Снегопад с игроком (ЛП)

Моя сестра подходит ближе и хватает меня за руку. — Холли, ты можешь помочь мне найти консилер?
— Он в косметичке.
Она делает шаг в сторону спальни, таща меня за собой. — Покажи мне. Я не смогла его найти.
— Мы уезжаем через двадцать минут, — кричит нам вслед Феликс.
Она отпускает мою руку и закрывает за нами дверь. Я подхожу к косметичке и беру консилер.
— Мне не нужен консилер.
— Тогда почему ты попросила меня помочь тебе найти его?
— Затем что ты бы прекратила говорить о печенье и фильмах. Ты будешь весь день одна с Тедди.
Мое лицо заливает жар, и я смотрю на дверь. — Шшш!
— Холли, это прекрасная возможность.
— Провести день наедине с Тедди — прекрасная возможность для чего? — Я вскидываю руки вверх. — Я до сих пор не научилась разговаривать с ним, не чувствуя, что сейчас потеряю сознание.
— Так не говори. Сорви с него всю одежду и поцелуй этого человека.
— О боже мой, Стелл. Тссс. — Моё лицо горит.
Она смеется, а я продолжаю волноваться. — Твое лицо сейчас такое красное. Тедди горячий, милый и справедливый… хороший, понимаешь? Он один из хороших. Многие девушки хотят сорвать с него одежду. Я не знаю, почему тебе стыдно, что ты среди них.
— Потому что он не видит меня такой.
— Я не верю в это ни на секунду. Хотя из-за Феликса он, вероятно, не сделает первый шаг. Тебе придется это сделать.
— Да, ну, этого никогда не произойдет.
5
Эммет встает с дивана. — Постарайся не скучать по мне слишком сильно, Хол-Стелл, кто бы ты ни была.
— Холли, — одновременно говорят Тедди и Стелла.
— Боже, чувак. Ты знаешь их столько же, сколько Тедди. — Феликс качает головой.
— Извини. — Эммет пожимает плечами. — Но ты сказал мне не смотреть на них дважды, когда мы встретились, так что…
— Он нам всем это сказал, — говорит Лукас, затем смотрит на Феликса. — Так что не обвиняй нас в том, что мы не смогли отличить их два года спустя.
— Справедливо. — Феликс смеется, вскидывает подбородок и улыбается Тедди. — Всё в порядке что ты остаешься?
— Я не буду втискиваться на заднее сиденье с этими двумя, — говорит он и указывает на Эммета и Лукаса. Затем он легко улыбается моему брату. — Со мной все будет в порядке, чувак. Я приложу лед к копчику. Езжай осторожно.
Дверь за ними закрывается, и в хижине воцаряется тишина. Я наедине с Тео Рэдфордом.
Целый день, только мы вдвоем, в этой хижине? Конечно, это звучит как сбывшаяся мечта, но это предполагает многое. Включая мою способность составлять предложения.
— Я собираюсь принять душ. — Тедди тычет большим пальцем в сторону ванной.
***
Я раскатываю тесто для печенья, с гордостью надеваю один из старых бабушкиных фартуков и слушаю рождественскую музыку.
Я знаю Тедди слишком долго, чтобы чувствовать себя комфортно, находясь в одном и том же месте, но определенно возникает другое напряжение, когда он выходит в гостиную в джинсах, держа рубашку в одной руке.
— Эй, ты можешь мне помочь? Мне нужно нанести немного этого бальзама на свою татуировку.
— У тебя есть татуировка? — Он один из немногих в команде, у которого его не было. У Феликса их так много, что я уже потеряла счет.
— Ага. — Он улыбается, и от этих ямочек у меня сводит живот. — Два дня назад.
Тедди вторгается в мое пространство на кухне и поворачивается, чтобы показать мне. Над его левой лопаткой изображена замысловато нарисованная женщина с большими крыльями. Она стоит в профиль с жестоким выражением лица, с мечом на бедре.
— Это красиво. Имеет ли это какое-то значение?
— Она моя ангел-хранительница. Я решил, что ей не помешает, если я буду стоять на поле спиной, понимаешь? К тому же, она выглядела потрясающе. — Он протягивает мне тюбик с бальзамом для заживления татуировок.
— Твоя ангел-хранительница очень горячая и довольно крутая.
Верхняя часть его тела дрожит от смеха. — Без сомнения.
Я окунаю пальцы в бальзам, а затем провожу им по татуировке. Его кожа теплая, и мое сердце колотится, когда я аккуратно наношу его на кожу. Кончики моих пальцев задерживаются там, обводя контур черных чернил.
 
— Все сделано? — Его голос стал глубже, чем минуту назад, и звук дошел прямо до нижней части моего живота.
— Ага. — Я опускаю руку и ставлю тюбик с бальзамом на стойку.
Я подхожу к раковине, чтобы вымыть руки, а затем возвращаюсь к раскатыванию теста.
Тедди надевает рубашку и садится на один из табуретов по другую сторону стойки. — Я подумал, если хочешь, я мог бы пойти с тобой выбрать ёлку.
— Тебе не обязательно этого делать.
— Я хочу. К тому же, сегодня я больше ничего не делаю.
— А что насчет этой девушки Анны? Ты больше с ней не видишься?
Его брови сдвинуты вместе. — Анна?
— Она спрашивала о тебе вчера вечером. — Я смотрю на тесто для печенья. — Я подумала, может быть… — Я не могу придумать, как закончить это предложение, не поставив себя в неловкое положение, поэтому и не делаю этого. — Все нормально. В любом случае мне нужно доделать печенье.
— Хорошо. — Он встает и идет позади меня по кухне к раковине. Он открывает кран, но я не оглядываюсь назад, чтобы посмотреть, что он делает.
Я заканчиваю раскатывать тесто и начинаю вырезать фигурки праздничными формочками для печенья, которые мы со Стеллой подобрали по дороге в хижину: снежинки, подарки, елки, олени, пряничные человечки и женщины, леденцы, колокольчики, венки… мы немного переборщили. Ладно, ладно, в основном это была я.
Рядом со мной появляется Тедди, вытирая руки полотенцем. — Чем могу помочь?
Он роняет полотенце, подхватывает кусок теста и бросает его в рот.
На его лице играет мальчишеская улыбка, когда я шлепаю его по руке. — Никаких дегустаций до конца.
— Да, мэм.
— Ты действительно хочешь помочь? Не думай, что тебе нужно тусоваться со мной только потому, что все остальные ушли. Я в порядке сама по себе.
— Я очень хочу, Холли. И кстати, с Анной ничего не произошло. Она осталась, потому что так сделала Триша.
— Ой. — Это все, что я могу сказать. Мое сердце бьется так громко, что я уверена, что он это слышит. Взглянув вниз, я спрашиваю: — Ты хочешь использовать формочки для печенья или лопаточку?
— Что-что, чтобы я мог меньше облажаться.
Я протягиваю ему лопатку. — Положи те, которые я вырезала, на сковороду. Оставь между ними дюйм или около того.
Я вырезаю еще несколько рисунков, и Тедди лопаточкой перекладывает печенье на форму. Он ругается, когда один из них в форме Санты прилипает. Он пытается помочь ему пальцем, но калечит его.
— Дерьмо.
— Все нормально. — Я подхожу ближе, чтобы помочь изменить облик бедного Санты. Одна из его ног торчит под странным углом. Каким-то образом, пытаясь это исправить, я делаю только хуже, и теперь между ног Санты появляется выпуклость. Идеально. Я только что сделала печенье анатомически правильным.
— Ну что ж, в конце концов это может стать нашим печеньем для проверки вкуса.
Он кивает и пробует еще раз, получая аналогичный результат.
— Вот. — Я протягиваю ему формочку для печенья и обхожу вокруг него.
Он скрупулезно выполняет свою работу, и мы входим в ритм, останавливаясь только тогда, когда мне нужно снова раскатать тесто.
— Ты правда делаешь это каждый год? — спрашивает он, хватая еще один кусок теста, чтобы съесть.
— Ага. Мы делаем сахарное печенье, иногда и другие виды. Во время каникул я в основном питаюсь сахаром.
Он смеется. — Звучит неплохо.
— А ты? Что твоя семья делает на каникулах?
— Там только мой отец, брат и я. Это довольно сдержанно. Ничего общего с семейными традициями Уолтеров. Определенно никакого милого фигурного печенья. — Он держит формочку для печенья в виде снежинки.
Его мама умерла, когда он был маленьким. Кое-что, что я знала от Феликса, но никогда не слышала упоминания Тедди.
— Вы не печете вместе на каникулах?
— Нет. Мой папа готовит две вещи — спагетти и стейк. В остальные вечера недели мы едим вне дома, готовим бутерброды или что-нибудь попроще.