Жемчужина дракона (СИ)

— Что происходит? — прошептала я.
— Ничего хорошего, — процедила Милдрют и крикнула: — Остановитесь! Это владения лорда Тристана! Вы не можете здесь находиться! Покиньте Скалу Дракона!
— Я — герцог ди Амато! — заорал в ответ Ланчетто. — И все здесь принадлежит мне! Немедленно открой, девка! Это приказ!
— Я выполняю только приказы лорда Тристана, — ответила Милдрют высокомерно. — Он не велел никого впускать, и вы попадете в этот дом только через мой труп.
— Значит, будет тебе твой труп! — заорал в бешенстве Ланчетто, выхватывая из ножен кинжал.
Неро попытался его успокоить, но Ланчетто отталкивал его, требуя отпереть двери.
— Хоть умеешь держать кинжал? — спросила у меня Милдрют, мрачно усмехаясь и не сводя глаз с герцога и сопровождающих.
Наставнику удалось немного усмирить бывшего подопечного, и он обратился к Милдрют, выставив руку ладонью вперед в знак мира:
— Откройте дверь, госпожа Милдрют, мы не причиним вреда ни вам, ни вашему хозяину. Мы хотим только поговорить с ним.
— Он отдыхает! — отрезала она. — Вам лучше приехать завтра. Или через день.
— Дело требует, чтобы мы поговорили с ним сейчас, — сказал Неро, но я заметила, как он потер ладони, словно услышал нечто хорошее. — Только поговорить! Откройте дверь, не вынуждайте нас применять силу.
— Попробуйте ее применить! — дерзко ответила Милдрют. — Вас восемь человек. Двоих я зарежу без труда, еще с двумя справлюсь даже раненая. Решайте, кто из вас умрет этим утром.
Я с тревогой посмотрела на нее. Она не шутила. Она и в самом деле готова была защищать Тристана ценой своей жизни. Только защитит ли его ее смерть? Ланчетто и Неро не просто так явились сюда. Они хотят удостовериться… удостовериться, что Тристан — не дракон. Они хотят поговорить с ним…
— Впусти их, — сказала я, схватив Милдрют за локоть.
Она посмотрела на меня, как на сумасшедшую:
— Но хозяин не хотел, чтобы его увидели таким!..
Все будет хорошо, — я кивнула ей, подбадривая. — Досчитай до десяти, и впускай. Это лучше, чем умереть, глупо геройствуя. Не беспокойся, я знаю, что делаю.
Оставалось только гадать, не хватит ли ее удар, но стражники уже пошли к двери, и я, подмигнув Милдрют, метнулась в спальню лорда Тристана.
Один… два… три…
Я сорвала с себя рубашку, оставшись голой.
Четыре… пять… шесть…
Скинула одеяло с Тристана, не удержавшись и посмотрев на его мужское достоинство, оценив размеры.
Семь… восемь… девять…
Я легла рядом с ним, повернувшись спиной к двери, обняла, чтобы не было видно его лица, и забросила на Тристана ногу, почувствовав коленом его нежную и упругую плоть пониже живота. Я невольно вздрогнула от этого прикосновения, но тут же заставила себя расслабиться и притворилась спящей.
Был слышен голос Милдрют: «Господин спит! Не беспокойте его!» Затем вкрадчиво заговорил господина Неро: «Мы и не будем его будить, просто посмотрим, отчего это он спит до полудня».
Раздались шаги… Все ближе… ближе…
— Вы пожалеете! — сказала Милдрют, и Неро что-то успокаивающе заворковал в ответ.
Потом открылась дверь, я почувствовала движение воздуха обнаженной спиной и призвала себя к спокойствию. Я сплю. Я всего лишь сплю.
Тишина, последовавшая за этим, показалась мне мучительно долгой. Даже крики чаек не были слышны, словно весь мир затаился на несколько мгновений.
— Проклятье! — сказал Ланчетто хрипло, будто ему сдавили горло.
Топот сапог по коридору… хлопнула входная дверь… Милдрют что-то говорит уже снаружи…
Я заставила себя лежать неподвижно.
Это совсем не то, что тебе пришлось пережить, Магали. Совсем не то.
Но я и сама чувствовала, что близость обнаженного мужского тела не пугает меня. Это было странно, удивительно и… приятно. Я думала, что не смогу испытывать к мужской наготе ничего, кроме брезгливости. Но время и в самом деле лечит… А может, все дело в том, какой мужчина находится рядом с тобой обнаженным?..
Я вспомнила сырые казематы королевской тюрьмы, и голых хохочущих мужчин, нацеливших на меня налитые кровью члены. Мерзко, постыдно, страшно. Одуряюще страшно для шестнадцатилетней девушки, которую грубо выволокли из камеры и раздели, срывая платье и нижнюю рубашку. Усилием воли я прогнала эти воспоминания. Да, мне на собственном опыте пришлось узнать, как поступают с девицами королевские тюремщики. И хотя до насилия не дошло, мне до сих пор в кошмарных снах снились их искаженные похотью лица, больше похожие на звериные морды. Мне повезло, но кому-то в тюремных застенках повезло меньше…
 
— Какой прекрасный сон, — вдруг раздался голос Тристана, и мужская плоть под моим коленом дрогнула и отвердела.
— Судя по всему, вы уже не спите, — ответила я.
— Мой брат уплыл, — сказал он, не шевелясь и не открывая глаз.
— Замечательная новость, — сказала я и встала, подбирая рубашку, чтобы одеться.
— Вы не смущены, леди Изабелла? — спросил он, по-прежнему не двигаясь.
— С чего мне смущаться? — я надела рубашку и подбросила еще пару щепок в жаровню. — Вы спасли жизнь мне, хоть так я отплачу вам. Почему вы не хотели, чтобы они видели вас беспомощным? Это что-то значит? — я укрыла его покрывалом, не удержавшись и мазнув взглядом по окрепшему члену, и сразу попеняла себе за любопытство и распущенность, но раскаяния не было — вот ни капли.
В спальню ворвалась Милдрют, воинственно раздувая ноздри. Кинжал ее был в ножнах, но она все еще сжимала рукоять.
— Какие наглецы! — воскликнула она гневно.
— Но восемь человек обратились в бегство перед двумя нежными красавицами, — сказал Тристан, поворачиваясь на бок.
— Вы очнулись, — Милдрют встала на колени возле постели и взяла Тристана за руку, а я почувствовала себя лишней. — Как вы? Вам лучше?
— Немного устал, — успокаивает он ее. — Надо поесть, отдохнуть — и все пройдет. Спасибо вам обеим.
Милдрют поджала губы и с видимым усилием переборов себя, сказала:
— Она здорово придумала провести их.
— Да, — сказал Тристан вежливо, но мне почудилась скрытая насмешка. — Я потрясен. Леди Изабелла чрезвычайно изобретательна. Но лекарство, Милдрют…
— Я принесу! — она резво вскочила и убежала в сторону кухни, а я продолжала стоять у жаровни.
— Вы намучились со мной, леди Изабелла, — Тристан подложил под щеку ладонь и теперь выглядел умилительно-усталым. — Вам надо отдохнуть.
— Понимаю вашу заботу, как желание избавиться от меня и остаться наедине с Милдрют, — сказала я, не двигаясь с места.
— Вы стали такой подозрительной после прошедшей ночи? — он улыбнулся.
— О! У меня сотни вопросов, — заверила я его. — Только получу ли я на них ответы?
— Когда отдохнете, поедите и выспитесь, — ответил он. — Но я бы снова посоветовал вам позабыть обо всем и не пытаться доискаться до правды. Иногда правду узнают только перед смертью…
Милдрют, держа в руках склянку, и посмотрела на меня так выразительно, что я вышла из спальни, ни о чем больше не говоря.
Пусть сидят там, за закрытыми дверями, и шепчутся, как два заговорщика. А я… я хочу есть. Прошедшая ночь и утренние волнения порядком измотали меня. Сейчас я с сожалением вспоминала угощения с именинного пира. Я не отказалась бы от тушеного крылышка утки, или от ножки кролика в красном вине… Совсем не к стати пришел на ум суп несравненной Пачифики. Меня передернуло от отвращения. Жестокая и глупая женщина! Но это была не ее придумка… И зачем?..
Я нашла остатки подсохшего содового хлеба и достала с полки горшочек с медом, который недавно покупала Милдрют. Открыв крышку, я с неудовольствием обнаружила, что меда осталось едва на донышке. Кто-то в этом доме отъявленный сладкоежка, если успел подчистить почти всё.
Я размочила хлеб в вине, и съела пару кусочков, глядя в окно. Мне были видны сосна и качели перед нею.
Возле скалы плавает дракон. Самый настоящий — с хвостом и зубами.
Неужели, Тристан — дракон?
Если да, то почему он скрывает свою природу?