит? – удивленно спросила я.
– Немного. На мне все быстро заживает. Чудо, да? – в его голосе прозвучал вызов.
– Святыня лечит? – пошутила я и опешила, когда он невозмутимо кивнул в ответ. – Ты хочешь сказать, что она заживляет твои раны? – с откровенным недоверием уточнила я.