На осколках прошлого

Черт, черт, черт! Трусикам пришел конец, они окончательно намокли. Злая на себя саму и свое тело, я поплелась следом за ним. Наемся мороженого до отвала. Майкл занял нам столик и выбирал сладости. Он носился от одной стойки к другой, не в состоянии что-то выбрать. Наконец, он выбрал мороженое. Огромный рожок цветного мороженого. Как он его в рот собрался запихнуть? Вспоминая его рот, я покраснела. Не надо этого.
— Вам никто не говорил, что вы ведёте себя, как ребёнок в парке? — обратилась к нему я, когда он вернулся с двумя гигантскими морожеными.
— Почему это? Я просто люблю сладости и аттракционы.
— Да, но Вы так смотрели на машинки, будто это не у Вас «майбах». А как Вы потащили меня на горки? А тир? Вы побежали туда, как мальчишка, даже зная, что не умеете стрелять! И ещё мороженое. Такая детская радость.
И почему я не умею вовремя замолчать? Почему я такая не наблюдательная? Почему не заметила, как он напрягся и посерьёзнел? Дядюшка Фрейд бы мной не гордился — хреновый из меня психолог.
— Я рад, что у Вас было счастливое детство и все эти радости. Я же здесь второй раз в жизни.
О, то есть, у него было не золотое детство? Простая семья, значит. Да, мы с ним похожи в чём-то.
— А я здесь впервые, мистер Митчелл и тоже в детстве ничего такого не видела, если не считать горок во дворе. Но, поверьте, они не были так роскошны, как эти. Так, дайте мне мое мороженое!
— Ники, попробуйте фисташковое. Оно реально вкусное!
— Да нет же. Шоколадное лучше, — спорила я с набитым ртом. Вкуснотища. А еще у меня, наверное, уже и шоколадные усы нарисовались.
— Ерунда. Вы, что, шоколад не ели? Фисташки в мороженом, вот это тема.
— Давайте еще разругаемся у кого мороженое лучше, — рассмеялась я. — Предлагаю тост: за нас!
Мы чокнулись этими огромными рожками, как бокалами, и продолжили трапезу, весело переглядываясь.
— Мистер Митчелл, а когда Вы были здесь в первый раз? Наверное, ещё, будучи маленьким мальчиком?
— Я вам уже говорил, что не был в подобных местах в детстве. Полгода назад я инвестировал в ремонт этого парка, тогда и побывал здесь.
— Ничего себе. Я думала, у Вас «майбах» уже в детстве был.
— В детстве у меня не было ничего выдающегося. Считайте, что и самого детства тоже не было.
Лицо его при этом оставалось каменным, буквально, маска спокойствия. Но в глазах — пламя, гнев и… боль?
— У меня тоже, — пробормотала я, доедая мороженое.
— Что, простите?
— Ничего. Мысли вслух. Все, я наелась. На весы больше не встану.
— А что так?
— Они сломаются!
Закончив с мороженым, мы вышли на улицу. Я сразу упала на скамейку. Никогда столько не ела. Просто, ни-ког-да.
— Я умираю… Или я беременна. Или я воздушный шарик.
— Ники, у вас странный ассоциативный ряд, — засмеялся Майкл.
— Я задыхаюсь, будто умираю. Мне кажется, что меня разнесло, как воздушный шарик. И… я бы съела еще шоколадку, как беременная. Теперь все логично?
— Логично, беременный, умирающий воздушный шарик Ники! — Зашелся от смеха он.
— Хватит вам, честное слово. Домой?
— Домой?! Нет, что Вы! Я хочу на батут.
Мои глаза чуть не лопнули, так широко я их открыла. Батут! Какой, нафиг, батут? Я ему тут рассказываю, что умираю, а он мне — батут!
— Не-ет, нет, нет, нет! — Отнекивалась я, пока он тащил меня в сторону батутов. — Майкл! Это уже не смешно. Какой батут? Он для детей!
— Вы же меня сегодня назвали ребенком.
— Я пошутила.
— Поздно!
Он заплатил смотрителю и задорно посмотрел на меня.
— Скидывайте свои чудовища с ног, и… бегом наверх!
Хм… А почему бы и нет? Такого веселья у меня отродясь в жизни не было. Плевать на всех. Оставив туфли на коврике у батута, я полезла наверх. Дети были в шоке от нас. А прыгать было страшно… Мальчишка сзади подтолкнул меня, и страх испарился. Я кубарем покатилась вниз, визжа во все горло. Не буду вставать, и точка! Рядом упал Майкл, такой же запыхавшийся. Дети вокруг смеялись и тыкали в нас пальцами. Клево!
— Надо выбираться отсюда, — отдышавшись, предложила я Майклу.
И снова мы расположилась на скамейке. Вот это я понимаю, замечательный день в парке аттракционов! Как будто прошлась по всем кругам ада. От горок и вертелок, до батута. Желудок мой, точно, останется здесь. Куда запропастился Майкл? Я огляделась и нашла его у лавки с игрушками. Господи, что он еще надумал?
— Ники, смотрите, водяные пистолеты! — Майкл показал мне два цветных пистолета.
Я закатила глаза и вздохнула, за что и получила по первое число. В них была вода! Он обстрелял меня водой так быстро, что я даже опомниться не успела.
— Черт бы Вас побрал! Что Вы делаете?! — Буквально заорала я на него, когда осознала, что стою вся мокрая. — Не на ту напали!
Выхватив у него второй пистолет, я превратила его в такого же мокрого, облезлого кота, каким он сделал меня. А улыбка, по-прежнему не сходила с его лица. Паршивец! Мы стояли с ним, как два идиота, мокрые и счастливые. Майкл заключил меня в объятия и поднял над землей.
— Спасибо Вам за этот чудесный день. Теперь я могу смело говорить, что детство у меня было.
— А я могу говорить, что у меня была прическа. Сейчас, как Вы видите, ее нет…
— Ники, Вы прекрасны, самое очарование, — нежно прошептал он, убирая с моего лица мокрые прядки волос.
Надо срочно от него избавляться, а то я уже начала проникаться к нему симпатией. Это очень-очень плохо. Я высвободилась из его рук, села на скамейку и сняла эти чертовы босоножки. Надела балетки и пошла к машине. Путь до моего дома прошел в привычной для нас тишине, но теперь она была неловкой. Я не хотела с ним общаться, потому что он вызывал во мне симпатию. Ситуация приняла опасный поворот.
Уже стоя у дверей дома, я, всё же, решилась спросить.
— Больше Вы меня не потревожите? Я правильно понимаю?
Вопрос прозвучал равнодушно, но почему мне так хотелось, чтобы он ответил «нет»?
— Только, если Вы сами не попросите меня об этом. Но до конца месяца можете жить спокойно, я уезжаю.
Что? Надеюсь, он не заметил, как я расстроилась.
— Да? А куда?
— В Вашингтон. Это моя родина. В Ричмонде я временно, по делам.
Понятно. Хотя, нет, ничего не понятно. Он тоже из Вашингтона? Вот тебе сюрприз! Мужчин из этого города надо избегать.
— А я из Спрингфилда, штат Орегон, — соврала я, даже глазом не моргнув.
Там, когда-то, жила моя бабушка, так что, я бывала в Спрингфилде, и даже жила. Но лучше бы я заткнулась. К чему, вообще, я это сказала?
— Я думал, Вы местная. Почему Вы покинули семью?
Потому, что её у меня нет.
— Хотелось стать самостоятельной.
— Отчаянный шаг. Я Вами восхищаюсь.
— А Вас что сподвигло сюда приехать?
— Семейные дела, — после некоторой заминки ответил он. Майкл задумался: почему он испытывал угрызения совести, разговаривая с Ники? Он же, действительно, приехал сюда по семейным делам — узнать, как она может быть связана с его отцом. Но она ему нравилась…
Семейные дела? Как же! С накачанными губами и огромным задом? Ну, конечно. И откуда в тебе столько желчи, Кросс?
— Понятно. Удачной поездки, мистер Митчелл.
— Майкл.
— Что?
— Зовите меня Майклом. Пора бы уже перейти на «ты».
— Ок. И Вы... то есть, ты зови меня Ники.
— До свидания, Ники.
— До свидания, Майкл.
В десятый раз за сегодняшний день, я задала себе вопрос, начинающийся со слова «почему». Почему мне так грустно? Почему, впервые в жизни, я захотела видеть в своей постели не кого-то, а конкретного человека? И не только в постели, что было самым страшным… И почему я точно знала, что этого никогда не случится?..
Глава 7.
Майкл по привычке включил кофеварку и забыл про нее. Свежие выпуски газет пестрели его с Ники фотографиями. Он был неосмотрителен…
— Как настрой, Микки? — Как всегда весело, поинтересовался друг. — Уже скучаешь по мороженкам и желатинкам с Кросс?