Мое темное желание (ЛП)

Мне понравилась ее атмосфера.
Она взяла еще одно пирожное.
— Я решила сделать для тебя пробное блюдо со всем, что стоит съесть. Я взяла на себя обязанность сначала все протестировать. Как настоящая подруга.
— Настоящая подруга, — пробормотала я.
— Я из тех, кто ездит или умирает. — Она взяла свою крошечную сумочку Hermès и достала из нее что-то. — Эй, я сделала нам браслеты дружбы. — На мои колени упал маленький пластиковый пакет. В нем болтался точно такой же браслет, круг из бисера покачивался, когда она покачивала его. — Не осуждай, пожалуйста. Быть сильно беременной очень скучно. На прошлой неделе мне пришлось отменить прыжки с тарзанки в Новой Зеландии. Представляешь, как Ром меня опекает?
На моих губах заиграла улыбка.
— Неслыханно.
Я не могла поверить, что она заставила меня смеяться в тот день, когда мне было так чертовски жаль себя.
Когда я не отреагировала, она выхватила у меня сумку, достала фиолетово-зеленый браслет Свифти (она помнила наш разговор) и надела его на мое запястье, а свой положила рядом.
Они совпали. Наши имена подмигивали нам дешевыми пластиковыми бусинами. Они выглядели нелепо среди ее роскошных брендов.
Я взяла мусуби со спамом, разворачивая пленку.
— Кто у тебя?
— Наверное, стейк и картофель фри. — Она вздохнула. — Я имею в виду, что суши внизу выглядят так хорошо, что это должно быть совершенно незаконно, но я не могу есть сырую рыбу прямо сейчас.
— Я говорю о твоей беременности.
— О. Надеюсь, девочка. Я хочу, чтобы она появилась на свет. — Лицо Даллас озарилось. — Ром говорит, что беспокоится о том, что его больше. Но я говорю, что он всегда был в меньшинстве. У меня несколько личностей, в зависимости от моего настроения и времени месяца.
— Из тебя получится замечательная мать.
Я говорила серьезно.
— Я буду стараться изо всех сил. — Она улыбнулась. — Если я чему-то и научилась у своей матери, так это тому, что нужно учить дочь быть достаточно сильной, чтобы защитить себя.
В животе у меня заныло от тоски.
Я жалела, что у меня нет матери. Настоящей. Не та, что бросила меня. Или та, которая всю жизнь пыталась меня выгнать.
Я наклонила голову, обдумывая свои следующие слова.
— Ты заметила что-то в здешних мамах…?
— Здешних — в этом доме, в этом городе, в этом штате…?
— Здесь, типо вокруг нас.
Не то чтобы это были мы, но Даллас чувствовалась настоящей подругой. Я не могла не прижаться к ее теплу.
— Хм-м… — Она постучала по губам, сделав паузу. — Вообще-то я мало что знаю о маме Оливера, но Ромео оставляет желать лучшего. В основном он называет Констанс своей мамой.
— Констанс? — У меня отпала челюсть. — В смысле, Констанция Зака?
Она усмехнулась и кивнула.
— Я знаю. Это кажется невозможным, но Ромео сказал, что она не всегда была такой. Та Констанс, которую он помнит, была теплой. Она каждый день собирала ему обед, потому что не хотела, чтобы он ел вредные продукты, забирала его из школы вместе с Заком и лично преподавала ему математику, которую когда-то читала на уровне колледжа.
— Констанс Сан, — повторила я.
— Это она. — Даллас прорисовывала круги на животе. — Ром рассказывал мне, что после смерти мужа она стала зомби. Когда она, наконец, вырвалась из этого состояния, то превратилась в другого человека. Жесткого. Полного правил. Без юмора. Ром считает, что Констанс боится, что если все не будет идеально, то снова случится что-то плохое.
Я лежала на подушке, обдумывая слова Даллас. Трагическая потеря кого-то не оправдывала плохое поведение, но объясняла его.
Горе перестраивало твой мозг. Тихие моменты становились самыми громкими. Единственный способ отключить его — сделать свою жизнь громче, чем разум.
Я, как никто другой, могла это подтвердить.
Что не давало мне права судить.
И все же я не могла не обижаться на нее за то, что она заставляет своего сына страдать. Даже если он постоянно заставлял страдать меня.
Я откусила уголок сипл-лоди, так и не попробовав его, хотя вкус, должно быть, был неплохим, потому что глаза Даллас закатились к затылку.
 
Она подтолкнула меня в руку, вытирая крошки с подбородка.
— Эй, что тебя гложет? Когда я впервые тебя встретила, ты была настоящим фейерверком. Ты выглядишь… подавленной.
— Все в порядке.
Я убеждала ее или себя?
— Попробуй еще раз. — Даллас фыркнула. — В нашей дружбе мы только честны.
— Сегодня у меня день рождения, — призналась я.
— Что? — Она побледнела и мгновенно вскочила на ноги. Ну, настолько быстро, насколько это было возможно с целым человеком в животе. — Ты что, издеваешься? Что ты здесь делаешь? Мы должны праздновать.
— Тут нечего праздновать. — Я уставилась на десерты, сглатывая слюну. — У меня нет семьи, а все мои друзья в Корее.
— Не все. — Даллас открыла шкаф, увидела, что он пуст, и закрыла его. — Я здесь, и у меня есть несколько великолепных нарядов, которые я могу одолжить тебе для незабываемой ночи. Все, что тебе нужно сделать, — это сказать "да".
— Нет.
— Музыка внизу потрясающая. А еда просто божественна. Кроме того, тебя никто не узнает. А я вообще не буду от тебя отходить.
— Ответ по-прежнему "нет".
— Ну же, Фэрроу. — Она согнула колени, сжала ладони вместе, умоляя. — Ты не можешь отказать мне. Я беременна и уязвима. Что, если у меня отойдут воды раньше времени из-за тебя? Тебе придется переехать на другую планету, чтобы спрятаться от моего мужа, и тогда мы не сможем вместе объедаться на Земле.
Я не могла позволить себе объедаться на Земле ни в финансовом, ни в практическом плане, если рассчитывала выиграть хоть одну золотую медаль в этой жизни.
Даллас запыхалась, перечисляя все способы, с помощью которых ее муж и его друзья выслеживали своих врагов. Она была неутомима. Неудивительно, что она измотала Ромео Косту.
Эта женщина могла одной истерикой свергнуть целые режимы.
— Ты хочешь этого? — Не дожидаясь моего ответа, она похлопала меня по плечу. — Ты просто останешься здесь, хорошо?
Я хотела сказать "нет". Сказать ей, что меня уже не исправить. Но если Зак смог найти в себе силы переступить через себя и что-то изменить… тогда, возможно, и я смогу.
— Хорошо. — Я принудительно улыбнулась. — Я подожду.
  
40
 
ФЭРРОУ
Должно быть, я выглядела как Чудовище после того, как нарядилась для ужина с Белль.
Нарядная.
Волосы завиты до покорности.
Совершенно нелепо.
Пышное, бледно-розовое бальное платье драпировалось вокруг моих конечностей. Я чувствовала себя как павлова (прим. Торт безе).
— Я купила его на прошлой неделе, но не могу надеть, потому что… — Вздохнув, Даллас показала на свой живот. — Разве оно не такое блестящее и в то же время сдержанное?
Как и торт с безе, на который я похожа.
Но я усмехнулась, потому что, хотя я чувствовала себя нелепо, я также чувствовала себя… счастливой.
Моя новая подруга порхала вокруг меня, прикрепляя к моим волосам заколки-бабочки и выдавливая на губы столько блеска, что казалось, будто у меня во рту взорвался пчелиный улей.
Я не могла вспомнить, когда в последний раз пользовалась косметикой. У меня даже не было туши для ресниц.
Даллас закрепила еще один тугой локон зажимом и отступила назад, оттряхивая руки, любуясь своей работой.
— Подруга, ты похожа на Кэндис Свейнпол.
Я подвела глаза.
— Это было на английском?
Она рассмеялась.
— Модель Victoria's Secret?
— Я не смотрю телевизор, — пробормотала я.
Она засмеялась еще сильнее. Вот почему Ари была моей единственной подругой.
Даллас взяла меня за руки и с гордой ухмылкой потащила из гостевой комнаты.
— Пойдем.
Мы обе все еще носили наши нелепые браслеты.