Красная королева (СИ)

Софи шла рядом со мной, как я и попросила. Хотя сперва миледи Лекорн пробовала возражать. Но делала это так слабо и вяло, что я решила просто не обращать внимания на ее слова и даже не удостоила даму ответом. Софи рядом мне нужна была просто для того, чтобы показывать дорогу.
Вся наша процессия на мгновение остановилась около огромных двустворчатых дверей, которые почти мгновенно распахнулись, и чей-то громкий голос прокричал:
— Ее королевское величество Элен из дома Солиго! Подданные, приветствуйте свою королеву!
Когда мы проходили первый раз тронный зал в поисках моего сына, он выглядел холодным и пустым. Сейчас от самых дверей до некоего подиума из трех ступенек в конце тянулась широченная ковровая дорожка густо-зеленого цвета. С двух сторон от этой дорожки, боясь наступить на алые полоски по ее краям, толпились разодетые придворные. Было их значительно больше, чем в моей спальне во время родов.
Софи тихо и незаметно скользнула назад, а я почувствовала настоящий страх: я понятия не имела, как я должна приветствовать придворных, как должна сесть в одно из двух кресел, стоящих на ступеньку ниже трона, да и просто не представляла, какое из двух моё.
Впрочем, выбора у меня все равно не было…
С совершенно каменным лицом я двинулась по проходу между людьми и поняла, что мне нет нужды кого-либо приветствовать: все склонили головы, никто не пытался поймать мой взгляд. Когда дошло до выбора кресла, все оказалось еще проще: фрейлины привычно начали заносить мою мантию так, что у меня даже сомнения не осталось. Моим оказалось кресло по правую руку от трона.
Только сейчас я заметила одну небольшую деталь, которая сперва ускользнула от моего внимания. Третье кресло для королевы-матери стояло на ступеньку ниже моего. Разместившись с максимальным удобством, я дождалась, пока фрейлины займут свое место в толпе, слегка потеснив первый ряд придворных, и застыла с видом сфинкса, одновременно пытаясь разглядеть людей и понять, кто есть кто.
Следующей под вопль мажордома вошла королева-мать. Она прошагала почти две трети ковровой дорожки, когда обнаружила, что на мне не то платье. Я очень четко отследила этот момент. Она на секунду притормозила, но тут же взяла себя в руки и продолжила шествовать, изредка милостиво кивая головой направо или налево. Движение это я запомнила, а скандала прямо сейчас не боялась. У меня еще будет время к нему подготовиться.
Следующим в зал прибыл дофин. Под торжественные возгласы четверо лакеев внеслим люльку, и на нижней ступеньке трона, прямо на ковровую обивку уселась старшая леди опочивальни дофина мадам Суллер. С моего места мне было видно только крошечное личико, выглядывающее из кучи кружев, да и то вверх ногами. Сердце забилось, мне хотелось схватить малыша и прижать к себе, подержать его на руках хоть немного, почувствовать его запах и тепло.
Наконец выкрикнули:
— Его королевское величество Ангердо Пятый из дома Солиго! Подданные, склонитесь перед своим королем!
Сегодня на короле был темно-синий атласный камзол с золотом и королевскими рубинами. На его плечах такая же точно мантия, как и на мне, только еще длиннее. Ее несли восемь человек. Впрочем, сочувствовать мужу я не стала: для такого крупного мужика нагрузка вполне приемлемая. Зато заметила любопытные взгляды придворных, вдруг понявших, что мы одеты похоже.
Засуетились фрейлины королевы-матери и мои, и я, заметив, как кланяется сыну королева — не слишком глубоко, в точности скопировала ее движение. Его величество притормозил у ступеней и, с удивлением взглянув на меня, сказал:
— Вы сегодня хорошо выглядите, Элен.
Смотреть на лицо королевы-матери я не рискнула. Думаю, за эти слова она вполне готова была бы меня убить. Естественно, сегодня я выглядела гораздо лучше: просто потому, что, как и любой сероглазой блондинке, мне шел синий цвет, что мое лицо не казалось бледным и болезненным из-за болотного оттенка парадного платья.
Сама церемония длилась довольно долго, в конце я уже так сильно хотела в туалет, что готова была скинуть корону и мантию и побежать бегом на глазах у толпы. Но я вытерпела все. Под вопли мажордома партиями входили представители гильдий. Придворные брезгливо пятились к стенам, освобождая для простолюдинов место вдоль дорожки. И постепенно эту лакшери-толпу заменяли довольно забавно одетые люди.
 
Гильдия портных носила на плечах некую нелепую пародию на королевскую мантию — красные пелеринки, достающие до середины предплечья. Гильдия ткачей — удлиненные жилеты, обшитые по низу разноцветными кисточками. Гильдия кузнецов — яркие цветные рубахи с рукавами до локтя, а на запястьях у них были приспособлены кожаные напульсники с медными клепками.
Гильдия цветочниц и гильдия мясников, гильдия моряков и гильдия переплетчиков, гильдия каменщиков и гильдия пекарей… Они все шли и шли, и от воплей мажордома начинала болеть голова.
От каждой гильдии присутствовало по пять человек, очевидно, самых достойных. Молодых лиц не наблюдалось, все это были люди в годах, солидные и серьезные. И каждая гильдия имела какое-нибудь безумное отличие в одежде. Здесь были и преувеличенно пышные жабо пекарей, и высоченные сапоги кожевенников, и даже похожие на треуголки головные уборы шляпников. Кстати, они единственные, кто стоял при короле с покрытой головой. Наконец этот парад закончился, и мадам Суллер на глазах у всей толпы начала разворачивать одеяло и пеленки на моем сыне.
В зале горели два больших камина, но гуляли ощутимые сквозняки. Я только радовалась, что мантия согревает меня. Сейчас, глядя как на эти сквозняки вытаскивают из тепла моего сына в тонюсенькой батистовой рубашке, я с трудом сдерживала гнев.
Мадам Суллер понесла ребенка вдоль правого ряда, и все эти люди принялись рассматривать и одобрительно кивать головой. А я поджимала пальцы на ногах и впивалась ногтями в собственные ладони, только чтобы не закричать от гнева. Я понимала, что они запросто простудят ребенка, и проклинала себя за собственное бессилие. Когда мадам уже возвращалась по левой стороне, произошло то, что и должно было произойти: от холода малыш описался, что вызвало бурный восторг присутствующих.
Я с ненавистью смотрела на даму, видя, что она совершенно не торопится вернуть моего сына в тепло. Наконец этот бессмысленный цирк закончился и кричащего малыша прямо в мокрой сорочке уложили в колыбельку. Мадам прикрыла его одеялом и лакеи, слава тебе, Господи, унесли ребенка. После этого король встал и провозгласил:
— Добрые мои подданные! Сын мой наречен именем Алехандро и показан вам во всей его красе и силе.
Тут я с трудом сдержала усмешку, а король уселся на трон, и дальше гильдии начали подносить подарки. Кучка народу подходила к трону, вставала на колени, старший говорил что-нибудь бессмысленно-пафосное и громко провозглашал:
— Серебряный ковчежец, хранящий в себе фалангу большого пальца с правой руки святого Антонуса, от гильдии каменщиков его высочеству дофину!
— Серебряная сабля с золотой рукояткой от гильдии оружейников его высочеству дофину! — и так далее и тому подобное…
Весь этот балаган занял большую половину дня. Когда мой муж, наконец, покинул зал, с облегчением вздохнули все. И даже моя свекровь, не найдя прямо сейчас сил для скандала, торопливо рысила следом за мной: мы все хотели в туалет.
  
Глава 13
 
Королева-мать навестила меня сразу после очень позднего обеда. Она явно до сих пор не понимала, что ненавистная ей невестка слегка изменилась. Да и, признаться, есть большая разница между тем, лежишь ли ты беспомощная в кровати под надзором лекарей и фрейлин или же более-менее твердо стоишь на ногах.
Свекровь я встретила, как и полагается, встав и поклонившись ей. Насколько я поняла местный этикет, кланяться должна была она мне первая. Все же она не правящая королева. Но тут я лишила ее возможности пожаловаться собственному сыну на тему моей грубости и непочтительности: я была максимально вежлива по местным меркам. Зато сразу после поклона я села, не предлагая кресло ей. Нравится это свекрови или нет, но разговаривать со мной она будет стоя.