Избранные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-22 (СИ)

Ночные улицы были свободны. Автосервис находился у Кольцевой дороги. Арсеньев отдыхал за рулем. Он приоткрыл окно, долго выбирал музыку в приемнике и остановился на старом французском шансоне. Сначала пел Азнавур, потом Пиаф, потом они запели дуэтом. Пока звучал этот дуэт, Сане стало всерьез жаль, что Марина ошиблась, он едет не на свидание, и никто его не ждет. Но когда начались новости, это прошло. Приглушенный до полнейшей интимности женский голос комментировал завтрашнюю прессу. Несколько раз было упомянуто убийство Кравцовой и Бриттена. Ежедневная желтоватая газета уже успела откликнуться на прямой эфир Рязанцева и анонимный звонок.
— Не прибедняйся, не ной, тебя все-таки ждут! — пробормотал Арсеньев. — Кто? Убийца, вот кто. Заказчик, исполнитель. Оба. Каждый убийца с особым чувственным трепетом ожидает своего сокровенного, единственного, последнего сыщика. Никто на свете не интересует его так, как этот сыщик. Нельзя разочаровать убийцу, а то убьет кого-нибудь еще. А вот тебе, пожалуйста, и любовь. Угощайся на здоровье горькой, правдой жизни.
Чем ближе он подъезжал к Кольцевой дороге, тем чаще попадались проститутки, стаями или парами, под зонтиками или просто так. Совсем юные, худенькие, длинноногие, и потасканные, расплывшиеся, они стояли вдоль трассы, скучали, курили. Арсеньев увидел, как возле одной из стаек притормозил "Фольксваген-гольф" цвета мокрого асфальта. К нему сразу направилась пара девиц, блондинка и брюнетка, однако он даже не дал им подойти близко, внезапно рванул вперед, на недозволенной скорости.
В автосервисе было пусто. Арсеньев не стал спрашивать, работает ли сейчас Павлик Воронков, просто рассказал дежурному о своей проблеме с вентилятором. Явился сонный пожилой слесарь, недовольно заметил, что проблема не срочная, ее вполне можно было бы решить и днем.
— Днем времени нет, — объяснил Арсеньев. Начав копаться в моторе, слесарь окончательно проснулся, принялся присвистывать, говорить "ай-яй-яй", покачивать головой, наконец сочувственно спросил:
— Что ж ты, мил человек, на таком металлоломе ездишь?
Саня прекрасно знал, что его "Опель-кадет" восемьдесят седьмого, конечно, не "Мерседес" девяносто девятого, однако механик определенно преувеличил, обозвав крепкого бодрого старичка "металлоломом".
— В принципе твою развалину можно довести до ума, но с другой стороны, не стоит она тех денег, которые надо в нее вбить. Дешевле купить новую, — заключил слесарь, тщательно вытирая руки ветошью и закуривая, — кстати, меня зовут дядя Костя. Будем знакомы.
— Александр Юрьевич, — представился Саня и пожал мозолистую лапу.
— Видишь, Александр Юрич, конечно, он может еще побегать, твой "Опелек", — дядя Костя легонько постучал гаечным ключом по капоту, как невропатолог молоточком по коленке, — смотри, если он тебе дорог как память, мы бы с тобой могли договориться. Я бы его сделал за пару дней.
— За пару дней? — Арсеньев присвистнул и покачал головой. — А ездить на чем?
— На такси, — цыкнув зубом, задумчиво пробормотал дядя Костя, — или на метро, в крайнем случае.
— Ладно, дядя Костя, — Арсеньев улыбнулся и махнул рукой, — я все равно буду покупать новую машину, ты мне сейчас как-нибудь вентилятор наладь, чтобы я не закипел в пробке, и на том спасибо.
— Новую тачку? — оживился слесарь. — Нет проблем. Могу свести с хорошим парнем, он тебе из Германии любую тачку пригонит, какую душе угодно, быстро, недорого и с гарантией. А обслуживаться будешь здесь у нас, с хорошей скидкой. Хочешь?
— Хочу, — кивнул Арсеньев.
Слесарь радостно заулыбался, и Саня понял, что он получает от перегонщика приличный процент за свое сводничество.
— Ну и добренько. Знаешь что, мне тут все равно с твоей колымагой придется повозиться еще минут сорок, чтобы ты до дома доехал без приключений. Ты пока иди в кафешку, кофейку выпей, покури, здесь у нас вообще-то не курят. А я к тебе туда своего парнишку подошлю, и никаких проблем. Он сам к тебе подойдет, там обо всем и договоритесь. Его Паша зовут. Белобрысенький такой. Чего тянуть, если времени нет?
 
— Действительно, чего тянуть? — улыбнулся Арсеньев.
"Везет тебе сегодня, майор, — поздравил себя Саня, усаживаясь за столик в маленьком, уютном и совершенно безлюдном кафе, — только не радуйся заранее, чтобы потом не огорчаться".
Впрочем, огорчаться не пришлось. Едва официант принес ему чашку кофе, появился Павлик Воронков собственной персоной. Саня удивился, заметив, что между Воронковым-младшим и неизвестным парнишкой в "Тойоте", который оказался случайным виновником этой встречи, на самом деле нет почти ничего общего. Только возраст, костлявость, отсутствие бровей и ресниц, светло-желтые редкие волосенки. А так все другое — нос, глаза, губы.
Арсеньев откинулся на спинку кресла, чтобы спрятать лицо в полумраке. Павлик подошел к столу, не поднимая глаз, быстро произнес:
— Здрас-сти, я Павел. Это вам тачка из Германии нужна?
— Привет, Павел. Присаживайся. Кофе хочешь?
Впалые глаза сощурились. Лицо напряглось. Павлик вглядывался в Арсеньева и лихорадочно шевелил мозгами. Он почти сразу догадался, что видел этого человека раньше, он почувствовал какой-то неприятный подвох, но пока не мог понять, в чем дело. Арсеньев не спешил облегчать ему задачу, выныривать из полумрака.
— Плохо твое дело, Павлик, — произнес он чуть слышно, чтобы не привлекать внимания официанта, — пистолет мы все-таки нашли. Беда в том, что на нем твои пальчики. А ты говорил: "Не знаю! Никогда не видел!"
На острых скулах Воронкова вспыхнули алые пятна. Тонкие губы быстро, мелко задрожали. От неожиданности и ужаса бедняга не успел вспомнить, что никаких отпечатков у него не снимали. Он проходил всего лишь как свидетель.
— Какой пистолет? О чем вы? — прошелестел он невнятно, едва не теряя сознание.
— Скажи еще, что не узнал меня, впервые видишь, — ухмыльнулся Саня.
— Нет… Почему? Вас, я, кажется, узнал, вы из милиции, вас Александр Юрьевич зовут, да?
— Молодец. Может, ты и про пистолет вспомнишь?
— Какой пистолет? — тупо повторил Павлик и часто заморгал.
— Ну как же, Павлик? Неужели ты уже все забыл? У тебя был единственный родной брат, ты так плакал по нему.
— Тихо, пожалуйста, только не здесь… Я все объясню… Только не здесь, — пробормотал он, глядя на Арсеньева так, словно тот упер ему в лоб дуло того самого пистолета.
— Конечно, как скажешь, — ласковым шепотом утешил его Арсеньев и добавил чуть громче:
— Главное, чтобы юная и не капризная. В принципе мне нравятся японки. "Мицубиси", "Тойота", например.
Он вздрогнул, когда со стола как бы сама собой исчезла пепельница, в которой не было еще ни одного окурка, и тут же появилась другая, такая же чистая. Официант умудрился подойти к столу совершенно беззвучно и неожиданно.
Разговор они продолжили через полчаса, в машине Арсеньева. Дождь усилился, он барабанил по крыше, заливал ветровое стекло.
— Я в очередной раз сделал глупость, упросил начальство взять Ваську на работу, уборщиком. Он клялся, что хочет завязать, с ним это периодически случалось. Ему казалось, что можно не лечиться, а просто заняться чем-нибудь, чтобы было как можно меньше свободного времени, чтобы он уставал, выматывался, валился с ног. Тогда удастся потихоньку уменьшать дозы. На самом деле, все было бесполезно, но верить хотелось. Он ведь у меня единственный родной брат. Был… — Павлик всхлипнул и высморкался. — И еще, он сказал, ему надо срочно заработать денег и, вернуть долг. Я тогда не знал, кому он должен и сколько. Обычно, если он занимал у кого-то, приходили ко мне. Суммы были небольшие, рублей триста, пятьсот максимум, на пару-тройку доз. Я возвращал. А Кулек, то есть, Куликовский, ко мне не приходил. Знать бы заранее, я бы, конечно, набрал эти несчастные двести баксов. Не так это много для меня. Но что теперь говорить?