Южный шторм

Рик не терял времени. Удар сапога вышиб револьвер, хоть и вызвал взрыв боли в ушибленной голени. Затем обрушилась невидимая серия: выплески Силы нещадно молотили в горло, в глаза, под дых, в пах… Наконец, сапог раздавил пирату кадык.
Тей с усилием прогнал боевое безумие. Издевательства Балло выпустили из клетки бешенного зверя.
Айна, напротив, сохранила потрясающее хладнокровие. Нежные пальчики пощупали пульс на шее бывшего сержанта. Затем эти же пальчики вогнали туда нож. Вероятно – чтобы Балло не мучился, очнувшись.
– На твоём счету один, на моём – два.
Счёт боевых побед или отягощения кармы? Рикас не успел переварить эту мысль – на него набросился один из узников, наивно рассчитывая схватить за горло. Отброшенный к стене, страдалец всхлипнул:
– Теперь – конец… Из-за вас! Пираты не простят.
– Ну их к дьяволу. Ночью мы бежим. Вплавь. Предлагаю всем вместе. На берегу добудем оружие, захватим корабль. Через месяц вернёмся домой!
Айна осуждающе качнула головой. Младший лорд Далматис предупреждал – только вдвоём. А мальчишеская идея по захвату судна с путешествием через океан, без малейших мореходных навыков, лежит за гранью здравого смысла.
Никто не отказался, никто не поддержал. Пленники разделили вино и большие куски мяса из рациона стражников.
Рикас привалился к переборке. В очередной раз пригодились отцовские уроки по самоврачеванию.
К ранам полилась Сила, избыточная от недавнего всплеска во время драки. Боль от лечения намного превзошла муки от травм. Слава Создателю, она быстро закончилась. К ночи исчезли даже следы повреждений.
К слову говоря, ночь выдалась прекрасная. Пленники отворили люк. Волны грозили захлестнуть его, но риск стоил того.
Тропическое небо было столь плотно усыпано блёстками звёзд, что напоминало парадный камзол покойного императора Ванджелиса. Волны мерно покачивали субмарину, по-прежнему влекомую на буксире. В воздухе – ни ветерка. Ночная свежесть опьянила после спёртой атмосферы отсеков. О близком присутствии недругов напоминали только тёмные силуэты кораблей и привкус угольного дыма.
Айна легла на живот. На покатом скольком краю палубы она опустила руки, смыла остатки крови, на удаление которых днём не решилась тратить пресную воду.
– Плыть будет не холодно.
Но куда? Теоретически, ближайшая суша справа по борту. Никаких береговых огней с правого траверза не наблюдается, разве что они слились с сиянием звёзд.
Рикас беспомощно уставился в незнакомый рисунок созвездий. Он сотни раз летал в ночном небе. Дома – всё очевидно, Большой и Малый Дракон указывают направление на север. Удалившись от эскадры, запросто потерять направление. Что дальше? Изучать рисунок звёздного неба, захлёбываясь в морских волнах – не самое привлекательное занятие. Лучше бы Выскочка снабдил компасом!
Айна уловила его взгляд.
– По идее, мы продолжаем спускаться на юг. По курсу – вон то скопление, в форме неровной звезды.
Брат вздохнул.
– Убедила. Считаем это направление южным. И давай собираться.
Из карманов покойников удалось выудить пяток золотых монет. Два револьвера, подарок Далматиса и трофей от стражника, завёрнутые в обрывки тряпок, пропитанных маслом из дейдвуда, нож, немного продуктов – весь скромный багаж.
– Слушай, ты дрожишь?
– Заметил… Да! – в обычно спокойном ироничном голосе прорвались истеричные ноты. – Я сегодня человека убила! Двух! Как ты не можешь понять, скотина…
Айна зябко обхватила себя за плечи. Нервный озноб не прошёл даже в тёплоте тропической ночи. Очевидно, хладнокровие у двух свежих трупов было обманчивым, либо реакция наступила позже. Рикас оставил сестру в покое и в последний раз обернулся к попутчикам.
– Кто с нами?
Ординарец беспомощно пробормотал, что с радостью бы, но плавает плохо. Тот, что набрасывался в отсеке, разразился руганью. Под аккомпанемент его проклятий Рик и Айна шагнули в воду.
Их отец, опередивший детей в пути на юг благодаря скорости дирижабля, также был готов упражняться в сквернословии, увидев, с кем его в очередной раз столкнула судьба. Но требовалась выдержка и ещё раз выдержка.
 
Вообще, икарийский язык цветаст, передаёт массу полутнов – от бранного до возвышенного. Ещё он богат интонациями. Например, обращение на «ты» допустимо к друзьям, родственникам и другим близким людям, оно произносится примерно одинаково. Зато обращение «вы» характерно исключительным многообразием. Оно выражает холодную вежливость, искреннее почтение, демонстративную отчуждённость либо десятки других эмоций.
– Уверен, ты не ожидал меня здесь увидеть, бывший друг? – пиратский предводитель не скрывал торжества.
– Вынужден вас разочаровать. Субмарина участвовала в штурме Арадейса. Единственная известная мне большая субмарина попала в ваше распоряжение после занятия герцогского трона в Нирайне. Единственно – я не ожидал, что связь столь очевидна.
В устах Алекса обращение на «вы» приняло уничижительный оттенок. Его собеседника оно не смутило. Вожак крупнейшего пиратского сообщества лишён возможности смущаться по должности. Иные не выбиваются в лидеры головорезов.
– Запасливость никогда не мешает. Кто же знал, что старая рухлядь на что-то сгодится?
Главный пират добавил пошлое восклицание и заржал. Ему вторили трое субъектов рангом пожиже. В честь славной шутки атамана они опрокинули кубки.
Алекс терпеливо переждал алкогольную паузу. Помещение, условно говоря – кабинет, использовалось для пьянки, совещаний, «высочайших» аудиенций и, вероятно, для опохмела перед новой пьянкой. Тяжёлый запах крепкого пойла с вкраплением оттенка блевотины не вытянули даже широко распахнутые окна с видом на бухту.
Дворец так называемого верховного лорда приводил в изумление дикой эклектикой. Проскальзывали следы некогда благородного воспитания нынешнего правителя, но их забивала чисто пиратская кичливая показуха. Огромная высота потолков, широкие галереи, многочисленные и совершенно не нужные башенки, аляповатая броская отделка интерьеров свидетельствовали о желании произвести впечатление на основной контингент архипелага – морских грабителей, а также обслуживающее их сравнительно мирное население. Строгий замок, как, например, в Майроне, островной плебс вряд ли оценил бы по достоинству.
Хозяин сего сомнительного великолепия, избравший себе нелепое и труднопроизносимое имя Дар Эвигконунг, наверно – что-то солидное на древнем языке, явно пристрастился к местному образу жизни. Любой пират считает счастьем быть пьяным и богатым. Верховный лорд отнюдь не беден, хлещет вино с утра, словом – жизнь удалась.
Алекс не видел его двадцать лет. Ещё тогда обратил внимание на нездоровый вид бывшего гвардейца. За два десятилетия тот безобразно раздался вширь. Толщина извинительна мастеровому, помещику или торговцу, но всегда считалась предосудительной для летучего дворянства, в воздухе каждая кроха веса имеет значение. Культ поджарого телосложения входит в сознание благородных синьоров с молоком матери.
Возможно, пренебрежение к традиции осознано. Человек порвал с прежней жизнью, принял новое имя, новый облик, добыл высший титул в местной иерархии. Каким образом? Его подлые методы известны по Икарии.
Этот эвиконунг был способен, похоже, лакать и ржать бесконечно. Князю надоело.
– Ближе к делу. Зачем меня вызвали? И где мои дети?
– Всем вон! Мать вашу… – непонятливому придворному, замешкавшемуся с бегством, верховный лорд запустил кубком в голову. – Молчи! Не всем нужно знать. Лишнее это.
Алекс ждал продолжения. Что, похититель стыдится перед подчинёнными? Оба похищенных давно достигли совершеннолетия, кража людей с последующим выкупом давно считаются обычным пиратским промыслом.
С нарочитой неспешностью хозяин дворца и положения налил себе очередную порцию пойла.
– Будешь?
Князь отрицательно качнул головой.
– Зря. На архипелаге трезвым не проживёшь. А, ладно, скоро сам разберёшься.