Мечник (СИ)
Придя к такому неожиданному выводу, я аж остановился посреди тротуара на углу улиц Краснооктябрьской и Курганной, у аптеки.
— Ничего себе! — произнес я вслух и, поймав на себе недоуменные взгляды прохожих, быстро повернул на Курганную. Если уж решил идти пешком, то самое время срезать угол через частный сектор.
Интересное предположение, но именно что предположение. Я бы еще мог поверить в провидение, имейся у меня на руках хорошее предложение работы в другом городе. Но ничего такого на горизонте не наблюдалось, потому и мысль подобную я быстро отбросил как весьма маловероятную.
По закону подлости, стоило мне удалиться на приличное расстояние от улиц, по которым пролегают маршруты городского транспорта, как дождь заметно усилился, словно вознамерившись заставить меня пожалеть о выборе пешеходного маршрута. Однако я человек упрямый: раз уж решил добраться домой пешим порядком, то сделаю это непременно, если только совсем уж не разверзнутся хляби небесные и не обрушат на землю страшной силы ливень. А пока все не так уж плохо. Просто накину на голову капюшон и пойду дальше. Авось насквозь не промокну, попросту не успею.
Прибавив шаг, я миновал два квартала, оставив позади здание «Рембыттехники», «Компьютер Хаус», «Мебельный» и мастерскую по ремонту смартфонов. Перешел дорогу, секунду помедлил на углу, у непонятно когда успевшей здесь возникнуть «Пятерочки», размышляя, не свернуть ли на улицу Победы, но решил-таки и дальше двигаться по Курганной.
Погруженный в свои невеселые мысли, я не слишком обращал внимание на происходящее по сторонам, капюшон ограничивал периферийное зрение, а монотонный шум дождя постепенно успокаивал, потому ярчайшая вспышка молнии застигла меня врасплох. На мгновение я просто ослеп от нестерпимо белого света, запоздало вскинул руки к глазам, но тут вокруг громыхнуло так, что земля ощутимо вздрогнула, а в голове моей раздался взрыв, мигом погасивший сознание…
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я снова начал хоть что-то ощущать. Вроде бы я спал, никак не мог проснуться и оттого чувствовал все нарастающее беспокойство. Кроме того, в моем тягучем сновидении время от времени мелькали странные образы: лица людей, которые почему-то казались смутно знакомыми, старый обветшалый замок, дорога, летящий мне прямо в лицо огненный шар и прочая ерунда.
Несколько раз чувствовал возможность продраться сквозь липкие объятия сна, но сил на решающий рывок не было, и вокруг меня вновь начинали кружиться незнакомые образы, странные здания и пейзажи. Потом, спустя целую вечность, я все же сумел разлепить тяжелые веки. Разлепил и ничего не увидел, кроме неясных размытых теней. Испуганной птицей в голове забился страх из-за потери зрения, я запаниковал, судорожно заморгал глазами, и — о чудо! — резкость восстановилась, явив моему взору не слишком чистый беленый дощатый потолок! О как! Оказывается, я лежу! Видимо, в больничку загремел.
С трудом скосив глаза, осмотрел свою больничную палату. Странно. Она была совсем небольшой, примерно два на три метра, с высоким, не менее четырех метров, потолком, беленными по грубой штукатурке стенами и каменным полом. Да-да, не бетонным, а именно каменным, как будто здание построили прямо на скале! Свет в помещение попадал с улицы через совсем небольшое окошко, благодаря чему углы комнаты даже днем тонули в тени. Рядом с кроватью стоял потемневший от времени табурет, а у противоположной стены — невысокий деревянный столик. Более мебели в помещении не было.
— Что за бред? — вслух произнес я, удивляясь какому-то незнакомому звучанию собственного голоса и попутно пытаясь объяснить нежданный провал в памяти. — Шел, потерял сознание, упал, очнулся непонятно где.
То ли молния в меня шибанула, то ли от нервного напряжения сосуд в голове лопнул, то ли еще беда какая приключилась, но вырубило меня знатно, хорошо, что вообще жив остался. Только неясно, куда попал. Помещение-то более чем странное, как бы это правильно сказать… олдскульное, что ли. Потому как помимо примитивного ремонта здесь еще и полностью отсутствовало электричество!
Я специально приподнял голову и осмотрелся — ни светильника, ни выключателя, ни розеток в комнате не наблюдалось. Разве что все это было надежно спрятано от моих глаз. Так может, я в психушке?
Да ладно! Бывать в психиатрических лечебницах мне не доводилось, но как-то не очень верится, чтобы там все было плохо до такой степени. Хотя… что, если я тронулся умом и все, что теперь вижу, является лишь плодом моего воображения?
Интересная и страшная версия на самом деле. Как проверить? Да кто знает? Руки-ноги при мне, голова на месте, только раскалывается, да левая щека саднит. Помню ли, кто я? Никаких проблем: меня зовут Роман… Ох, черт!
Как только я задумался по поводу своей личности, где-то в глубинах подсознания словно раскрылись двери запретной комнаты, и на меня вывалилась масса информации. И вот тут уже точно впору было сойти с ума! Потому как принять то, что тебя самым беспардонным образом вырвали из привычной жизни и поместили в тело квелого ученика какой-то магической школы непонятно где находящегося мира, — это выше человеческого понимания! Мой мозг не выдержал такого издевательства и благоразумно отключился от этой безумной реальности.
Глава 2
3
Магистр Тайной стражи Энрата Элизар Тулео закончил свой еженедельный доклад и с едва заметным вздохом облегчения закрыл пухлую кожаную папку. Работы у его службы всегда было много, а уж сейчас, когда притихший было после неожиданной смерти императора Фрея Первого столичный бомонд отошел от страха, тем более.
Империя Энрат представляла собой лоскутное одеяло, сшитое грубыми нитками, и в относительно спокойном состоянии находилась исключительно при сильном властителе на троне. Нет, восемь провинций-герцогств, некогда бывших отдельными королевствами, а позднее присоединенных к «старым» землям империи, не стремились вновь обрести самостоятельность. Они уже настолько долго были частью большого государства, что даже прапрадеды нынешних герцогов не мыслили себя вне Энрата и о выходе из империи не помышляли. Зато эти «хозяева» провинций постоянно грызлись и между собой, и с главами восьми так называемых великих имперских кланов, до сих пор заправлявших на «старых» землях. Причиной конфликтов могло быть что угодно: земельные споры, денежные вопросы, косой взгляд или неосторожно сказанное слово. Все это было делом обыденным, и для пресечения беспорядков чаще всего достаточно было грозного окрика из местного отделения имперской Палаты правопорядка или из храма Единого, однако сейчас все было намного сложнее.
Фрею-младшему всего четыре года, и, хотя он и объявлен новым императором, в силу возраста править страной не может. Вполне могла бы справиться с этой задачей его девятнадцатилетняя сестра Летиция, но аристократия Энрата и слышать ничего не хочет о женщине во главе государства. Да и странно было бы ожидать другого отношения, когда настоящая власть маячит впереди на расстоянии всего-то одного шага — стань регентом и правь империей на законных основаниях до совершеннолетия императора. Хвала Единому, что в подобных случаях закон предписывает проведение Ассамблеи всех правителей герцогств и великих кланов, иначе дело могло бы закончиться кровавой междоусобицей.
Впрочем, оно и так может этим закончиться. Потому что плох герцог, не мечтающий стать королем, а в случае Энрата — императором. Ну или хотя бы регентом для начала. Для начала, потому что за столько лет с Фреем-младшим всякое может случиться, глядишь — и регентство превратится в начало правления новой династии. Вот и заплелись кружева интриг вокруг трона, как только стало известно о том, что самодержец умер своей смертью. Поначалу-то все сидели, поджав хвосты, да опасались, как бы служащие Элизара в поисках убийцы императора не замели их без разбора на виновных и невиновных. И надо сказать, опасения высшей аристократии не являлись беспочвенными — было у магистра Тайной стражи страстное желание «под шумок» устроить масштабную чистку, да принцесса Летиция отговорила. Правда, вовсе не по доброте душевной — уж этим она сроду не страдала, — а как раз с целью посмотреть на развитие событий.