Молчание Гамельна (СИ)

— До встречи, Лео, — Хэнкок поднялся, поправил ворот пиджака и, насвистывая, ушел.
Леона деревянно обернулась к окну. Ливень закончился. Но что ей теперь делать?
* * *
— Ты совсем свихнулась?! Мозги от любви зазеленели? — Эби-Дороти орала в трубку так знакомо и успокаивающе. — Какие еще, к дьяволу, бои без правил?
Леона чуть не разревелась. Вовремя взяла себя в руки и продолжила путь по набережной.
— Мне надо. Очень надо.
— Надо ей! Ты ради этого мужика, что ли?
Леона помотала головой.
— Ради семьи.
— О чем ты? У Рудольфа проблемы с законом? Или он просто хочет тебя удочерить?
— Нет, я про другую семью…
— Мне иногда кажется, ты куда-то давно и безвозвратно влипла, а я наблюдаю и бессильно машу руками.
— Просто это не то, о чем рассказывают. Прости. Не хотелось выглядеть хромой собачкой, вокруг которой надо скакать.
— Ты о «Деле Гамельна»? Я пару лет назад наткнулась у отца на папку и сразу поняла, что пятый ребенок — ты. Все сходилось. Но кто-кто, а ты не тянула на бедную-несчастную. А всякого в прошлом у всех хватает. Хлоя почему, думаешь, такая громкая? Ее мать мужиков в дом водила, а дочь запирала в чулане и забывала про нее там. А Шенна с Рут, знаешь, почему сошлись? У Шенны родители бухали беспробудно, и она пришла в гостиницу просить «работенку за хлебушек». А Томаса дразнили и задирали все кому не лень. И за ориентацию, и вообще. «Лупоглазик» — самое безобидное.
— Но… — Леона прижала телефон к уху закоченевшей рукой: от Темзы тянуло холодом. — Почему я ничего про это не знала?
— А тебя оно интересовало? Ты видела человека здесь и сейчас, без всяких скелетов в шкафу. Это классно, конечно, но сделав прошлое табу, ты многое упустила. Как будто буллингом в школе кого-то удивишь, пфф.
— А похищениями?
— Ну, меня тоже похищали, помнишь? И ты за мной пришла. Спасла. И за тобой пришли. Ты наверняка рада была увидеть маму!
— Не сказала бы…
— Вы ж с ней душа в душу живете.
— Она изменилась, — Леона невольно сменила тон на тяжелый. — Изменилась благодаря Гамельну. И я изменилась.
— Ладно-ладно, не лезу. Тебе лучше знать, — Эби-Дороти выдержала паузу, явно подбирая слова. — Но я бы не хотела быть разлученной с мамой и папой.
— Если бы не это разлучение, мама так бы и не поняла, как я страдаю, а я бы не стала львицей.
— Да брось. Рано или поздно все разрешилось бы. Тем более Бетти тебя так любит! Вот моя мама со мной не шушукается.
Леона остановилась перед перекрестком. Машины неслись на всех скоростях, бибикая, обгоняя друг друга…
— Ладно, спасибо, что выслушала. Бывай.
— Эй-эй, Лео! Ты обиделась, что ли? — Эби-Дороти вздохнула и, похоже, почесала затылок. Она всегда так делала, когда чувствовала вину, но не понимала корень проблемы. — Знаешь… Этот клуб посоветовал мне отец. Он ездит туда почти каждые выходные, так что вполне может знать про бои без правил. Не удивлюсь, если и ставки делает. Ты бы видела его во время просмотра матча по боксу! Он и сам зани…
— К сути, Дороти.
Трубка отозвалась сначала гробовой тишиной, будто связь прервалась, а потом Эби-Дороти почти заговорщически протянула:
— Давай я скину тебе его номер.
* * *
Что делать с номером, Леона так и не решила, даже когда почти подъехала к клубу. Отец Эби-Дороти был независимым судебным экспертом, и разговор с ним заранее походил на хождение по тонкому льду: «Здравствуйте, я Леона Снайдер, подруга вашей дочери. Расскажите, пожалуйста, о боях без правил, а я вам — о своем опыте похищения Гамельном». Зашибись будет.
По дороге Леона, морщась, сняла перевязку. Плечо после сегодняшнего вечера, вероятно, будет уже не спасти. Гамельну она чиркнула про встречу с Эби-Дороти — это была худая, но правда. Судя по сухому «Ок», Гамельн восторгом не пылал. А когда Леона придет домой, будет пылать еще меньше. И наверняка орать. Но пусть лучше так, чем выставит вещи и саму Леону за дверь.
У главного входа Леону действительно ждал Хэнкок, скрестив руки на груди.
 
— Надо же, пришла. Ну, пойдем.
Леона шла как в кандалах на виселицу. Сама! Добровольно! Сердце гремело в ушах. Плечо разнылось. «Я ради детей. Все это — ради детей. Они станут свободны от прошлой жизни».
Хэнкок вел ее ниже и ниже по лестнице. По пути им улыбались и кланялись девушки в карнавальных масках. А затем Хэнкок толкнул неприметную дверь, и они оказались на балкончике. Внизу было подобие колизея: спиралью спускались уровни сидений, на которых ревела толпа. Все, кроме ринга, было в полумраке. На ринге какому-то парню с хрустом вдарили по челюсти, и тот упал, скрючившись и захлебываясь кровью. А потом вывернулся змеей и впился зубами сопернику в щиколотку. Судя по ору — впился серьезно. Леону замутило.
— Ну-ну, какая чувствительная, — Хэнкок дернул ее в огражденную комнатку, светлую и белую. — Дьюри, дорогая, вколи девочке лекарство в плечо. И дай успокоительное. Хочу посмотреть на бой, а не на обморок.
— Где ты такую нашел, Джонни? — Дьюри, накрученная блондинка в медицинской маске, подала Леоне стакан воды и таблетку.
— Сама пришла, — Хэнкок отошел к проему и скрестил руки на груди.
Он выглядел напряженным, хотя не ему ведь драться! Леона даже не знала, что у нее будет за соперница: вдруг какая-нибудь гора мышц, которая позвоночник как спичку переломит… Может, деру дать? Но тогда и приходить не стоило.
У таблетки оказался травяной привкус. Наверное, правда успокоительное.
— Не стой столбиком, закатай рукавчик. А лучше вообще сними футболку, на ринге она не пригодится.
Леона зыркнула на блондинку, но шутить та и не думала. Держала шприц и ватку наготове. Хэнкок передернул плечами. Боится уколов?.. Леона, косясь на него и стягивая футболку, радовалась, что надела под низ топ и предпочла штаны юбке. Она втайне ждала заветного: «Все, хватит, иди домой».
Только жалеть ее никто не собирался: в нос ударил запах спирта, кожу укололо, по плечу растеклась приятная прохлада. Боль отступила.
Леона удивленно повела плечом. Как новенькое.
— Дьюри у нас волшебница, а? — Хэнкок подкатил и сцапал Леону за локоть. — Я попозже зайду, ага?
Они стремительно ушли, при этом Хэнкок пару раз оглядывался и снизил темп, только когда они два раза свернули.
— Вы боитесь Дьюри? — Леона задала вопрос просто так, чтобы меньше думать о том, как ее исколошматят на ринге.
— Как бога. — Леоне показалось: не соврал. — Видишь ли, Дьюри раньше работала в химической лаборатории. Помогала, как бы сказать, избавиться от улик.
Леона вспомнила точеную фигурку и накрученные волосы: из такой выходил крайне сексапильный шантажист.
— А сейчас я познакомлю тебя с тем, кто на тебя поставит, — Хэнкок шепнул в самое ухо, и Леону как обожгло.
Хэнкок ведь мог попросить о чем угодно — от постели до убийства. И Леона бы что, согласилась?! Думать об этом не хотелось, тем более участие в бое без правил — так себе альтернатива, которая вряд ли оставит ее «целой и невредимой».
Вдоль всего балкона были закрытые кабинки. Что там? Вип-ложи? Хэнкок почти спонтанно толкнул одну из дверей. За ней оказалось пространство в бордовых тонах, столик и два кресла, на одном из которых расположился чернокожий парень в гавайской рубашке.
— Вот, привел, как и обещал.
Парень оторвался от зрелища на ринге, обернулся, и Леона заметила на нем маску, украшенную пышными цветами.
— Хай! Меня все называют Люстра, ты можешь так же.
— Люстра? — Леона даже растерялась. Имена здесь — одно страннее другого.
— От иллюстратора.
— А, ага. Меня можно называть Лео, — Леона кивнула, все равно толком ничего не понимая: это совсем другой мир, другие порядки и правила.
Она сухо ответила на рукопожатие и распетушилась. Страх лучше всего изгонялся боевым настроем.
— Ну, кому надо надрать задницу?
Люстра непритворно удивился.