Проклятьем заклейменный (СИ)

Вторым добровольцем, к моему удивлению, стала Изольда Вяземская. Ну а ей-то чего надо?
— Очень хорошо, — покивал наставник.
Секира исчезла из его руки, а взамен появились два меча. Это что, у него какой-то магический инвентарь-хранилище есть, как в компьютерных играх? Тоже такой хочу!
— Герр, фройлен, возьмите эти клинки, — распорядился он. — Иначе меч герра Соловьёва не оставит вам шансов.
Ну вот, пришёл гном и обгадил всю малину. Сейчас мне позорно надают по заднице, и ладно, если только лезвием плашмя. Потому что местных аристократов явно учили владеть мечом едва ли не с пелёнок. И, наверное, даже независимо от пола. А вот я…
Хм… А ведь они понятия не имеют, как отбиваться от моих нестандартных выпадов. Пусть не слишком умелых, какую-нибудь фехтовальную связку я провести не смогу. Зато непредсказуем и оригинален. А трюки… Ну, найдутся, порой даже грязные. Хотя шансов всё равно мало, но пасовать точно не стоит.
Бой в одиночку против двоих — это в любом случае сложно, даже если все трое дилетанты. А уж против опытных фехтовальщиков вовсе дохлый номер. Разве что не позволить им проявить мастерство. Только буря и натиск!
Я рубанул простейшим ударом сверху вниз, вообще не сдерживаясь. Изольде пришлось выставить жёсткий блок, чтобы не оказаться разрубленной напополам. И пусть я в теле тощеватого восемнадцатилетнего пацана, но всё равно посильнее и потяжелее девчонки-ровесницы, так что руку ей должно было отсушить основательно.
Пользуясь тем, что одна противница хотя бы на десяток секунд выведена из строя, я быстро атаковал Урусова. С ним я тот же выпад повторить не пытался, так что парирование вышло мягким, лезвие моего меча скользнуло по клинку его, остановившись у рукояти. Я сделал подшаг вперёд и мы вошли в клинч. Урусов уступал мне ростом на пару сантиметров, но в плечах пошире, так что в долгой перспективе передавил бы меня грубой силой. Да и Изольда сейчас перестанет ойкать от боли в запястье и ткнёт остриём мне в зад.
Так что я просто и незатейливо пнул противника в пах. Причём полусогнутой ногой, чтобы попасть мыском берца.
Очень подлый удар, конечно. Некоторые считают этот приём девчачьим. Но лично я на полигонных ролёвках нередко так делал — разумеется, только обозначая удар, а не лупил в полную силу. Ну, я и отыгрывал обычно за «плохих парней», так что подлые приёмы — наше всё.
Урусов завыл в голос, выронил меч и обеими руками ухватился за промежность. Надеюсь, я не лишил его род потомства на веки вечные… Хотя плевать. Я пинком отбросил его меч в сторону и развернулся к Изольде.
— А меня куда бить будешь? — процедила она, но с некоторой долей опаски в голосе.
— По заднице, — заявил я. — Пока не раскраснеется, как помидор.
— Эх, знала бы, сама бы против тебя вышла! — выкрикнула Троекурова.
Я ожидал общего смеха, но нет. Наоборот, наступила тишина. Ох, какая местная молодёжь зажатая… По крайней мере, пока в коллективе. Не терять лицо на публике…
— Ну и выходи! — не упустила возможность Изольда.
Похоже, я её напугал своим жёстким стилем боя. Так-то она бы вполне могла меня уделать. Но даже пытаться не стала, бросила меч Троекуровой. Та сделала шаг вперёд и поймала клинок за рукоять.
— А если я одержу победу, Соловьёв? — спросила замаскированная полуэльфийка, вставая в боевую стойку и хищно прищурившись. — Тогда что будет?
— Тогда отшлёпаю два раза, — пообещал я.
— А я согласная, — усмехнулась она, делая плавный полушаг вперёд.
Я повернул меч параллельно полу и разжал ладонь. Чёрный клинок брякнулся на потёртые доски тренировочного зала с каким-то обиженным гулом.
— Я тоже. Так что сдаюсь.
Уж сто-с-лишним-летняя эльфийка точно меня под орех разделает, как бог черепаху. Тут даже рыпаться смысла никакого. Сплошное позорище будет. А так…
— Герры, фройлен, не могли бы вы решать вопросы ваших взаимоотношений вне моих занятий? — хмуро произнёс наставник. — Здесь вы должны демонстрировать мастерство клинка. А не остроумие, очарование и…
— Развратность? — томно договорила за него Воронцова. — Или озабоченность? Предпочтения в постельных игрищах? Что именно вы имели в виду, мастер?
 
— Всё вместе взятое, фройлен, — совершенно спокойно отозвался гном. — А ещё склонность к провокациям. Пожалуйста, вне моего зала. Будьте так любезны.
Вот теперь несколько человек негромко хихикнули. То есть, провокации от Воронцовой им забавны, а от Троекуровой — перебор? Возможно, полуэльфийка вжилась в этот мир не намного лучше меня, хотя у неё было в разы больше времени. И перебарщивает. Ну или это текущее поколение молодёжи такое нежное, а она ещё помнит времена, когда их дедушки были молодыми.
— Ты знаешь всё, что надо знать, я знаю чуть больше, чем надо, — пропел я, поймав взгляд Воронцовой. И обернулся к наставнику: — Она больше так не будет, мастер. Я тоже. И некоторые другие… Но за всех не отвечаю.
Воронцова нервно сглотнула и кивнула. Она же знает, что я в курсе насчёт всей мнимости её репутации роковой соблазнительности. Как и Одоевский, но он сегодня вообще стоит в строю смирно и не отсвечивает. Да и не поверят ему, скажут, мол, послала девчонка, вот он теперь и выдумывает. А я лицо незаинтересованное.
— Сволочь, — простонал Урусов.
Он только сейчас оклемался и выпрямился. Рапира так и висела на поясе, так что он выхватил оружие и кинулся на меня. Всё ещё неуклюже прихрамывая. Я даже не стал пытаться поднять свой меч или призвать его в ладонь. Просто левой рукой перехватил правую руку Урусова в широком замахе, а с правой двинул ему в нос. И ещё раз. И ещё.
— Отнесите кто-нибудь его в медпункт, к Анхелике Семёновне, — вздохнул я. — Может, потом успокоится.
Снова раздались смешки из строя.
— Ох, Соловьёв, — покачал головой гном. — Вернись в строй. Пузыня, Глебовский! Выходите парой против меня, герры!
Он забрал клинок чешуйчатой стали из рук Троекуровой, подобрал с пола второй, отозвал их в свой «инвентарь» и снова вооружился секирой, изготовившись к бою.
Подвывающего от боли и держащегося руками за разбитую физиономию Урусова увели из зала Одоевский и незнакомый мне парень. Ну, может, Одоевский вправит ему мозги по пути, объяснив, что не надо со мной ссориться? Мол, Демьян Соловьёв злой и агрессивный, бьёт в лицо и макает башкой в унитаз, если что не так.
Меня же втянула в строй Троекурова, поставив в шеренгу к девчонкам, между собой и Эльзой. Которая тоже мигом начала прижиматься своим плечом к моему. Ну, хотя бы только плечом… Да и до того помалкивать ума хватило. Только Варвара знала, где и с кем я провёл ночь. Хотя наверняка предполагала больше, чем было на самом деле, судя по моему помятому виду. А на самом деле я всё самое интересное пропустил, пока был в отключке.
Правда, с утра девчонки не спешили одеваться, даже завтракать уселись топлес, в одних трусиках. Но я этот факт стоически проигнорировал, насколько смог. То есть, ничего не сказал, хоть и поглядывал на девичьи прелести, но не залипая, будто подросток. И после этого сказать, что между нами вообще ничего не было, я, конечно, могу, но не с самым честным выражением лица.
— Достаточно, — скомандовал наставник. — Юсупова, Мещерская! Бой между вами один на один!
Пузыня утёр пот со лба и с довольной улыбкой отступил в строй. А я сейчас впервые обратил внимание на Мещерскую, его соседку по комнате, которую Павел называл сушёной воблой. Что ж, он был прав. Выглядела деваха вправду измождённой и усохшей, из-за чего казалась старше. Впалые щёки, обтянутые кожей скулы… При этом относительно высокая, этак метр восемьдесят, но абсолютно плоская. На её фоне даже Варвара казалась более женственной, хотя бы лицом обтянутый кожей скелет не напоминала. А то, что Юсупова ростом пониже, вообще не сказалось на поединке.
Вот теперь я мог наблюдать фехтовальное мастерство. Девушки, как говорится, порхали как бабочки, а жалили, как пчёлы. В подобной дуэли на рапирах я бы не продержался против любой из них и трёх минут. Я мог противопоставить им только силу, массу и ширину клинка. Ну и бешеный напор. Вынудить защищаться, загнать в оборону, сломать рапиру за счёт того, что мой меч явно не простой. Три-пять ударов, последний из которых должен стать смертельным. И то ещё надо исхитриться не получить укол в грудь хотя бы обломком рапиры. Но о красивых показательных поединках точно и речи быть не может.