Путь магии и сердца

— Ну… судя по тому, что ты рассказал, отец возражать не будет. Так что дело за малым. Признайся, кто ты, и вперёд. Стать фавориткой она не согласится, а женой…
— Крист! — перебил боевик. И уже тише и даже спокойнее: — Крист, я не могу признаться. Более того, я сделаю всё, чтобы она узнала как можно позже. И отцу говорить нельзя, по крайней мере сейчас.
В этот раз не просто пауза, а выразительное молчание.
— Она дочь Форана из рода Бьен, — пояснил Кирстен.
Раздался очередной шумный вздох и ошарашенное:
— Скажи, что мне послышалось.
Кир промолчал.
Я замучилась считать паузы — это раз. Разговор мне совершенно не нравился — это два. Нет, отмахнуться и погрузиться в беспамятство уже не хотелось, хотелось вмешаться, возмутиться, сказать… Я заворочалась, попыталась собраться с силами, но… не вышло.
Крист заговорил спустя минут пять, не раньше.
— Вшивый гоблин… А я-то голову ломал, с чего это ты делами наших драгоценных соседей так заинтересовался. Как она здесь оказалась?
— Спрятали её. От Уйлима и его сторонников.
— Да это-то ясно, — фыркнул Крист. — Я не понимаю, почему мы не в курсе!
— Лаун так же отреагировал, — заметил Кир с усмешкой.
— Что? Лаун тоже не знал? Но как, тролль меня пожри, такое возможно?! В эту загаженную драконами академию только с разрешения Ордена принимают! Или я путаю?
Он не путал.
— Господин первый министр Верилии не поскупился. Я когда размер взятки от Морвена услышал…
Договорить боевику не дали, Крист перебил:
— Как давно ты об этом знаешь?
— С первого дня.
Новая пауза была заполнена возмущённым сопением. Причём это не Крист сопел, а я.
— Я не мог не поинтересоваться девушкой, которая целых семь минут против меня держалась. Причём я не на минимуме бил.
— Почему ты не сказал нам? — Крист не злился, но был возмущён до крайности.
— А зачем? Эмелис не виновата, что её отец на королевский трон позарился. К тому же она маг, а мы своих не выдаём.
— Врёшь, — фыркнул собеседник. — Просто признайся, что сразу глаз на неё положил.
— Нет, не сразу. Недели через полторы. И вообще… не думал я, что всё так получится.
— Не думал он… — фыркнул Крист.
Новая порция тишины уже не раздражает — бесит! И хотя прекрасно понимаю, что сон, что не взаправду, но… так хочется отвесить одному синеглазому брюнету пощёчину — аж рука чешется!
Глаз положил! Всё знал! За нос меня водил!
«Эмелис, нам нужно объединиться, — мысленно передразнила я. — Это единственный вариант, и он, на мой взгляд, неплох. Ты помолвлена, я тоже связан обязательствами. Эмелис, нам обоим не до романов. Притвориться парой труда не составит!»
Ведь так он говорил? Так?!
Лгун!
— Действительно не думал, — сказала темнота голосом Кирстена. — Но когда она оказалась в моих объятиях… Крист, ты не представляешь. Она такая тёплая, такая необыкновенная.
— Избавь меня от этих подробностей, — сказал визитёр ровно. — Я уже догадался, что тебе совсем башню снесло. Жениться на дочери Форана из рода Бьен! Да отец тебя…
— Переживу, — ответил Кир.
— Не сомневаюсь, — отозвался тот, второй, чьё имя… дохлый тролль, это ведь Кристон. Наследный принц Дурбора!
— Значит, отцу пока не говорим, — резюмировал Кристон. — Форан тоже ещё не в курсе дел, верно?
— Морвен докладывает лишь о том, о чём разрешаю я.
— Как тебе удалось? — изумился наследник. — Что ты наобещал?
— Ничего не обещал. Сначала просто за горло взял, потом перед архимагом защитил. Убедил Лауна, что Морвен не за взятку, а из идеалистических соображений Эмелис в нашей академии прячет. Теперь ректор совсем ручной.
— А Лаун?
— Что Лаун?
— Только не говори, будто наш архимаг не хотел девчонку твою заграбастать. Она же… как ты сказал? Защитница хорошая?
— На данный момент она лучший маг-защитник в королевстве, — подсказал Кир. — Но Лаун руки не тянул.
— Почему?
— Ну как тебе сказать… Когда Лаун появился в академии, я был несколько расстроен. И очень зол.
Опять пауза и тихий, но очень выразительный смешок в довершение.
— Растёшь, брат.
Боевик на реплику не среагировал. Он заговорил о другом:
— Крист, я вызвал тебя не только потому, что ты единственный, кто не донесёт отцу. Мне помощь твоя нужна.
— Ага, и я даже догадываюсь какая. А ещё подозреваю, что на семейном совете мы тебя нескоро увидим. И на заседаниях по Верилии — тоже.
— Нет, на заседаниях по Верилии как раз буду. А семейные советы — это да, это без меня.
— Боишься, что украдут? — усмехнулся наследник.
— Боюсь, что обидят, — пояснил Кир. Причём интонация была… пугающей.
А я по-прежнему злилась.
Как он мог? Как он посмел так со мной поступить? Он же врал! За нос водил! Лицемерил! Нарочно целовал так, что мурашки по телу и мир перед глазами кружится! Заманивал! Завлекал в хитро расставленные сети!
И все эти «любимая», это… это… по-настоящему? О Всевышний!
— Ладно, я всё понял, — сказал наследник. — Но давить надо осторожно. В прошлый раз ты слишком рьяно Форана защищал, перегнул. Отец до сих пор бесится.
— Да, знаю, — выдохнул Кир.
— Знать — мало, — отозвался визитёр. — Знанием нужно уметь пользоваться…
Кирстен фыркнул. Сказал, помедлив:
— Крист, ещё одна просьба.
— Слушаю.
— С газетчиками побеседуй.
Послышался лёгкий шелест бумажных страниц. Кажется, кто-то кому-то вчерашнюю прессу показывает.
— Хорошо, сделаю, — ответил Кристон.
И снова пауза! И шаги. И тихий щелчок дверного замка. Наследник нас покидает, не иначе. Вот только прежде чем уйти…
— Кир, кстати, а девчонка-то согласится?
— Не знаю, — ответил гад синеглазый. — Но отказа не приму.
Визитёр усмехнулся и… и всё.
Едва слышный стук — это Кирстен дверь прикрыл. Ещё один щелчок — это он замок запер. Шаги, пауза, лёгкий скрип казённого матраса, и горячее дыхание на моей шее.
И шёпот!
— Эмелис, любимая, ты спишь?
О Всевышний… да! Но я… я уже не уверена, что это только сон. Совсем не уверена!
— Ты спишь, и тебе снятся странные сны, — словно подслушав мысли, выдохнул боевик. И это не вопрос был — утверждение, почти приказ.
В следующий миг я почувствовала прикосновение к виску. Подушечки пальцев Кира стали очень горячими, но этот жар не принёс боли. Зато в голове начал нарастать гул — точь-в-точь как при применении заклятия сна. Ну и заклятия усиления наведённого сна, соответственно. Злость, которая бушевала в сердце, медленно гасла, веки наливались свинцом, реальность уплывала.
— Любимая, прости… Знаю, что неправильно, и клянусь — это в первый и последний раз.
Да, в первый и последний раз…
Стоп. Что он сказал?
Я попыталась сосредоточиться, но не смогла. Так бывает — кажется, вот-вот поймаешь суть, а она невероятным образом ускользает, а тебя накрывает тёплым пушистым одеялом и утягивает либо в беспамятство, либо в другой сон…
— Прости, но так надо. Я бы тебе всё рассказал, но ты неугомонная. Ты же… истолкуешь всё по-своему. Опять шарахаться начнёшь или вообще сбежишь. А я этого не перенесу.
Его пальцы скользнули вниз, ласково пробежались по щеке и шее. Кир коснулся моего ушка губами, сказал совсем тихо:
— Я сам решу эти проблемы, слышишь?
Слышу, но ответить не могу. И проснуться не могу… Преодолеть туман, который заволакивает сознание, — тоже.
— Всё сон, любимая… — продолжал нашептывать брюнет. — Всего лишь сон… К утру он забудется, а ты перестанешь хмуриться и снова начнёшь улыбаться. И всё будет хорошо. Слово принца.
Да, всё будет хорошо. Всё непременно будет хорошо. Слово… слово кого? Нет, нет, мне чудится. Мне снится…
Я проснулась в очень дурном расположении духа. Ещё до того, как распахнула глаза, осознала — я зла! Зла невероятно! Ладони сжались в кулаки, ногти болезненно впились в кожу. Дыхание сбилось.