Измена. Нас больше никогда не будет
Решила не стоять столбом, начала спускаться, может быть, он не закрыл входную дверь, и мне удастся тихо проскочить мимо и выйти на улицу? А вот что там дальше, я понятия не имела. Может быть, как раз та самая бешеная собака или сразу две.
Спустившись, прижалась к стене, боясь сделать шаг, но когда решилась, закричала так, что, кажется, зазвенели окна.
– А-а-а-а-а!.. Помогите-е-е-е!.. А-а-а-а!..
– Вот же черт… Ты… Черт!
От испуга кинула в так неожиданно возникшего на моем пути мужчину туфлю, попав ему в голову огромным каблуком. Потом кинула вторую, он увернулся, а дальше в ход пошла сумочка с телефоном внутри.
– Ты кто, мать твою, такая? Черт, больно же! Да прекрати ты орать! Стой! Стой, куда, дура?! Там…
Не разбирая дороги, бросилась к входной двери, открыв, шагнула за порог и упала, больно ударившись грудью и лбом.
– М-м-м…
Лучше бы я умерла раньше.
– Эй, ты живая? Эй…
Меня трясут за плечо, переворачивают, а перед глазами все плывет.
– Встать сможешь? Давай помогу.
Чувствую себя безвольной тряпкой, но встать не могу, меня поднимают на руки, снова куда-то несут, а потом опускают на мягкую поверхность.
Все, сейчас мне просто хочется умереть, я устала от приключений, падений и жестокости судьбы.
– Попей воды, да, так, не торопись. Все хорошо?
– Нет, – отвечаю, не открывая глаз.
– Крыльцо ремонтируют.
Все в этом мире против меня, даже крыльцо. А на лбу точно будет шишка.
– Ты кто такая? Подружка Тимура?
Голос молодой, это точно не мой похититель, хоть я не разглядела в панике мужчину. Сощурилась, открыв глаза, вижу склонившегося надо мной парня, он потирает лоб, морщится. Темноволосый, короткая стрижка, густые брови, светло-карие глаза. Ему, наверное, лет двадцать пять, пьет из моего стакана воду, изучая меня.
– Ты кто такая?
– А ты кто?
– Подружка Тимура или шлюха?
– Я не шлюха!
Это оскорбление возмущает больше всего.
– Ну, да, да, вы все так говорите, – парень открыто издевается.
– Я не знаю, как оказалась здесь, очнулась в спальне, пошла вниз, а тут ты.
– И решила просто убить меня туфлями? Ты хоть понимаешь, что это нападение, а ещё проникновение в чужой дом?
– Я не убивала, не нападала и не проникала. Это ваше крыльцо чуть не убило меня, – тру шишку на лбу, а еще саднят колени, и ноет правая лодыжка.
– Так тебя привел Тимур?
– Я не знаю никакого Тимура, точнее, тот мужчина не представился. Мне нужно домой, я хочу позвонить, мой телефон сел.
– Ну уж нет, детка, пока ты не расскажешь, кто такая, я тебя отсюда не выпущу. Ночь длинная, а мне скучно.
Парень пропал из вида, а потом вернулся с бутылкой пива, открыл ее и вальяжно устроился в кресле напротив меня.
И что мне делать?
– Давай, я жду увлекательную историю. И можешь не вставать, мне нравятся твои длинные ноги.
Вот же наглый какой, а еще надменный. И почему мне в трудную минуту не попадаются прекрасные принцы, которые готовы спасти бедную девушку безвозмездно? Сплошь какие-то драконы и тролли.
Парень продолжал сверлить взглядом, было неприятно.
– Ты придумываешь душещипательную историю или что-то замыслила?
– Ничего я не замыслила, я хочу домой.
Слезы хлынули из глаз, стало так обидно за себя, что мне никто не хочет и не может помочь, что я совсем одна. Истерика душила, я рыдала, размазывая слезы и косметику по лицу, и всхлипывала с завыванием.
– Эй, ты чего? Заканчивай потоп.
– Я… я… Мне… мне так плохо и страшно… Я… Меня… замуж, а я… Потом упала… А он… Я просила… Но… я… А-а-а…
– Ну зашибись, что за истеричку нашел братец и притащил в дом? Раньше девки были сговорчивее.
– Брат? Он… твой… А-а-а…
Сама не знаю, откуда во мне столько слез, но они все лились и лились ручьем, не давая ничего нормально объяснить. Я неизвестно где, неизвестно с кем и не понимаю, что эти люди могут со мной сделать.
Может, все-таки стоило выйти замуж? И пофиг уже за кого, может, мой муж окажется древним стариком и вскоре скончается, подарив мне свободу?
Глава 6
Когда в руки сунули стакан с водой и заставили пить, зубы стучали о стекло, но я делала мелкие глотки один за другим, понемногу успокаивалась и приходила в себя.
Все еще всхлипывая, размазывала по лицу слезы, но пила воду, вцепившись в стакан. Действительно становилось немного легче. Но лоб болел, коленки ныли, про ногу не думала, пока сидела, она не беспокоила.
– Так, девица, успокаивайся давай. Не люблю я бабские истерики. А то сейчас действительно вышвырну за порог, и пойдешь ты, хромая, с ободранными коленками, до трассы.
– Какой трассы? – икнула, испуганно выпучила глаза, шмыгнула носом.
– А, нет, до трассы далеко, до нее еще нужно дойти – через лес.
– Так мы за городом? – снова икнула, еще крепче вцепилась в стакан пальцами и посмотрела на парня.
Нет, он не шутил. Вальяжно расхаживал по гостиной, попивая пиво и посматривая на меня. Я немного осмотрелась по сторонам, дом был красивым, но чересчур пафосным. На стенах гостиной картины в тяжелых рамах, какие-то портреты и пейзажи.
Массивная хрустальная люстра под потолком, диван и кресла обтянуты темно-бордовой кожей, на окнах тяжелые портьеры, а на полу огромный ковер. И еще куча каких-то статуэток, подсвечников, безделушек на стеллаже, а в серванте за стеклянными дверцами хрусталь и наверняка богемское стекло.
Складывалось впечатление, что люди здесь жили далеко не бедные, но со вкусом из прошлого века. И почему я вообще об этом думаю в столь суровый и тяжелый час своей жизни? Не знаю.
– Ну все, давай, рассказывай все как было на самом деле. А то из твоего истеричного повествования я ничего не понял. И вообще, знаешь, ты мне нравишься.
Парень сел в кресло, откинулся на спинку, закинул ноги на журнальный столик. Дорогие кроссовки, я даже знаю их цену. Джинсы, футболка модного бренда, на руке браслет, часы – дороже кроссовок в пять раз. У Руслана тоже такие есть, брат тот еще модник.
– Слушай, а как тебя зовут?
– З…зачем?
– Нет такого имени «зачем».
Судорожно соображаю, что ответить. Назвать настоящее имя или соврать?
– Люба.
– Люба? Просто Люба?
– Можно Любовь, – пытаюсь улыбнуться, моргая ресницами.
– Допустим, это твое настоящее имя. А клиентам ты как представляешься? Здесь надо что-то эротичней, чем просто Любовь. Хотя… Любовь продает за деньги свою любовь… Что-то в этом есть. Но учти, больше пятерки я тебе не дам.
– Я не проститутка и не шлюха. И не продаю любовь за деньги. Я это уже говорила, – перестаю улыбаться и быть приветливой. Почему он решил, что может оскорблять меня?
– Все вы так говорите, бедные несчастные девочки приехали поступать и не поступили. Ты хоть совершеннолетняя? Хотя в такой бизнес берут в любом возрасте, там особого ума не надо.
Что за наглый и противный парень, просто отвратительный! То расхаживал, попивая пиво, то вот сидит, развалившись в кресле, и дает мне свою оценку. Надменный, смазливый, смотрит на меня, как на вещь какую-то, как на кусок мяса. Ненавижу таких мужиков, которые потребительски относятся ко всему, тем более к женщинам.
– Так какая у тебя цена?
– Денег не хватит, чтоб меня купить, – прошипела сквозь зубы.
– О, какая дерзкая девчонка! Слушай, ты мне нравишься, попала, можно сказать, в безвыходную ситуацию, в чужом доме, с ободранными коленками, в слезах, соплях – и все равно огрызается. Даже интересно стало, кто ты такая на самом деле и откуда взялась.
– Засунь свой интерес куда подальше, я не такая. Я не продаюсь. Я тебе объясняла, что я действительно попала в трудную ситуацию. Мне нужно позвонить, мой телефон сел, если бы ты был нормальным человеком, джентльменом, ты бы вошел в положение девушки.
– А если я не джентльмен?
– Значит, катись к черту.
В моем незавидном положении, вместо того чтобы искать себе союзника, я огрызаюсь и грублю. Молодец, Марьяна, так держать и дальше. Он действительно мог принять меня за проститутку в таком откровенном наряде. За воровку или аферистку.