Восхождение Светлого

Процессия евнухов с императором запаздывала, и все вели светские разговоры между собой, притворяясь, что это обычное чаепитие. Наконец, появился главный евнух и сообщил, что императору сегодня нездоровится, и, с его позволения, приветственный пир может начинаться.
Посланник заметно помрачнел, полагая, что император попросту избегал его, но Шэнь в этом сомневался. Когда ты провел столько лет на престоле, неудобные разговоры уже давно стали обыденностью. Как же ему сблизиться с отцом и узнать, что тот задумал?
Хэлюй подошел сзади и налил чая.
– Господин, не стоит ли вам сказать что-то? Заручиться поддержкой людей?
Шэнь покачал головой.
– Обрати внимание. Прямо сейчас создаются новые союзы, все беспокоятся о своем статусе, а не о предстоящей войне. Никого не волнуют жертвы.
– Господин, темные едва ли противники Светлым.
– С таким мышлением и кошки проиграют войну с мышами.
– Вам тоже нужно-то предпринять! Расскажите им о войне, наберите соратников.
Шэнь усмехнулся.
– Меня тоже беспокоит больше мой статус. К тому же у нас есть союзники в этой войне.
– Я не доверяю ей. И вы тоже не должны. Она никогда не поставит вас выше своей цели.
Шэнь цыкнул языком, чтобы Хэлюй понизил голос и улыбнулся сестре, второй принцессе.
– Я и не хочу стоять выше. Мы прекрасно уживемся наравне, – он поднял голову и посмотрел на слугу. – Не переживай, Хэлюй. Все будет хорошо.
Все уже разбрелись по небольшим группкам, тренируясь в остроумии и соревнуясь в красивых заклинаниях силы.
– Что же… – Шэнь поднялся с места. – Пойдем, заведем пару полезных знакомств.
– С кем мне подружиться?
– Продолжай сближаться с евнухом Го, нам необходимо его доверие.
* * *
После нескольких часов фальшивых улыбок начало сводить скулы, и Шэнь уже думал, что сегодня скорее умрет, чем еще раз улыбнется, однако, когда Шэнь зашел в их комнату в павильоне «Орхидея», губы невольно растянулись в улыбке.
Вся четверка уже давно была в сборе – закусок заметно поубавилось, а щеки друзей раскраснелись. Чживэй откинула голову и чему-то рассмеялась.
– Вижу, вы празднуете, – он ухмыльнулся и, сложив руки, облокотился на косяк. – Пока я выполняю обязанности принца во дворце.
– Принц. – Чживэй повернулась и насмешливо склонила голову.
Сяо До тут же подскочил и манерно поклонился.
– Выше высочество!
Шэнь благородно принял поклон.
– Твой поклон не соответствует эталонам.
– Принц тоже не соответствует эталонам, – улыбнулся Чживэй.
– Ах, это очень больно слышать!
– Беленький Шэнь! Садись, я тебе налью.
Шэнь пристроился за стол, где уже сидела вся четверка. Сяо До тут же подвинул к нему пиалу, наливая сливовое вино.
На душе у Шэня потеплело, словно зимним вечером он устроился в своей кровати, уже подогретой горячими камнями, словно его внезапно погрузили в воспоминания о почти забытых любящих объятиях матери. Он уже не помнил ее лица, но эти согревающие объятия, вселяющие ложное чувство безопасности, навсегда остались в памяти, причиняя невыносимую тоску по чему-то, чего у него никогда не было.
– Рад вас всех видеть, – наконец, улыбнулся он.
Однако вместо ответных шуток и улыбок меньше чем на секунду в воздухе повисла неловкость. Следом Сяо До приветственно ударил его по плечу, Лин Цзинь кивнула, а Чживэй расплылась в улыбке, предназначенной только для него.
Ему показалось? Однако внутри неприятно засвербело, как если бы он зажал муху в ладонях и та пыталась выбраться. Чжао Шэнь так долго выживал только потому, что никогда не пренебрегал этим чувством.
Но… Быть может, он просто так привык быть все время настороже, что теперь везде видел подвох?
– Как все прошло? Расскажи, – Шэнь положил голову на руку и с нежностью посмотрел на Чживэй.
– Юхэ мертв, – Чживэй нахмурилась. – Он был жалок. Однако…
– Ты ожидала, что будешь чувствовать себя иначе?
Чживэй кивнула.
– Его смерть – всего лишь мгновение на пути жизни. И это мгновение не вернет мне тех, кого я любила.
Лин Цзинь отложила пиалу и серьезно посмотрела на Чживэй.
 
– Не стоило его убивать?
– О, нет. Я ни о чем не жалею. Возможно, было бы веселее изводить его медленно, но мы готовимся к войне, мы не можем позволить себе оставить лишний игральный камень на доске.
Чживэй подняла пиалу, поиграла той в руке.
– Несправедливо, что он так легко отделался. Он не раскаялся, он бы никогда не раскаялся, но хотелось заставить его жалеть, заставить его чувствовать себя жалко…
Ее слова отзывались в груди Шэня. Ах, если бы только у него уже была власть, он бы запер их в тюрьме и смотрел бы, как они там гниют. Каждый день он бы заставлял их жалеть о содеянном.
Принесло бы это удовлетворение тогда?
– Счастье – не в мести, – пробормотал он. – Счастье в том, чтобы добиться всего, о чем мечтаешь.
Если бы Шэнь был императором, у него было бы все необходимое. Тогда бы его волновало собственное счастье, тогда бы он перестал играть роли. Если бы только… Дальше все было бы очень легко.
– Как его мать?
– Как и задумано, – улыбнулся Шэнь. – Ян Иннин изменила внешность и погибла вместо своего сына.
– Как это было?
– Кара – гнев небес – отрубила ей голову. А с Юхэ?
– Пронзила мечом, – взгляд Чживэй опять стал непонятным.
– Несправедливо забирать мою сславу, – Сюанцин ухмыльнулся, и Шэнь застыл, пораженный, разглядывая выражение его лица, которое никогда не видел раньше.
Сюанцин славился своим на редкость невыразительным лицом, словно от всего вокруг веяло невозможной скукой. Да, он оживлялся, когда видел Чживэй, но все же никогда еще не было столь отчетливой эмоции на его лице. И столь злорадной.
– Ведь честь убить Юхэ выпала мне.
Шэнь с силой сжал пиалу.
– Что это значит? – он повернулся к Чживэй, не изменяя любезной улыбке.
– Это значит, – ответил Сюанцин за нее, – что убил его я. Я порадовал Чживэй.
– Она сама может ответить за себя.
Напряжение в комнате заметно возросло. Сяо До с интересом наблюдал за тем, как развивались события, Лин Цзинь с недоумением смотрела на Сюанцина, а Шэнь не отводил взгляд от Чживэй. На лице Чживэй застыло все то же непонятное выражение, однако спустя секунды она кивнула.
– Смертельный удар нанес Сюанцин.
– Ты… отдала ему свою месть?
Его словно оглушило громом, словно он принял горький яд, и тот мгновенно начал распространяться в крови. Он перевел взгляд на Сюанцина, и красные глаза обдали его обжигающим холодом.
Он никогда не видел в Сюанцине врага, но и тот никогда не смотрел на него со столь отчетливым пренебрежением, словно Чжао Шэнь вовсе не имел значения.
В таком случае это вина Сюанцина, если он решил бросить ему вызов. Дружба Шэню давалась намного сложнее, чем вражда.
Губы Шэня тут же расползлись в чарующей улыбке, а голос стал слаще меда.
– Спасибо, что помог Чживэй с Юхэ.
Сяо До тут же подскочил и упал перед Сюанцином, кланяясь.
– Спасибо, что защитил нашу Чживэй, – передразнил он шутливо. – Наша маленькая беззащитная Чживэй – все равно что щеночек не в силах постоять за себя, все равно что птенчик…
– О, помолчи ради всех небес! – воскликнула Чживэй, хватая со стола пирожное и запихивая его в рот Сяо До. Тот закашлялся и пропищал что-то вроде «Лин Цзинь, спаси». Лин Цзинь даже не дернулась, изящным жестом отпивая вина.
Дурашливость Сяо До сняла напряжение, и все вернулись к пустой дружеской болтовне и распиванию вина.
Однако Чжао Шэнь все еще не мог отпустить эту мысль. Что происходило за его спиной, когда он не мог быть рядом? В прошлый раз казалось, что они с Чживэй так близки, так понимали друг друга, а сегодня он чувствовал между ними расстояние в тысячи ли, хотя они сидели так близко друг к другу, что он мог бы коснуться ее руки.
Ладонь Чживэй лежала на полу, и Шэнь не смог удержаться и положил свою рядом. В сравнении с его, ее ладошка казалась совсем маленькой. Он слегка подвинул мизинец, и теперь их пальцы соприкасались.