Триединый (СИ)
К экипажу подошел привратник. Отец сказал ему несколько слов и показал бумагу. Привратник поклонился и распахнул тяжелые створки.
Длинную дорогу, ведущую к главному зданию, обрамляла высокая живая изгородь. В одном месте за ней мы услышали выкрики и звон оружия. В другом, верх аккуратно подстриженной зеленой стены озарила яркая алая вспышка. Затем в небо взметнулся фонтан воды. В довершение показался летящий парень в странной одежде, быстро бросавший вниз блестящие предметы, похожие на ножи.
Я не без волнения потер подбородок. Судя по всему, это место следовало назвать не какими-то там «розами», а «школой для одаренных детей профессора Ксавье». Как же я сюда впишусь без всяких способностей?
Экипаж остановился перед зданием, смахивавшем на помесь московского ЦУМа и готического собора. Это был главный корпус школы.
В огромном холле царила тишина. Каждый наш шаг по каменным плитам пола разносился под высокими сводчатыми потолками.
— Семья Ардисс, я полагаю, — раздался вежливый и одновременно строгий женский голос. — Мы ожидали вас. Я Линд Хауф, помощник директора Крауса. Пожалуйста, следуйте за мной.
Не дожидаясь ответа, красивая брюнетка, звонко стуча высоким каблуками, двинулась к широкой лестнице в дальнем конце холла. Мы пошли за ней.
Я и раньше обращал внимание на то, что люди в этом мире одевались необычно с нашей точки зрения. Мужские и женские костюмы отчасти напоминали то, что на Земле носили в конце девятнадцатого – начале двадцатого веков. При этом встречались элементы, чуть ли не из средневековья, соседствовавшие с вполне современным стилем. Одежда Линды Хауф служила отличным примером этого. На ней была белая блузка, которую можно было бы принять за обычную офисную, если бы не закрывавшие половину кисти широкие кружевные манжеты. На шее сверкала фигурная золотая цепь из пластин, державшая подвеску в виде цветка розы. Черная, украшенная золотым шитьем юбка до колен, плотно обтягивала стройные бедра. Опустив взгляд до этого уровня, я невольно задержал его на плавно двигавшихся под тканью выпуклых ягодицах помощницы директора. Эзерин, заметив это, усмехнулся.
Поднявшись на второй этаж, мы прошли по длинному коридору, вдоль множества дверей. В конце Линд Хауф повернула налево и мы уперлись в… язык не поворачивался назвать это дверями. Скорее это были врата: высокие, двустворчатые, украшенные посеребренными узорами. Распахнулись они удивительно плавно и бесшумно.
Кабинет директора соответствовал входу. Размерами помещение могло посрамить стандартный школьный спортзал. Под ногами лежал кровавого цвета ковер с высоким ворсом. У стен возвышались громадные резные шкафы, заполненные книгами, холодным оружием и всевозможными трофеями, полученными учениками школы: от кубков до черепов странных животных.
Директор Альфред Краус стоял у окна, размером почти во всю стену. Скрестив руки на груди, он наблюдал за чем-то происходящим на улице.
— Саэр и саэри Ардисс, — доложила Хауф. — И их сын Виктор.
Директор обернулся. Я ожидал увидеть кого-то похожего на Дамблдора — эдакого седобородого старца в очках. Но реальность оказалась иной. Впрочем, бородка у Крауса имелась: каштановая, аккуратно подстриженная. Ее обладатель был довольно высок, широкоплеч и выглядел моложе Эзерина.
— Приветствую вас в стенах школы «Стальные розы», — сказал он приятным баритоном. — Надеюсь, путешествие не сильно утомило вас.
— Благодарю, саэр Краус, — с достоинством сказал отец. — Мы чувствуем себя превосходно и желали бы приступить к делу.
Директор перевел взгляд на меня.
— Что ж, хорошо. Как вы знаете, ваш сын должен пройти проверку, чтобы подтвердить знания. Без этого приказ о зачислении не будет считаться действительным.
— Мы готовы, — ответил отец.
Мне бы его уверенность! И почему мне заранее не сообщили о какой-то проверке?
— В таком случае, саэри Хауф отведет Виктора туда, где пройдет вступительное испытание. А мы с вами пока побеседуем здесь…
* * *
Проверка растянулась на пару часов, а то и больше. В помещении, куда меня привела помощница директора, ожидали шестеро преподавателей. Они, словно следователи, пытающиеся запутать подозреваемого, поочередно задавали вопросы по разным дисциплинам. Несколько раз приходилось что-нибудь писать на доске: чаще всего это было решение задач по математике. За все время мне позволили лишь раз попить воды.
Под конец я настолько психологически вымотался, что перестал понимать, хорошо я отвечаю или нет. А затем один из учителей внезапно поблагодарил меня и сообщил, что я свободен.
Я молча поднялся, вежливо поклонился, заслужив одобрительный взгляд, и вышел за двери. Рядом тут же возникла Линд Хауф:
— Прошу сюда.
Я шагал следом, восхищаясь ее фигурой. Эх, жаль я не директор!
* * *
Когда мы вошли в кабинет, родители и Краус сидели в глубоких кожаных креслах друг напротив друга и беседовали. При нашем появлении, родители, словно забыв о директоре, смотрели только на меня: Эзерин спокойно, Росальба с волнением.
— Присаживайся, Виктор, — Краус приветливо указал на свободное кресло.
— Благодарю, саэр.
— Называй меня директор, — сказал он.
Врата приоткрылись, на пороге появился один из экзаменаторов. Он передал помощнице бумагу. Линд Хауф принесла ее Краусу. Тот, прищурившись, внимательно изучил документ. С интересом посмотрел на меня.
— Весьма недурно, Виктор. Весьма недурно.
Я знал, что родителям очень хочется скорее узнать результаты, но этикет порицал невыдержанность в общении. Поэтому оба терпеливо ждали. К счастью, Краус не стал мучить нас.
— Прежде всего, разрешите вас поздравить: Виктор достойно справился с испытанием. Уровень знаний позволяет зачислить его в класс, соответствующий возрасту, — он сделал паузу. — Среди прочего, на экзаменаторов произвела впечатление выдержка вашего сына. Дело в том, что проверка специально проходит так, чтобы вывести будущего ученика из равновесия. Увидеть его суть, предрасположенности, характер. Немногим удается пройти эту часть проверки идеально. У Виктора получилось. Очень хорошо, молодой человек.
— Благодарю вас, директор, — с должным почтением ответил я.
И подумал: я, конечно, немного нервничал, но на работе мне мозг и покруче выносили, особенно на совещаниях.
— Что ж, — Краус поднялся. — Добро пожаловать в «Стальные розы», Виктор. Попрощайтесь с родителями. Раньше ближайших выходных вы не сможете их увидеть. Когда закончите, служащий отведет вас в вашу комнату. После покажет вам территорию… Помощник Хауф, проводите родителей Виктора.
— Да, директор.
Альфред Краус склонил голову, прощаясь:
— Саэр, саэри… — и, не оглядываясь, ушел к огромному письменному столу, стоявшему подле окна.
* * *
Когда мы покинули директорский кабинет, в коридорах уже появились ученики.
Должно быть, закончился урок, — подумал я, разглядывая их.
Воспитанники «Стальных роз» не походили на привычных мне школьников. Они не бегали, не кричали, не толкались. Передвигаясь группами или поодиночке, ученики сохраняли достоинство и степенность. Трудно сказать, было это следствием воспитания или обеспечивалось присутствием надзирателей, наблюдавших за порядком.
Ловя любопытные взгляды, я проследовал за провожатым в жилое крыло. Комната, в которой меня поселили, оказалась небольшой и скупо обставленной. Кровать, платяной шкаф, стол, стул, стеллаж для книг — вот и все убранство.
— Обратите внимание, учащийся Ардисс, — вежливо сказал проводник, указывая на лежавшую на столе книжку, — это правила школы. Извольте внимательно изучить их и запомнить.
— Ага, — ответил я. — Обязательно.
После этого он повел меня осматривать школу. Но прежде мы заглянули в комнату, где с меня сняли мерку.