Белое море (СИ)
В нынешнем сезоне все только и гадают, появится ли Ярогнев в столице, или нет. Молодого дракона все обожают, хотя о нем и ходят всякие слухи. Этим он тоже не похож на принципиально верного Кристофера, наоборот, в нем ощущается сильная мужская энергетика Ольгерда, от которой жены знатнейших драконов теряли головы. Все, кроме Танильдиз. Та единственная, которая была ему нужна, и которая даже не думала о нем.
Еще один вздох сожаления вырвался из груди Казимирова, и он с неохотой спрятал портреты в ящике, запер его, и спрятал ключ. Любой, кто сунулся бы к столу, на месте бы превратился в пепел: дракон Солнечного Ореола умел охранять свои тайны. Но крол был уверен, что у слуг и домочадцев хватит ума держаться от его зимнего кабинета подальше. Глупцов в своем окружении он не держал.
— Ну и что мне делать со всем этим, — размышлял он вслух. — Я не могу оставить Артемия один на один с его проблемой, тем более, это дочь моей любимой Танильдиз. Но и признать девочку после стольких лет… Ее родичи явятся, чтобы закончить месть, и мне придется вмешаться. Быть ссоре между нашими странами! И все из-за глупой, никчемной мести! Ох, Танильдиз! И что мне делать?
Ответ пришел сам собой: раз Ярогнев пришел на помощь девчонке, он наверняка о чем-то догадывался. Его глаза видят больше, а мозг — работает быстрее, чем у других, поэтому он так и заинтересовался сударыней! Если удастся использовать его для защиты дочери Артемия, крол не просто выполнит свой долг перед другом, но и воплотит свой давний замысел, от успеха которого зависело как будущее семьи Казимировых, так и будущее всего государства.
Глава 1. Письма с севера
ЯРОГНЕВ
Мрачное свинцовое небо привычно разразилось моросящим дождем. Здесь никогда не выглядывало солнце, температура не поднималась выше нуля, хотя кислотное море и не думало замерзать. А жаль, была бы хоть какая-то передышка от морских тварей.
Я стоял на посту, упираясь босыми ногами в песок, и удерживал ревущее море вместе с другими драконами из моего отряда. Руки устали, налились невыносимой тяжестью, но я не мог их опустить: стоило отвлечься на секунду — и безжалостные валы вырвались бы на свободу, сметя небольшой маяк. Дай штормам волю — они доберутся и до Сколлкаструма, как в тот ужасный год. Поэтому так важно было правильно рассчитать нагрузку на каждого дракона, отобрать самых выносливых, расставить их с четким интервалом, и держать, просто держать воду, расходуя резерв с точностью до малейшей частицы силы.
На крайнем острове, отделенном от материка морем, было холодно даже по драконьим меркам, но, разгоряченные изматывающей работой, почти все солдаты снимали с себя форму, несмотря на риск попадания кислоты, оставляя только полетные брюки. Я бы и их снял, но не хотелось подавать пример своим ребятам: вдруг отец нагрянет с проверкой, а мы тут голые! Прыснул от смеха, представив себе столь нелепую картину, но быстро опомнился, концентрируя внимание только на внутреннем резерве, что было нелегко. На самом деле мне приходилось труднее, чем остальным, но никто не знал, через что я вынужден проходить каждую секунду своей жизни.
Осторожно нащупал тончайшую нить, связывающую меня с родной стихией. Она струилась в моей крови, пронизывала каждую клетку моего тела, и я призывал ее, видоизменял, сплетал в защитный барьер, который удерживал чудовищной силы морские волны, не давал им уничтожить дома и северян. В первую очередь гибли люди, но и драконы переживали их ненадолго: мало кто мог посоревноваться скоростью с кислотным морем, и улететь из-под его валов — задача для сильнейших, не для детей или стариков. Из всех северян только Беломорские могли спокойно выдерживать смертельные для других воды, что вынуждало крола считаться с моей семьей. Северяне же искренне любили нас, зная, что только благодаря драконам из кровных Беломорских шторма еще не поглотили их земли.
Когда-то здесь стоял отец, потом — Всеслав, теперь стою я. За моей спиной клином выстроились солдаты, также держа свирепые волны, но в центре всегда должен находиться сильнейший, тот, кто примет первый удар на себя, даст другим шанс перестроиться. Наступит день, и мое место займет новый Беломорский, сын моего брата. У меня же сыновей не будет, как и дочерей. Родители не оставили мне выбора.
— Ярогнев, пора сменяться.
Я кивнул Мареку, не обращая уже внимания на фамильярное поведение, и позволил ему вклиниться между мной и штормом. Потом мягко стал убирать защиту, на случай, если ему не удастся удержать море. Но мужчина справился, приняв на себя чудовищное давление стихии, и я наконец смог обернуться.
Мои парни уже освободились от караула, и теперь разминали затекшие конечности. Новая смена сосредоточенно держала барьер, пока особые отряды высматривали морских тварей: никогда не знаешь, какое время они выберут для нападения.
— Мацик сказал, там почта пришла!
— Ну наконец-то, давно обещали!
— А тебе-то что? Твоя смертная, говорят, другого себе нашла.
— Завидуй, страшила, тебе и смертная не напишет!
Драконы недружным строем двинулись в сторону гарнизона. Я выждал, пока они скроются в маленькой крепости, дал им фору в несколько минут, и тоже направился за своим письмом.
— Дежурный по караулам! — выпрямился в стойку солдат, протягивая мне несколько конвертов.
— Вольно, — ответил ему строго, хотя внутри все вскипало от счастья.
На самом деле мне приходило много писем от друзей и впечатлительных поклонниц, но больше всего я ждал строчек из Академии: от преподавателей, младшей сестры, и совершенно чужой мне девушки, за жизнь которой теперь чувствовал ответственность.
Первое письмо было от Ярославы, и содержало в себе следующее:
«Здравствуй, дорогой брат!
Будешь смеяться надо мной, но я соскучилась, и по тебе, и по северу! С каждым днем мне здесь становится все более и более тесно. Трудно сказать, почему я не могу полюбить Академию так же, как и ты, но здесь все такие беспечные, глупые, расслабленные. Не хватает нашей муштры, подъема в три часа, забега с тяжелой выкладкой и полетов между Кинжальными Скалами. Вот это были времена!
Со следующей недели начинается практика по трансформации и полетам, но попечители из кожи вон лезут, чтобы обезопасить тренировочное поле. Обезопасить, Ярогнев, обезопасить! Будто жизнь не полна опасностей! К ним надо готовить, а Академия делает все наоборот! Выбрали бы они уже ректора, а то руководят все вместе, ужас, как наседки.
Зато занятия действительно интересные, преподаватели — молодцы, только перестали бы постоянно сравнивать меня с братьями и тебя лично нахваливать, а то уже перед группой стыдно!
Все обсуждают предстоящий зимний сезон и поездку на север. Я не верила, что отец согласится, но, кажется, на него хорошо надавили, раз он согласился принять учеников Академии в Сколлкаструме. Вот мороки вам будет с нами! Не представляю, как вы будете обеспечивать безопасность стольких знатных гостей. У них же совершенно другие понятия об охране, то-то будет весело!
И еще, ты наверняка знаешь что-нибудь о моем так называемом «женихе». Мать обмолвилась, что отец всерьез рассматривает сына лорда Дартмура. Я ничего не имею против их рода, да и твои слова перед турниром хорошо помню, но думать о замужестве сейчас совершенно не хочется. Мне ведь еще отучиться надо!
Одним словом, напиши мне все, что знаешь. Буду ждать ответа.
Твоя Ярослава»
Кто бы сомневался! Я старался сдержать смех, но все же повеселился, представляя, как Расколов нахваливает меня пред учениками, которые подкатывают глаза. Поездка молодняка на север принесет много проблем, и надо было им такое придумать! Да и мать хороша, вечно не может удержать язык за зубами, когда это так нужно! Ничего еще с Дартмурами не решено, а она растрепала об отцовских планах, и теперь сестра начнет изводиться и изводить всех вокруг. Ох, женщины!
Отложив письмо от Ярославы, я взялся за второе, содержание которого, будучи еще неизвестным, заставляло сердце биться чаще.