Братство меча. Компиляция. Книги 1-3 (СИ)

То ли лесной воздух так подействовал, то ли косуля и вправду оказалась очень вкусной, несмотря на то, что родственница козлам… Во всяком случае, за беседой парни незаметно для себя умяли по второй порции, запивая мясо из принесенных Шуриком бутылок прохладной водичкой. О чае можно было только мечтать — котелка-то ни у кого с собой не оказалось. А потому пришлось поверить словам ведьмачки, что от воды из ручьев Сумеречной земли еще ни с кем ничего плохого не происходило. Оставшееся мясо, как было, крупными кусками обмыли, повертели над огнем, чтобы слегка схватилось, и сложили в пакеты. Иван высказал надежду, что до вечера оно не протухнет, и василискам уподобляться им не придется.
— Ну, надейтесь, надейтесь, — только и сказал Кустов с кислым видом.
«Гладиаторцы» разметали костер, потяжелевшие сумки перекочевали с плеч Пашки и Шурика к Глебу и Теме, загадочным образом миновав Ивана. Путники разобрали заранее заготовленные ведьмачкой шесты и отправились восвояси. В начале дороги кое-кто еще морщился и прихрамывал — давала о себе знать нагрузка вчерашнего дня, но постепенно щадящий темп, выбранный Инари, разогнал по жилам людей кровь, и дела пошли на поправку.
Часам к десяти утра — время теперь измерялось «гладиаторцами» исключительно по-тюменски — они достигли края болота и остановились передохнуть. К этому моменту все толстовки и ветровки, в которых путники уходили из лагеря по утренней свежести, давно перекочевали в заплечные мешки; вспотевшие парни повесили языки на плечо, а на Наталью вообще жалко было смотреть. На последней паре километров лес сильно поредел и стал перемежаться сырыми лугами с высокой спутанной травой. И вот он закончился совсем. Перед «гладиаторцами» лежала плоская равнина, заросшая осокой, камышом и еще какой-то остролистной травой, ребятам незнакомой. Среди травы местами тускло поблескивали ржавые лужицы. По равнине были раскиданы в хаотичном порядке редкие чахлые деревца, куда чаще встречались серые палки сухостоя. Разогретый воздух дрожал, искажая очертания предметов. От болота тянуло гнилью и затхлой, застоявшейся водой. «Гладиаторцы» притихли и приуныли.
— Насколько оно широкое? — подавленно спросил Иван. Равнина уходила за горизонт и казалась бесконечной.
— Километров двенадцать, — прикинула в уме Инари. — Но здесь самое узкое место. Мы подошли с севера к перешейку, а так еще шире и постоянно разрастается.
Ведьмачка стояла немного в стороне от основной компании, пристально изучая развернувшееся перед ними пространство. Кажется, жара, наконец, допекла и ее: дроу сбросила куртку, оставшись в старой хлопчатобумажной футболке. Судя по местами сохранившимся едва заметным разводам, та когда-то тоже имела камуфляжную расцветку, но от долгой носки и многочисленных стирок выцвела и приобрела слабый песочный оттенок. Впрочем, Инари это ничуть не смущало, как не смущали ведьмачку и белые шрамы, исчертившие ее крупные мускулистые руки. Еще один шрам, раньше прикрывавшийся воротом куртки, шел по шее от самых корней неровно обрезанных волос и скрывался под тканью футболки, по-видимому, продолжаясь на спине. Вздутая красноватая полоса напоминала проложенную под кожей тонкую веревку, на которой через неравные промежутки завязали узелки, и выглядела жутковато. Глеб зябко поежился и подумал, что не хотел бы близко знакомиться с существом, оставляющим подобные отметины. Грудная клетка ведьмачки была слишком широкой для представительницы прекрасного пола, бедра — слишком узкими. И ни малейшего намека на те аппетитные округлости, которыми вовсю щеголяли облаченные в шелковые лоскуты и кожаные ленточки воительницы из фэнтезийных кинолент. Что ж, вот найдено и еще одно отличие между образом амазонки, созданным объединенным воображением человечества, и настоящим бывалым бойцом — отличие, может, и не основное, но весьма существенное. Кроме того, словно в противовес амазонкам, ведьмачка не носила побрякушек, так согревающих женские сердца: ни браслетов, ни серег, ни цепочек. Серебряная бляха с непонятной вязью, висящая у нее на шее на кожаном шнурке, скорее напоминала амулет или опознавательный знак, а единственным человеческим украшением, до которого снизошла Инари, оказался серебряный перстень с винно-красным камнем на указательном пальце левой руки.
 
Словно почуяв пристальный взгляд, Инари вдруг обернулась к «гладиаторцу» и вопросительно приподняла бровь: чего надо?
— Одним видом вгоняет в депрессию, верно? — Глеб кивнул в сторону топей.
— Болото как болото. Ничего особенного. Хотя в одном я с тобой соглашусь: с того берега, когда будете оглядываться назад, оно получше смотреться станет. Отдышались? Тогда поднимайтесь на ноги.
— Нам, что, обязательно туда соваться?!? Неужели по краю обойти нельзя? — Кустов тоскливо изучал свои остроносые ботинки. За время прогулки по лесу они уже успели прийти в непотребный вид, а что произойдет с дорогой обувью зам директора после переправы через болота, оставалось только догадываться.
— Можно все, — ответила ему ведьмачка. — Да только это лишние дней пять ходьбы плюс две реки на пути.
— Долгой дороги, что ли боишься?
— Не боюсь ни одной, ни другой из них. Решать вам, но я советую идти напрямик. Лучше бы нам не задерживаться в лесах.
— Что-то не так? — насторожился Иван, уловив странные нотки в голосе ведьмачки.
— Пока все тихо. Но тишина эта зловещая. Носом чую, нас ищут. Скорее всего, та самая стая хоулеров, которую мы вчера утром слышали. Если так, то сегодня ночью они нас догонят, и ничего хорошего тогда точно не произойдет.
— Да как они вообще выглядят-то, эти хоулеры? — не выдержал Петрович. — Может, нам и беспокоиться не о чем? Нас семь мужиков, да ты еще. Ну, Наташу я в расчет не беру. Что мы свору шавок не разгоним?
— Этих не разгоните. А хоулеры… как вам объяснить-то? Могильщиков вы себе все равно не представляете. Нечто наподобие волка примерно такого размера, — Инари провела ладонью на уровне груди. — Мохнатые, передние лапы длиннее задних, поэтому хоулеры горбятся и, когда ходят медленно, ковыляют вроде бы неуклюже. Зато бегают быстро, так что особо радоваться не стоит. Лицом они на людей смахивают, только ничего человеческого в них нет, кроме сообразительности. В стае хоулеров обычно штук пятнадцать, а то и побольше. От такой кучи отбиться будет чертовски затруднительно. Конечно, если ничего другого не останется, я приму бой и сделаю все, что смогу, но сама на рожон не полезу. А вам, ребята, даже и пытаться не стоит против хоулеров выстоять. Если нас и вправду догонят до того, как мы в Тугреневку попадем, забирайтесь сразу на деревья, молитесь оттуда за упокой зверушек и не путайтесь под ногами. Всем все понятно?
— Понятно. Но зачем им тащиться за нами два дня подряд? Неужели, ближе никакой добычи не найдется?
— Добычи здесь хватает, да только не той, которая нужна хоулерам сейчас. Вы когда-нибудь видели, как кошки к валериане сбегаются?
— Насчет травки не знаю, — хмыкнул Степаныч, — но от настойки они без ума. Сам проверял.
Князь наградил Пашку мрачным взглядом. Он прекрасно понял, что имеет в виду его подопечный. Дело в том, что упомянутая проверка проводилась на клубной кошке Муське, которой добрый Степаныч в один прекрасный вечер налил в блюдечко полпузырька одуряющее пахнущей жидкости. Эффект оказался сногсшибательным в прямом смысле слова. Муська визжала, каталась по полу, сметала инструмент с верстаков, срывала занавески и сдирала обои со стен швейной комнаты, пытаясь забраться на потолок, а под конец с диким кличем сиганула из окна и отправилась на помойку — бить морды соседским котам.
— Хоулеров точно так же сводит с ума запах человека, — сказала ведьмачка. — Нет, они не упыри. Они не погибают только оттого, что не выпьют вовремя глоток человеческой крови или не съедят кусок мяса. Если людей рядом нет, они прекрасно обходятся обычной добычей. Но если хоулер почуял в лесу пешего человека, тот обречен. Его будут преследовать до тех пор, пока не догонят и не разорвут в клочья.