Одесса. Живая. Улыбка Бога (СИ)
- Шмидт, смотри! - привлек моё внимание Гоблин, поворачивая на Мечникова.
На остановке, подмяв под себя табачный киоск, лежал на боку огромный двухъярусный "Неоплан" с немецкими номерами. Рядом, перегородив дорогу в сторону кинотеатра "Родина", стояли с распахнутыми дверцами машина спасателей МЧС и скорая из "Интосаны", частной медицинской клиники. С другой стороны туши перевернутого автобуса, на углу Прохоровской-Мечникова, прямо на тротуаре замер милицейский "УАЗ". А вокруг машин лежали трупы... Явно гражданские люди, скорее всего, пассажиры этого самого автобуса, несколько медиков в порванных и залитых кровью белых и светло-зеленых комбинезонах, а из-под "Патриота" спасателей торчали ноги в берцах и характерной униформе эмчаэсовцев.
Паша скинул скорость и притормозил.
- Может не тудой поедем? - встревожено спросил здоровяк.
Вопрос решился сам собой. Из-за патрульного "УАЗа" на свет вышел пожилой капитан, нашел глазами нашу машину и требовательно махнул рукой с зажатым в ней "укоротом", приказывая нам подъехать ближе. Левая рука копа безвольно свисала вдоль тела, а наспех замотанный на ней бинт был весь пропитан кровью.
- Блин, влипли! - резюмировал Гоблин.
- Медленно подъезжай, - решил я, прекрасно понимая, что очередь из автомата на таком расстоянии превратит "Паджеро" в решето, - стань прямо на повороте на Прохоровскую, чтобы корпусом машины наших прикрыть...
Паша выдохнул, правой рукой подтянул и положил себе на колени карабин, и только после этого нажал на газ. Машина осторожно тронулась вперед.
- Лера! Изя! - продолжил я, поднеся к лицу руку с микрофоном, - оставайтесь на месте, мы посмотрим, что здесь произошло. Прием.
- Принял! Принял! - отозвались парни.
Не доезжая метров пяти до первых трупов, Гоблин слегка завернул направо и остановился.
- Сиди в машине, - сказал я, открывая дверцу, - если что... В общем, ты знаешь, где ехать...
- "Если что" не будет, - буркнул Ложечников, опуская стекло со своей стороны и снимая "Вепрь" с предохранителя.
Я выбрался из машины, повесил "Маринер" на плечо стволом вниз и двинулся к неподвижно стоящему менту.
- Капитан Беленький, - устало представился милиционер. Его бледное лицо блестело от пота, а раненая рука едва заметно подрагивала.
- Игорь Шмидт, ДНД, - ответил я.
Взгляд капитана скользнул по моему помповику, а потом он спросил, кивком головы указав в сторону "Паджеро":
- А это что за громила в машине? Тоже дружинник?
- Павел Ложечников, вояка в отставке, служил в десантуре, - сказал я.
- И ты служил? - мент пристально глянул мне в лицо.
- Было дело..., - подтвердил я, пожав плечами и поправив пытавшийся сползти с плеча "Моссберг".
- Ладно, пошли тезка знаменитого лейтенанта, - бросил милиционер, поворачиваясь к "УАЗу", - не бойся, я вас надолго не задержу, - добавил он и указал автоматом на трупы, - а они уже всё... Не опасны!..
Капитан двинулся к машине, не выбирая дороги и наступая прямо на мертвых людей. Я перехватил помпу обеими руками и осторожно, огибая трупы, пошел следом.
...Молодая рыжеволосая девушка с разорванным горлом и в залитом кровью салатовом джемпере... Рядом парень, уткнувшийся лицом в землю, с сорванным скальпом и явно пулевым отверстием на затылке... Чья-то обглоданная кисть... Полный мужчина в оранжевой рубашке, по диагонали перечеркнутой автоматной очередью... Молодой врач или санитар в порванной и грязной одежде, всё ещё сжимающий перевитую жгутом и покрытую укусами ногу... Милиционер, судя по остаткам униформы, с крошевом на месте головы из-за очереди с близкого расстояния...
Я судорожно сглотнул, стараясь не дышать носом.
Капитан дождался меня возле трупа милиционера и глухо сказал:
- Мы когда подъехали, мертвяки из автобуса медиков и эмчаэсовцев уже прикончили... Мы охренели, просто охренели, глядя как зомби спасателя объедают! Вон того, - мент указал на груду тряпья, посередине которой торчали бело-розовые ребра, - мы так охренели, что Петя стрелять начал только тогда, когда его самого укусили... Мне тоже досталось, - почти шепотом добавил офицер и пошел к машине.
Забравшись на переднее сиденье жалобно скрипнувшего "УАЗа", милиционер пошарил на заднем сиденье и вытащил оттуда обычный армейский рюкзак. Повернувшись, мент опять оглядел меня пристальным взглядом, вытер грязным рукавом с лица пот и, неловко действуя одной рукой, расстегнул горловину рюкзака. Затем взял с колен автомат и сунул его в звякнувший рюкзак. Опять вытер выступивший на лбу пот и глухо застонал, инстинктивно потянувшись к раненой руке.
- Мы можем чем-то помочь? - не выдержал я и спросил у капитана.
- Нет, - хрипло выдавил милиционер, - спасения от этой гадости нет... Я видел, как умирали люди, я видел, во что превратился мой напарник...
Капитан помолчал, потом собрался с силами, застегнул рюкзак и скинул его мне под ноги. Опять пошарил в машине и бросил на рюкзак два светло-серых бронника старого образца.
- Всё, дружинник Шмидт, отвоевался капитан Беленький, - сказал офицер, вынимая из кобуры пистолет, - служить старался честно, людей не обижал, квартиры, семьи нет... И уже не будет! - милиционер решительно поджал губы и ткнул стволом пээма в сторону рюкзака и бронежилетов, - возьмите, вам пригодятся... Постарайся, Шмидт, выжить и людей спасти, сколько сможешь...
Капитан вздохнул, посмотрел вверх, на начавшие тускнеть звезды. Ещё раз тяжело вздохнув и опустив голову, офицер сказал:
- Прощай...
Беленький резко поднял ПМ и сунул его ствол в открытый рот.
Бахх!
Стиснув зубы, я стоял ещё несколько секунд и смотрел, как конвульсивно дернулись и затихли ноги капитана. Потом перевёл дух, закинул за спину помпу, поднял бронежилеты и тяжелый рюкзак, и медленно побрёл обратно к джипу.
Встревоженный Паша с "Вепрем" наизготовку уже стоял возле машины.
- Что там? - спросил Гоблин, когда я подошел к "Паджеро".
Не в силах ничего сказать под впечатлением от настолько неожиданного поворота, я только покачал головой.
Закинул в машину рюкзак и бронники и, молча, забрался на переднее сиденье.
- Да, жизнь..., итить, колотить, - еле слышно сказал Паша, запрыгивая за руль.
- Поехали! - выдавил я.
Надо взять себя в руки и успокоиться. Это только начало, дальше будет ещё страшнее...
- Лера! Изя! - более-менее нормальным голосом проговорил я в гарнитуру, - следуй за мной. Приём.
- Принял! Принял! - отозвался наушник.
"Паджеро" медленно тронулся на Прохоровскую, "Ниссан" и "Круизер" догнали нас и пристроились позади.
Я вытер внезапно вспотевшие ладони о камок и полез предательски задрожавшей рукой в карман за телефоном.
- Юра, это Шмидт, - сообщил я мгновенно ответившему Эхову, - мы через минуту будем...
- Игорь! Игорь! Я договорился! - эксперт не скрывал своей радости, - жду на проходной!
- Хоть что-то хорошее, - сказал я Паше, пряча телефон, - станешь так, чтобы видеть ворота центра, я "Маринер" в машине оставлю. Не хватало мне ещё на нервного охранника нарваться...
Паша без слов вытащил и протянул свой пистолет.
- Спасибо, - сдержанно поблагодарил я и спрятал оружие в карман куртки, так, чтобы оно было под рукой.
Возле здания МЧС царило нездоровое оживление. Люди сновали к входу в управление и обратно, загружая в тревожно красные машины какие-то ящики. Пару человек, вооруженные полноразмерными АК, проводили нас настороженными взглядами. А больше на нас никто особого внимания и не обратил...
Когда мы въехали на освещенный "пятачок" стоянки перед территорией криминалистов, Эхов пулей метнулся к машине, подхватил протянутый пакет с деньгами и убежал обратно через проходную. Я даже ничего не успел ему сказать. Глупо бегать по улице, когда в любой момент можно нарваться на зараженное животное или, хуже того, на мертвого человека... Охранник в громоздком военном бронежилете, выглянул в окно, но на улицу выходить не спешил.