Жемчужина дракона (СИ)
— Не говорили прямо, но дали понять, — сказала я без обиняков. — Если мне суждено стать герцогиней, будьте готовы, что я добьюсь вашего удаления из Анжера. Герцогу не нужны слуги, которые подслушивают, открыто выражают пренебрежение к его светлости и готовы лгать ему в угоду своим интересам. Небеса за правду, и я не потерплю лжи… если стану герцогиней.
— Если станете, — напомнил господин Неро. — И я не слуга, если вы внимательно меня слушали.
— Все мы — слуги его светлости, а сам он — слуга короля, — парировала я. — Или вы ставите себя выше короля? Не слишком ли это дерзко?
Его красивое лицо было непроницаемым, и на губах застыла полуулыбка, но глаза смотрели вовсе не дружелюбно.
— Я вас услышал, леди де Корн, — произнес он, наконец.
— Я вас тоже, — заверила его я. — Всего доброго, господин бывший наставник. Благодарю за содержательный разговор.
— Но не за приятную встречу, — усмехнулся он. — Что ж, надеюсь, хотя бы разговор получился по-настоящему содержательный.
Он коротко поклонился и хотел уйти, но в последний момент я окликнула его:
— Еще два слова, господин бывший наставник.
— Что такое? — он обернулся.
— Вы говорили, что ваша привилегия позволяет знать тайное… Сегодня мы с отцом встретили в саду прекрасную даму, она поражала воображение и красотой, и обходительностью. Мне кажется, ее зовут Пачификой, потому что ее попугай выкрикивал это имя. Нельзя ли узнать у вас, кто она?
— Несравненная Пачифика? — он улыбнулся так любезно, что впору было ощутить приторность на языке. — Госпожа Кавалли занимает особое место в Анжере. Она — старшая конкубина при герцоге, и пользуется его расположением уже четыре года.
В том, что знатный господин сожительствовал с конкубиной, а то и с несколькими — не было ничего удивительного. Было бы удивительнее, если бы герцог — при его стати и откровенном поведении, оставался благочестивым девственником. Я не сомневалась, что господин Неро специально рассказал о положении несравненной Пачифики — какой невесте приятно слышать о любовнице жениха? И еще я не сомневалась, что он приложит все усилия, чтобы не допустить мой брак с Ланчетто — ведь я открыто сказала, что выгоню его. Если он и в самом деле такой кукловод, каким пытался себя представить, он захочет в герцогини милую, нежную деву, на которую произведет впечатление своей красотой и красноречием.
Я вернулась к дядиным слугам, безо всякого стеснения натянула перед ними чулки и туфли, и села в седло. До ареста отца я очень любила верховую езду, но за три года подрастеряла умения, и теперь кости у меня болезненно ныли, требуя отдыха. Что ж, на отдых у меня сегодняшний вечер и завтрашний день — и кости, и дядя будут довольны.
Мы въехали в городские ворота, проследовали одной из центральных улиц, и вдруг звонкие фанфары раздались совсем рядом. Мимо нас промчались глашатаи — в синих камзолах, с серебряными трубами и алыми лентами на рукавах.
— Король! Король! — завопил кто-то, и на улицу хлынула толпа горожан, желавших лицезреть драконьего монарха.
Я едва не вылетела из седла, когда мой конь, испуганный поднявшимся шумом, встал на дыбы. Мне стоило огромных усилий заставить его опуститься на передние ноги, и он закрутился на месте, мотая головой и закусывая удила. Несколько напряженных секунд я пыталась сдержать его, пока слуги, сопровождавшие меня, не пришли на помощь и не притерли коня к стене дома, оттеснив подальше от толпы. Только тогда я перевела дух и спрыгнула на мостовую. Колени дрожали, ладони саднило, а сердце прыгало, как сумасшедшее — я испугалась не меньше глупого животного.
Фанфары протрубили еще громче, и, прижавшись спиной к стене, я увидела короля Рихарда.
Он ехал на белом коне, наряженный в алый плащ, а на шляпе красовались алые перья — они не торчали стрелами, а лились каскадом. Они трепетали в такт шагам коня, и казалось, что по королевской шляпе стелются языки пламени.
Рихард с усмешкой посматривал на горожан, и крики и ропот постепенно затихали. Даже на расстоянии я чувствовала, что от дракона исходит ощущение силы, опасность. Хотелось мчаться прочь, не разбирая дороги, или броситься на колени, прикрывая голову.
Подобные чувства охватили не только меня. Я видела, что некоторые падали без чувств, а многие обратились в бегство. Надо думать, король Рихард прекрасно осознавал, какое впечатление производит на своих подданных, и наслаждался их страхом. Я вспомнила поговорку, что часто повторяли у нас дома: дракона греют девы, золото и страх. Скорее всего, так и было, потому что захватив власть в королевстве, драконы окружили себя многочисленными любовницами, жестоко подавляли любой мятеж, и таскали золото отовсюду, где могли его найти. Впрочем, нравились им и драгоценные камни, и чужие земли. Хотела бы я знать, кто сейчас носил жемчужное ожерелье моей матери? Сто отборнейших жемчужин, размером с горошину — молочно-белых, идеально-круглых. Это ожерелье я должна была надеть на свою свадьбу, но вместо него драконы вручили мне четки, а фату чуть не заменили монашеским клобуком.
Король Рихард был для меня средоточием всех бед, свалившихся на мою семью. И сейчас я смотрела на него с ужасом, ненавидя и понимая, что никогда не осмелюсь дать выход своей ненависти — так и буду жить с ней в сердце, и никакие лавандовые поля не смогут помочь. Они только лишь приглушат злость и боль.
Когда король посмотрел в нашу строну, я не сдержалась и опустила голову. Пусть и в человеческом обличии, драконы внушали животный страх, и бороться с ним не было никакой возможности.
Но вот королевский кортеж проехал, и мы словно очнулись. Как будто змея заколдовала нас своим взглядом, а теперь она уползла, и мы обрели свободу.
— Лучше вернемся в гостиницу поскорее, — сказал один из слуг, заикаясь.
И я даже не подумала возражать.
Глава 4. Праздник по-королевски
Праздник во дворце ди Амато был самым ярким и великолепным зрелищем, что мне приходилось наблюдать за свою жизнь. Только сейчас я поняла, насколько богаты драконы. Казалось, они притягивали золото. Мой отец никогда не смог бы устроить такого вечера, хотя был далеко не бедным. Здесь были цветы, и фонтан из вина, и целый отряд менестрелей, и живые картины… Король еще не появился, и мы с дядей прогуливались по залу вместе с остальными гостями.
Дядя зорко присматривался к претенденткам на звание герцогини, а меня совсем не интересовали эти девицы. Одна из них станет женой Ланчетто ди Амато — пусть, если ей это по душе. А мне по душе лавандовые поля.
Появление короля Рихарда вызвало общее замешательство — люди отхлынули от дверей, как море в отлив, и он появился — высокий, крепкий, с пристальным взглядом из-под черных бровей. Глядя на него я опять испытала панический ужас — чувство опасности заставляло сердце дрожать. И хотя разум говорил, что передо мной человек, что-то в глубине души вопило от страха, ощущая близость дикого зверя.
Следом за Рихардом шли вдовствующая герцогиня, герцог Ланчетто, а за ними — слепой Тристан, которого поддерживала под руку Милдрют, не пожелавшая сменить мужской костюм на платье даже ради праздника.
Король сел за главный стол между Ланчетто и его матерью, а лорд Тристан занял место среди вельмож. Я видела, как он хотел взять бокал с вином для первого тоста, пошарил по столу и нечаянно опрокинул бокал, разлив вино. Король Рихард посмотрел в его сторону странным взглядом и отвернулся.
Неро Дориа тоже был здесь. Он встал за герцогиней и склонился, что-то ей нашептывая. Я задержала на нем взгляд, и он, словно это почувствовав, поднял голову. Увидев меня, он приветливо кивнул, как старой знакомой.
Меня это покоробило. Что за дурной тон — прилюдно намекать на знакомство с девушкой.
Но тут началось представление невест.
Разумеется, список начали зачитывать с ангелочка Анны Божоле.
Она вышла и остановилась перед королем — бледная до зелени, с дрожащим подбородком, но все искупало платье — удивительно красивое, воздушное. Поклонившись, она выслушала пару приветственных фраз и удалилась.