Костоправ. Книга 1 (СИ)

— Господин Эйдан, неужели и вы решили узреть столичный свет? И как вам цивилизация?
Я обернулся, услышав голос Ганнера. Он стоял в окружении парочки ребят из академии и незнакомых мне знатных людей. Его одежда, как и подобает одному из богатейших людей Оикхелда, была безупречна. А ещё от моего взгляда не ушёл меч, который покоился на его поясе.
— О, господин Ганнер, не думайте, что я прибыл сюда в пустой надежде подражать блеску, который столь ярко излучают… некие особы.
— Что ж, господин Эйдан, ваша скромность делает вам честь. Однако, позвольте заметить, истинный блеск не всегда очевиден с первого взгляда. Он кроется в деталях, в тонких нюансах, доступных лишь искушённому взору. Скажите, как вы находите нашу столичную моду? Не слишком ли она вызывающая для вкусов провинциального дворянина?
— Я предпочитаю одежду, которая выглядит столь же хорошо завтра, как и сегодня. Мода, как и ветер, господин Ганнер, меняется с каждым порывом.
— Пытаетесь быть великим мыслителем, господин Эйдан?
— Всего лишь остаюсь верен себе.
Я чувствовал, как Ганнер всеми силами стремится задеть меня в присутствии своего окружения. Он небрежно взял со стола бокал с вином, а затем, как и ожидалось, пошёл напролом:
— Честно говоря, не думал, что вы умеете танцевать, господин Эйдан.
— Почему, господин Ганнер?
— Разве вас готовят к подобным… увеселениям? — мерзко ухмыльнулся он. — Говорят, благородные в ваших краях до сих пор строят дома из соломы.
— Что вы, господин Ганнер, из соломы мы делаем лишь головные уборы. Да и то только для особых гостей из столицы. Уверен, вам бы пошло.
— Правда? — с улыбкой спросил Ганнер. — Ваша матушка, должно быть, не прочь увидеть вас в соломенной шляпе, будь она позолочена, не так ли?
Мне стоило больших трудов, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица:
— Не понимаю о чём, вы господин Ганнер.
— Сегодня кто-то вершине, а завтра… Кто знает, быть может, придётся продать фамильные драгоценности, чтобы свести концы с концами.
— На что вы намекаете?
— Думаю, вы понимаете, о чём я.
— Что ты…
Тама вдруг схватила меня под локоть и произнесла:
— Господин Эйдан, может, подышим свежим воздухом? Вам не кажется, что здесь душновато?
Я неслышно выдохнул и, стараясь держать себя в руках, вежливо обратился к остальным:
— Прошу меня простить, дама ждёт.
Она настойчиво повела меня в сторонку и спросила:
— Что за вражда между вами?
— Не ладим с первой встречи. Не беспокойся, ничего серьёзного.
— Я не беспокоюсь, — сказала Тама. — Просто не забывай: здесь не академия — благородные не поймут. Тем более Бьерды… Даже я знаю, кто они такие.
— Жаль, что вы уходите, — вдруг громко сказал Ганнер мне вслед. — Так хотелось поговорить с вами о превратностях судьбы.
— Нет времени, господин Ганнер, — бросил я, не удостоив его и взглядом.
— Взять хотя бы вашу матушку… — продолжил он. — Насколько помню, её замужество было продиктовано отнюдь не зовом сердца, а, скорее, зовом кошелька.
— Эйдан, остановись, — прошипела Тама, когда я резко развернулся.
Едва он открыл рот, чтобы произнести ещё какую-то пакость, как я отчеканил:
— Вы жалкий павлин, щеголяющий мнимым благородством. Вам подобает грязь свинарника, а не мраморные полы дворца!
— Дуэль чести! — воскликнул Ганнер. — Здесь и сейчас!
Это было сказано настолько громко, что его, казалось, услышали все. В зале затихла музыка и поднялся шум голосов:
— Дуэль⁈
— Кто это сказал?
— Дуэль чести?
— Благородные собравшиеся, прошу тишины! — прогремел голос церемониймейстера. — Кто просил Дуэль чести?
— Я, господин.
Все лица обратились Ганнеру. Он склонился в поклоне перед королём, восседающим на троне, и провозгласил:
— Прошу Дуэли чести с Эйданом Кастволком, мой король. На мечах, как и полагается.
— Что ты наделал, Эйдан? — промолвила Тама. — Ты хоть понимаешь, во что вляпался?
Один из мужчин, сидящий подле Фридолина, вдруг поднялся на ноги и направился прямиком к нам. Даже не видя родовую метку, я догадался, кто это.
 
«Рогнер Бьерд собственной персоной… Кому же ещё быть в королевской свите».
— Прошу тишины, благородные собравшиеся! — вновь воззвал церемониймейстер, пытаясь унять поднявшийся гомон. — Тишины!
Эльфы и люди расступались, освобождая Рогнеру путь. Когда он оказался рядом, Ганнер шагнул навстречу:
— Отец…
Рогнер даже не глянул в его сторону и обратился ко мне:
— Господин, вы оскорбили моего сына?
Его голос был властным и холодным, под стать внешности.
— Ваш сын оскорбил мою мать, господин Рогнер, — ответил я. — Там, где я вырос, этого достаточно, чтобы убить.
Он повернулся к Ганнеру, и тот промолвил:
— Я всего лишь упомянул о… финансовых затруднениях его семьи. Возможно, господин Эйдан неправильно истолковал мои слова.
«Играет на публику, — подумал я, прекрасно понимая, что случится дальше. — Значит, так тому и быть».
— Это правда, господин Эйдан? — вопросил Рогнер. — Вы оскорбили моего сына из-за недопонимания?
— «Недопонимания», — медленно повторил я. — Я ответил грубостью на грубость.
— Вы не отрицаете, что оскорбили моего сына?
— Не отрицаю.
— Вы ещё можете извиниться.
— Только после него.
— Мне не за что извиняться, — сказал Ганнер. — И я требую поединка на мечах!
— Юноша в своём праве! — вдруг громко сказал Фридолин. Он улыбался, будто нашёл новую причину для веселья. — Таков обычай.
— Истинно так, мой король, — склонил голову Рогнер. — Таков обычай.
— Благородные собравшиеся, — пронёсся над головами голос церемониймейстера. — Освободите место для Дуэли чести!
Тама беспомощно посмотрела на меня, и я успокоил её уверенным кивком. Дворяне оживлённо заговорили, уже не таясь. Я сбросил дублет прямо на пол, чтобы не стеснять движений, и закатал рукава рубахи.
— Господа, — обратился я ко всем. — Не найдётся ли у кого меча для меня?
По залу прокатились смешки. Фридолин тут же приказал:
— Стража, дайте ему оружие!
— Не стоит, мой король! — сказал кто-то за спиной.
Я обернулся и увидел мужчину, которому явно перевалило за пять десятков. Он приблизился и извлёк из ножен меч.
«Розы на гербе, — подумал я, увидев родовую метку на его руке. — Должно быть, это…»
— Кьювен Думлосбен, — представился он. — Прошу.
— Благодарю, господин Кьювен, — произнёс я, принимая меч. — Вы меня здорово выручили.
— Рад помочь сыну старого друга, — сказал он и удалился.
«Друга?» — на миг задумался я.
Если меня не подводила память, Думлосбены жили в другой части королевства — на западе. Интересно, когда папа успел с ним подружиться?
Я посмотрел на меч и удостоверился в его качестве. Он был исписан магическими письменами — скорее всего, это делало сталь более крепкой и лёгкой. Недешёвое удовольствие.
— Благородные собравшиеся, сейчас вы станете свидетелями Дуэли чести между двумя господами. — Церемониймейстер сделал эффектную паузу, обводя взглядом притихших зрителей, а затем продолжил, чеканя каждое слово: — Правила сего поединка гласят: бой будет длиться до потери сознания одним из дуэлянтов, до признания им своего поражения или до смертельного исхода. Господин Ганнер, господин Эйдан, примите Узы доблести!
Ко мне и к Ганнеру вышли слуги.
— Господин, руку, пожалуйста, — обратился один из них.
Я протянул левую руку, и на моём запястье защёлкнулся тоненький браслет. Он плотно прилегал к коже, но не сдавливал и не мешал движениям.
— Если кто-то из дуэлянтов использует магию или если кто-то из магов посмеет вмешаться в их бой, Узы доблести известят об этом всех присутствующих! Господин Ганнер, господин Эйдан, займите свои позиции!
Я встал напротив Ганнера и неслышно выдохнул. Хорошо было бы размяться, да уже поздно. Ганнер улыбался. На его лице не было ни страха, ни напряжения. Неожиданно мне пришла очевидная мысль: он сдал экзамен в гильдии, раз пришёл сюда с мечом.