Экономика Сталина

Однако это было лишь общим «заявлением о намерениях». Еще более трех лет шли споры и дискуссии по поводу приоритетов, форм и методов, темпов индустриализации. Например, В. Базаров, В. Громан, Н. Кондратьев полагали, что индустриализация должна осуществляться с учетом рыночных тенденций – без жестких, обязательных для выполнения планов. Нужны лишь какие-то ориентировки Госплана, разрабатываемые на основе прогноза (индикативное планирование). Г. Кржижановский, B. Куйбышев, С. Струмилин придерживались иной точки зрения: нужны долгосрочные цели и приоритеты индустриализации, реализация которых должна осуществляться на основе жесткой плановой дисциплины (директивное планирование). Дискутируя с В. Громаном и его единомышленниками, C. Струмилин говорил: «Нам представляется, что наш перспективный план должен дать не сумму предвидений, а систему экономической политики, т. е. систему хозяйственных задач и предуказаний, выраженных в цифрах».
Троцкий выступал за сверхвысокие темпы индустриализации, которые можно обеспечить за счет «сверхэксплуатации» крестьянства. Эту точку зрения разделял также экономист Е. А. Преображенский. Бухарин, в свою очередь, обвинил Преображенского и поддерживавшую его левую оппозицию в насаждении военно-феодальной эксплуатации крестьянства и внутреннего колониализма. Он выступал за постепенное, органичное, растянутое на десятилетия преобразование экономики.
На XV съезде ВКП (б), состоявшемся в декабре 1927 г., были приняты «Директивы по составлению первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР», в которых съезд высказался против сверхиндустриализации: темпы роста не должны быть максимальными, их следует планировать так, чтобы не происходило сбоев. Разработанный на основе директив проект первого пятилетнего плана (1 октября 1928 г. – 1 октября 1933 г.) был одобрен в апреле 1929 г. на XVI конференции ВКП (б) (апрель 1929 г.). Этот план был более напряженным, чем предыдущие проекты. В мае 1929 г. он был утвержден V съездом Советов СССР как закон, обязательный к исполнению. Разработка, обсуждение и утверждение первого пятилетнего плана проходили под непосредственным руководством Генерального секретаря ЦК ВКП (б) И. В. Сталина. Этот план получил название пятилетки великого перелома.
В годы индустриализации почти с нуля была создана материально-техническая база советской экономики, которая уже во второй половине 1930-х гг. вывела СССР на второе место в мире (после США) по большинству видов промышленной продукции. Была достигнута беспрецедентно высокая норма накопления (доля валового общественного продукта, идущая на создание основных производственных фондов)– по некоторым оценкам, свыше 50% ВВП.
В 1930-е гг. было развернуто строительство около 1500 объектов, 50 из них поглощали почти половину всех капиталовложений. Был воздвигнут ряд гигантских транспортных и промышленных сооружений: Турксиб, ДнепроГЭС, металлургические заводы в Магнитогорске, Липецке и Челябинске, Новокузнецке, Норильске, а также Уралмаш, тракторные заводы в Сталинграде, Челябинске, Харькове, Уралвагонзавод, автомобильные заводы ГАЗ, ЗИС (позднее – ЗИЛ) и др.
Всего до 1940 г. было построено около 9 тыс. предприятий, сформирован единый народнохозяйственный комплекс, создана мощная оборонная промышленность, построено большое количество предприятий-дублеров за Уралом, экономика полностью была сориентирована на внутренние ресурсы и т. д. Примечательно, что при этом советская экономика не была обременена внешним долгом. Индустриализация проходила в условиях жесткой блокады и противодействия со стороны Запада. Вот всего несколько цифр, дающих представление об индустриальном «рывке» СССР: в 1940 г. по сравнению с 1913 г. валовая продукция промышленности была увеличена в 12 раз, производство электроэнергии – в 24, добыча нефти – в 3, добыча чугуна – в 3,5, стали – в 4,3, выпуск станков всех видов – в 35 раз, в т. ч. металлорежущих – в 32 раза.
Конечно, индустриализация потребовала невероятного напряжения всех сил. В годы первой пятилетки были введены продуктовые карточки (отменены в 1935 г.). В 1930-е гг. жизненный уровень народа поднялся, но, естественно, не в той мере, как росли показатели производства. В отдельные годы наблюдался рост издержек производства (себестоимости) по отдельным видам продукции. Государственному банку СССР иногда приходилось включать «печатный станок» (производить необеспеченную денежную эмиссию для покрытия дефицитов бюджета). Наблюдалось некоторое отставание производства потребительских товаров от денежной массы, имело место повышение потребительских цен, хотя на фоне инфляционного роста цен в ряде стран Запада оно выглядело вполне умеренным. Достижения советской индустриализации выглядели особенно впечатляюще на фоне экономического кризиса, который Запад переживал с конца 1920-х гг. и из которого ему так и не удалось выбраться вплоть до начала Второй мировой войны.
Кстати, не стоит рассматривать индустриализацию как чисто экономическое явление. Одновременно происходили социальные подвижки. Именно в 1930-е гг. было завершено создание основ социализма, что и было зафиксировано в сталинской конституции 1936 года. В ходе индустриализации менялся сам человек, происходила консолидация общества на базе общих целей и в процессе общего труда. Вот как описывает годы индустриализации Дмитрий Верхотуров: «При всем при том, что народ нередко враждовал с партией, и общество в СССР много раз балансировало на грани открытой вооруженной борьбы, тем не менее, стройки увлекли народ. Дело, которое в миллионы раз превышает возможности собственных рук, которое требует высочайшего напряжения ума, сообразительности и умения, увлекает и отбрасывает противоречия на второй план. На всех без исключения крупных стройках рабочая масса постепенно заражалась трудовым энтузиазмом, делала рекордные выработки и выдающиеся достижения…» [6].
«Экономическое чудо» военной победы и послевоенного восстановления. «Экономическое чудо» периода 1940-х гг. проявилось в том, что СССР сумел победить в Великой Отечественной войне и в невероятно короткие сроки восстановить разрушенную войной экономику. При этом, что удивительно, по ряду видов промышленной продукции снижение объемов производства за годы войны было минимальным. Еще удивительнее, что себестоимость производства почти всех видов продукции снижалась, в т. ч. военной продукции. До этого весь мировой опыт свидетельствовал об обратном: в годы войн включается затратный механизм, цены на оружие, боеприпасы и снаряжение могли только расти. Финансовая система выстояла, первые три года (1941–1943 гг.) государственный бюджет СССР был дефицитным, но в последние два года войны и в годы восстановления он сводился уже с профицитом. Сколько-нибудь крупного внешнего долга у СССР за годы войны не образовалось. Как это все контрастирует со странами Запада! Даже у США в годы войны резко возросли дефициты федерального бюджета, а государственный долг в 1946 г. превысил 120% ВВП. Рост цен на потребительские товары в СССР был умеренным. Конечно, было снижение жизненного уровня народа, но, как и в других воюющих странах, народ от голода спасала карточная система.
Есть некоторые скептики и недруги нашей страны, которые утверждают, что, мол, экономика СССР выдержала годы войны благодаря американской программе ленд-лиза. Отметим, что общая стоимость поставок по ленд-лизу составила 11 млрд. долл. Это была и военная техника, и боеприпасы, и автомобили, и одежда, и продукты. Но, между прочим, население нашей страны внесло в Фонд обороны различных ценностей (не считая денег) на сумму 17,8 млрд. руб., что сопоставимо с объемами ленд-лиза. Вот мнение тогдашнего председателя Госплана СССР Николая Вознесенского: «Если сравнить размеры поставок союзниками промышленных товаров в СССР с размерами производства промышленной продукции на социалистических предприятиях СССР за тот же период, то окажется, что удельный вес этих поставок по отношению к отечественному производству в период военной экономики составит всего лишь около 4%» [7]. Я не хочу впадать в крайности и утверждать, что ленд-лиз не помог нам в годы войны. Конечно, помог. Без него, безусловно, число жертв было бы больше, война затянулась бы на более длительные сроки. Но, по мнению тогдашних (времен войны) советских наркомов, СССР сумел бы сломать хребет гитлеровской Германии и самостоятельно [8].