Я стала сестрой злодея (СИ)

Это же тот самый недостающий кусочек пазла! Изящное решение, которое я искала! Ридрих - ты чудо! Прощаю тебе все твое несносное поведение, и как только приведу свой план в исполнение напеку тебе гору печенек! А то и две горы!
Заметавшись по комнате, как ненормальная, я повопила и порадовалась еще немного, а потом бросилась к шкафу одеваться, обязательно пообещав себе станцевать победный танец чуть позже, когда удастся все расставить по своим местам.
Лея Ганно обычно приносила мой «завтрак» в восемь утра. Затем я сбегала от нее на кухню и там пыталась выцепить что-то существеннее, часам к девяти она находила меня и тащила в библиотеку для самостоятельно обучения, поскольку вопрос с посещением мной занятий все еще оставался неясным.
Вот таким веселым и унизительным было мое утро последние три дня. Но сегодня все изменится.
Переодевшись в простенькое платьице и в очередной раз посокрушавшись на тему того, что не наряжать Азалию в миленькие наряды - это почти преступление, гордый воитель в моем лице с плетью на перевес вышел из комнаты.
Настенные часы показывали, что сейчас половина восьмого утра - время одного из главных развлечений слуг под названием: «Испорть хозяйке завтрак». Сами они к этому времени уже давно поели, а потому были заняты тем, что бы приготовить мне мое незабываемое лакомство. И вот честно - положа руку на сердце - их упорство было достойно лучшего применения.
Когда я тихо подошла к столовой я вполне отчетливо услышала голоса, а также ощутила знакомый запах помоев, которым предстояло стать моим предполагаемым завтраком.
— Сколько лежал этот хлеб? — спросила лея Ганно.
— Семь, кажется, — со смешком отозвалась горничная. — Как вы и приказывали, он валялся в свинарнике все это время.
Я сильнее сжала плеть, а перед моими глазами заплясали черные точки гнева. Вот же шайка! А я-то все думала, что мне этот запах напоминал! Все. Теперь они меня точно достали. Никакой пощады им не будет!
— Только продукты переводим… — пробурчал повар. — Эта паршивка вот уже три дня не ест то, что вы ей даете.
В животе все сжалось в спазме, я почувствовала кислый привкус во рту, а по моей коже побежали мурашки. То есть… Получается… Настоящая Азалия это ела? В груди зашевелилось что-то темное.
— Это потому что ты все на видных местах оставляешь! Она постоянно крадет нашу еду! — фыркнула горничная.
Вашу еду?! Да, кто вы такие?! Кучка оборванцев, которые видимо сослепу были взяты на работу! Таким моральным уродам лечиться надо!
Гнев во мне разгорался все сильнее, а плеть на полу стала сама собой подергиваться. считывая мои эмоции. Я сжала ее крепче в ответ, и та немного успокоилась. Но я нет.
— Вся в свою мать. Маленькая дрянь, — процедила лея Ганно. — Уберите все на верхние полки, повесьте замки, что бы у этой мерзавки и шанса не было что-то достать. Такой отброс, как она, должен питаться лишь отходами.
— А чем по-вашему должны питаться вы? — практически выплюнула я с ноги распахивая дверь в кухню.
Вся троица тут же резко развернулась ко мне, и на их лицах возникли схожее выражение неприязни, словно они столкнулись с тараканом или дурно пахнущей мошкой.
— Иди наверх, Азалия, твой завтрак еще готовится, — высокомерно проговорила женщина и сложила руки на груди.
— Ты приказываешь мне? — усмехнулась я, прищурившись. Плеть затряслась рядом со мной, вся сгорая от нетерпения. — Я сейра Азалия Абенаж, признанная дочь эрцгерцога Абенаж. А ты, напомни-ка, из какой вообще дыры вылезла?
— Не смей! — прикрикнула на меня лея.
— Не повышай на меня голос, — дернула я подбородком и, мрачно усмехнувшись, со всей силы хлестнула ее плетью.
Женщина взвизгнула и дернулась, но от веревки было не увернуться. Она щелчком разрезала воздух и оставила кроваво-алый след на светлой одежде леи Ганно. Гувернантка зашипела и тут прижала ладонь к кровоточащей ране.
— Ты, дрянь, посмела ударить меня?! Чего вы стоите? Схватите ее!
Остолбеневший повар тут же пришел в себя и ринулся в мою сторону, я прищурилась и лишь слегка повела плетью, а она уже скрутила мужчину и отбросила его к стене. Послышался удар тяжелого тела, затем слабый стон, затем в комнате наступила тишина, в которой горничная и лея Ганно уставились на меня квадратными глазами.
 
Мозгов у них было немного, но их видимо хватило на то, чтобы понять, что я не шутила.
— Еще желающие? — вскинула я брови, переводя взгляд с одной женщины на другую. — Нет? Прекрасно.
Молча скручивая плеть, я подошла к одному из стульев, взобралась на него и сверху вниз посмотрела на присмиревших слуг.
— Сколько отец выделяет денег на мое содержание? — спросила я, глядя прямо в глаза лее Ганно.
Она злобно зыркнула в ответ и резко ответила:
— Ни медяка, он не…
Я сочувствующе поцокала языком и, замахнувшись, снова обрушила плеть на тело женщины. Та взвизгнула, я улыбнулась и подалась вперед.
— Сколько. Отец. Выделяет. Денег. На мое. Содержание? — раздельно проговорила я каждое слово в вопросе.
Горничная, глаза которой готовы были просто вывалиться из глазниц, взвизгнула:
— Десять тысяч золотых, сейра!
— Десять тысяч золотых, — повторила я.
На десять тысяч золотых можно было купить дом в столице. Как я и ожидала, Тайрон жадиной не был. Ему было немного плевать на своих детей, но он на них не скупился.
Я перекинула ногу на ногу и вновь посмотрела на лею Ганно.
— И куда же уходят мои десять тысяч золотых? Принесите мне бухгалтерские книги.
— Вот еще. Чего тебе их нести! Ты все равно ничего… — шипяще начала лея, но стоило мне замахнуться, как она тут же умолкла.
— Кажется, вы, ребята, не понимаете, в каком положении оказались, — усмехнулась я им и невинно подперла щечку кулаком. — На протяжении нескольких лет вы воровали у меня мое ежемесячное содержание. Если посчитать, то только за пять лет получится шестьсот тысяч золотых. Шестьсот тысяч золотых, — повторила я им. — Вы знаете, какое наказание следует за кражу в особо крупном размере?
Женщины переглянулись. Горничная поджалась, а вот гувернантка все еще надувалась от мнимого господства и вздергивала нос, словно даже не желала слушать бред восьмилетнего ребенка.
Я подалась ближе к ним и тихонечко, словно по секрету шепнула:
— Метка.
Тут даже лее Ганно не удалось сохранить хладнокровие. Она сначала странно дернулась, а потом неожиданно накинулась на меня, словно в попытках отобрать мою плеть. Но я среагировала быстрее, и вот кухню уже огласил новый женский вопль.
Быть может, я немного садистка, но он прозвучал, как музыка для моих ушей.
Мне не было жаль. Ни на каплю. Ни на самую маленькую чуточку. Эти ублюдки несколько лет подряд морили крошку голодом, кричали на нее, запугивали, кормили помоями и отходами. О, нет. Боль - это слишком легкое наказание для них. Боль - это лишь цветочки.
— Тебе никто не поверит! Никто не воспримет слова восьмилетнего ребенка! — крикнула лея Ганно, держась за новую рану.
Ага, как бы не так! Я, по-вашему, зачем те скучнейшие книги изучала?
— Одного моего обвинения будет достаточно, чтобы упечь вас за решетку. Поскольку я - признанная дочь эрцгерцога Абенаж. А вы… — я невинно улыбнулась. — Вы никто. Одно мое слово имеет вес на суде, даже если я ребенок. Но доказательства у меня есть. Я могу спросить любого учителя в своей школе, и он скажет, что юная сейра Абенаж одевается несвойственно для своего статуса. И тогда я скажу, что ни разу не видела денег, которые направлял мне отец, а потому не могла купить себе красивые платья. А если еще покопаться, то мы наверняка сможем найти у вас или ваших семей недавно приобретенные дома на доходы, у которых нельзя определить источник.
По тому, как побелела горничная, я поняла, что попала в точку.
— Ты не Азалия, — вдруг процедила лея Ганно, прищурившись. — У Азалии не было мозгов даже два и два сложить. Кто ты такая?!
— А кто тебе сказал, что ты можешь спрашивать? — холодно проговорила я и, сжав зубы, снова хлестнула ее плетью. — Я - твоя госпожа. И ты можешь обращаться ко мне только на «вы», это понятно?