Мое темное желание (ЛП)

Немного тяжеловата для диалога, но я полагал, что еще не встречал никого, кто мог бы ограничить свои вопросы, ответы и реакции двумя слогами.
Она перенесла поднос с посудой с тележки на стол, затем взяла свой iPad, прижимая его к груди.
Пудрово-голубая блузка, обтянувшая ее торс, словно пленка, натянулась при этом движении.
Блузку она сочетала с серой юбкой-карандашом и туфлями на такой высокой шпильке, что из них, вероятно, открывался вид на монумент Вашингтона.
Я вскинул бровь, любопытствуя, что натолкнуло ее на мысль, что она может остаться.
— Да?
По ее шее прошелся гулкий глоток.
— Мистер Сан…
Она нарисовала круг кончиком своей нелепой туфли, сжимая края экрана планшета.
Я уставился на нее.
Лучше бы ей знать, что я не собираюсь заполнять эту тишину
Натали ерзала под моим пристальным взглядом.
— Есть кое-что еще.
После того как я изучал ее десять секунд подряд, я понял, что она не намерена заканчивать мысль.
— Что ж, я начеку, Натали. Когда бы ты ни была готова. Желательно в этом веке.
Еще один глоток.
Дрожащий вздох.
Я уже должен был закончить свой обед, который я предпочитал при сорока семи градусах по Фаренгейту, на которых он, как я ожидал, был подан.
Доска Го привлекла внимание Натали.
Она прижала ладонь к груди.
— О. Вы уже целую вечность не прикасались к шашкам.
— Это Го. — И ты тоже. — Ты о чем-то говорила?
— Точно. — Она прочистила горло. — Простите, что перегнула палку, но я не могла не подслушать разговор вашей матери с Селестой на днях, когда они зашли на обед.
Она заставила себя сохранять зрительный контакт со мной. Это было нелегко. Мое выражение лица по умолчанию было настроено на враждебность.
Она провела свободной рукой по юбке, продолжая.
— Я знаю, что вы ищете женщин в качестве потенциальных… э-э-э… ну, вы понимаете, партнеров по жизни.
Бедная Натали.
Она не думала, что у нее есть шанс, не так ли?
Я ничего не имел против своей ассистентки. Точно так же, как я не имел ничего против людей, которые носили кроксы.
То, что я считал их в корне безвкусными, не означало, что они не заслуживают того, чтобы дышать.
Или так утверждало общество.
Натали была мучительно средней.
Симпатичной, но не красивой.
Трудолюбивой, но не гениальной.
Она училась в колледже Лиги плюща, чтобы получить степень магистра, но с момента своего появления эти колледжи неизменно выпускали идиотов.
У нее не было ни настоящей индивидуальности, ни таланта.
На самом деле я выбрал ее в качестве ассистента только потому, что она не испытывала обычного отвращения к долгим часам работы и элементарной математике.
— И я подумала… — Она облизнула губы и опустила взгляд с моего лица на пол, зачесывая назад свои русые каштановые волосы. — Думаю, вам стоит подумать обо мне. Я трудолюбивая и спокойная.
Не сейчас.
Она переступила с ноги на ногу.
— Я очень хорошо слушаюсь указаний. Я послушная и командный игрок.
Командный игрок? Сколько людей, по ее мнению, я планировал пригласить в свой мешок?
— Я не доставлю вам проблем. Я… Я… — Ее щеки побагровели. Она сжала губы, заставляя себя произносить бессмысленные слова. — Я буду делать в постели все, что вы захотите и как захотите. Я даже не прошу об эксклюзивности. Я умею выживать. Я хочу хорошей жизни. И у меня такое чувство, что вы умеете выживать, мистер Сан. Не знаю, как и почему, но я вижу это в вас.
Я не стал спрашивать, что она видит.
Мне было все равно.
Но Натали была в зоне, уже слишком далеко зашла, чтобы заметить, что ее неохотная аудитория не впечатлена ее слабым выступлением.
Она закрыла глаза и вздохнула.
— У вас такой вид, будто вы готовы к войне в любой момент. Я знаю этот взгляд. Я тоже иногда его ношу.
— Я ценю хороших охотников, Натали, но мне нужен кое-кто конкретный.
Ее глаза впились в мои.
— Кто именно?
— Тот, кто получит одобрение Констанс Сан.
Она издала неловкий, неуклюжий смешок.
— Констанс — ваш культовый лидер?
— В некотором роде. Она моя мать.
— Почему вы позволяете ей диктовать, за кого вам выходить замуж? — Она приподняла iPad на грудь, словно это могло защитить ее от моего ответа.
 
Потому что ее муж погиб, защищая меня, и с тех пор не было ни одного дня, чтобы я не хотел, чтобы вместо него был я.
— Я забрал у нее партнера. Меньшее, что я могу сделать, это позволить ей выбрать моего.
Плечи Натали опустились вниз, и вся ее фигура сникла. Мне не нравились люди с плохой осанкой.
Она была дисквалифицирована еще до того, как открыла рот.
— Но это нечестно…
Я поднял руку.
— Как и жизнь. Тебе уже больше трех лет. Я думал, ты уже поняла, о чем речь. — Я расправил салфетку на коленях и взял палочки для еды. — Ты хочешь еще что-то обсудить, пока я не пообедаю? Я бы хотел сделать это в тишине.
Натали открыла рот, потом закрыла его, демонстрируя свое лучшее впечатление форели.
— Если ничего другого не остается, то ваше желание исполнится. — Она засунула iPad подмышку, голос дрогнул.
Я поднял бровь.
— Они отменяют федеральные налоги?
Конечно, мне не везло так сильно.
Я родился в четвертый день четвертого месяца. Самое несчастливое число в китайской культуре.
На мандаринском диалекте четыре произносится как слово "смерть".
Уже то, что лекарство от моего физического отвращения к людям приземлилось головой вперед мне на колени, казалось нехарактерным ударом судьбы.
— Ну, не это желание. — Натали положила свой iPad на тележку, заняв руки сбором фарфоровой чаши для мытья посуды и поставила ее сверху. — Ваша мама звонила ранее, чтобы сообщить, что разрешила какой-то девушке взять ее ожерелье "Астерия". То самое, из нефрита и золота, которое вы храните для нее в сейфе.
Должно быть, с тех пор как я в последний раз проверял состояние современных знакомств, она фыркнула, не сумев сдержать набежавшую слезу.
Это было особенно жестокое наказание за мои грехи, что я должен был терпеть женские слезы, даже не получив киску.
Натали стала сжимать кулаки вокруг ручек тележки, ставя под сомнение их грузоподъемность.
— Констанс сказала, что сегодня к нам заедет девушка, и попросила показать ей все.
Она использовала пальцы в качестве кавычек, а ее нижняя губа скривилась в едва сдерживаемой гримасе.
Опять это.
Неужели мама не поняла, что свидания вслепую не работают после "Плана Н"?
Я зарылся кончиками пальцев в веки, массируя их с тяжелым вздохом.
— Как зовут эту женщину?
Натали наморщила нос.
— Электра? Может, Экзотика?
— Эйлин.
Моя мать съела бы миску глазных яблок, прежде чем пытаться свести меня с женщиной по имени Экзотика.
— Да. Что-то вроде этого. Очень странное имя, как по мне.
Хорошо, что я этого не сделал.
— Когда мне ее ждать?
— В три часа.
Я мог бы попытаться угодить матери с помощью Эйлин. Даже если мне захочется умереть прежде, чем я это сделаю.
— Отлично. Впусти ее, когда она приедет. Я позабочусь об этом.
— Правда? Вы никогда не принимаете никого без приглашения.
Я не ответил Натали.
Она покачала головой, хмыкнув.
— Каждая женщина в этом почтовом индексе умерла бы, чтобы получить ваше внимание, а вы только на свою мать смотрите. Какая ирония.
— Следите за языком, мисс Михайлова, если не хотите потерять работу.
Натали так и осталась стоять посреди комнаты, словно неуместный предмет мебели, который ты вынужден держать, потому что его подарил тебе близкий родственник.
Похоже, она хотела еще что-то сказать, но мысль о том, что я плачу ей почасовую ставку за попытку убедить меня жениться на ней, вместо того чтобы потратить деньги на что-то более полезное — например, на химчистку или на то, чтобы кане-корсо Оливера прочистили анальные железы, — не давала мне покоя.