По естественным причинам. Врачебный роман
Работа с людьми благодарная. Возможно, вначале так и было, но сейчас я настолько устала от людей, фактов, запахов и всей этой ерунды, что, если бы такое было возможно, я бы добровольно превратилась из человека во что-нибудь другое. К примеру, я могла бы сделать операцию по превращению себя в шимпанзе, тогда бы единственными моими словами стало бы у-уа-а, и мне бы больше никогда не пришлось сидеть за столиком в кафе и кому-то что-то объяснять.
Бьёрн рассказывает, что вообще Линда санитар, но потом она училась еще и получила дополнительную квалификацию, так что теперь работает в Управлении социальными пособиями, но что эту должность она получила, в частности, благодаря опыту в сфере здравоохранения, и, хотя ей нравится нынешняя работа, она скучает по непосредственному контакту с людьми. Линда долго была дома с детьми, но поскорее хотела вернуться в большой мир, а поскольку она очень целеустремленная, то быстро закончила колледж…
Голова гудит, и в какой-то момент я прошу меня извинить и отлучаюсь в туалет. Оказывается, прошло всего полчаса – невероятно, ведь такое ощущение, что я просидела за этим маленьким столиком целую неделю.
Я смотрю в зеркало: на лице явные следы усталости, пьянства накануне и длинного дня с пациентами. Я отчетливо помню, как шепнула сама себе: «Скоро это закончится. Скоро ты вернешься домой, спокойно выпьешь, хотя ты и пила вчера, а вообще сегодня понедельник, да, и не забывай, что осталось еще три серии шотландского сериала о путешествии во времени».
Тогда Бьёрн, равно как и мобильный телефон, был для меня всего-навсего помехой, и если бы в тот момент он сказал, что вскоре при виде его имени на экране меня будет бросать в дрожь и выбивать из колеи, что в моем немолодом теле побегут соки, которые, как мне казалось, давно пересохли, – я бы решила, что с такой же вероятностью я могу пройти сквозь скалу и оказаться в прошлом.
Я возвращаюсь за стол, и Бьёрн спрашивает меня об Акселе. Я слышу, как мой голос отвечает, что Аксель – ортопед в государственной больнице, что работой он очень доволен, но больше всего он любит ходить на лыжах зимой или же на роликовых лыжах летом. Тут я понимаю, в трезвом состоянии я этого просто не вынесу.
Я представляю себе пакет шабли в холодильнике дома, но это не помогает, и обрываю сама себя:
– А ты знаешь, я тут поняла, что ничего не ела с обеда, и я не могу заставить себя есть всухомятку эти булочки и бутерброды. Ты не против, если мы переберемся в место, где есть горячая еда?
– Да, конечно, если у тебя есть на это время. Но разве тебя не ждут к ужину дома?
– А разве тебе не нужно домой?
– Нет. Я сказал Линде, что у меня ужин с клиентами, и я приду поздно.
– Она не знает, что ты поехал в Осло, чтобы встретиться со мной?
– Конечно, нет, ты с ума сошла! Но я часто езжу в Осло на рабочие встречи и ужины, так что это не проблема.
Мне неловко, но я слишком устала или слишком хочу пить, чтобы пытаться побороть это чувство.
Туре: «Ты плясала под дудку алкоголя. Если бы тебе не хотелось выпить, ты бы могла спокойно вытерпеть болтовню в кафе, потом бы вежливо попрощалась и вернулась бы домой целой и невредимой. Ведь все началось именно в индийском ресторане».
«Не факт. Возможно, Бьёрн бы во всем сознался еще в кафе, если бы понимал, что это его единственный шанс».
Туре: «Да, но тогда ты бы была трезвой».
«Да, а если бы у королевы был член, она была бы королем».
Туре: «А разве это не ты хотела разобраться, в какой момент ты оступилась? Я всего лишь пытаюсь помочь тебе в этом».
«Как бы не так. Ты всего лишь хочешь, чтобы я попалась в расставленные тобой капканы, чтобы ты мог смеяться надо мной, пока я бьюсь в конвульсиях».
Я возьму как минимум два раза по пол-литра, я заслужила, думала я, пока мы с Бьёрном перебирались в близлежащий индийский ресторан.
Осознание того, что скоро я выпью пива, придало легкость моей походке и подняло мне настроение. Один пациент, парень-наркоман, рассказывал мне, что он ловит приход уже в метро, на пути к барыге. И он не исключение. Есть исследования, подтверждающие этот феномен: когда наш организм знает, что его ждет, он реагирует заранее. Вот и со мной по пути в ресторан, расположенный в двух шагах, происходит ровно то же самое: я вдруг становлюсь словоохотливой и начинаю разглагольствовать о многочисленных лыжных забегах и тренировках Акселя. Бьёрн почти на голову выше меня, и я не перестаю сравнивать его с Акселем, который со мной почти одного роста и на котором нет ни грамма лишнего жира.
По странной случайности индийский ресторан расположен на углу улицы Оскарс-гате, и прямо на пороге ресторана Бьёрн оглядывается и восклицает:
– Послушай, это же Оскарс-гате! Твоя мать все еще живет здесь?
Я говорю, что мать страдает деменцией, что она переехала в дом престарелых, а квартира пустует. Мы заходим внутрь и находим свободный столик, я объясняю, что вообще мы планируем сдавать квартиру, но во мне еще теплится надежда, что мать может в любой момент поправиться, я не могу заставить себя подготовить квартиру к сдаче, ведь только представь, вдруг она снова будет в своем уме, смеюсь я, подогреваемая мыслью о предстоящем пиве. Бьёрн кивает и улыбается, но вид у него отсутствующий. Мы садимся, официант приносит меню, и за минуту до того, как пиво появляется на столе, я успеваю сказать, что мы часто заказываем здесь еду навынос, что я могу порекомендовать блюдо с бараниной, в поисках которого начинаю листать меню.
– Да вот же оно, – объявляю я. – Ты хочешь его попробовать? Заказать его нам обоим?
Бьёрн молча кивает, а я гадаю, как буду запихивать в себя баранину, ведь я вообще не голодная, я просто хочу пить.
На столе появляются два пол-литровых бокала пива, мы чокаемся и делаем по глотку. Теперь я нисколько не сомневаюсь, что встретиться с Бьёрном было отличной идеей, и вообще нужно почаще общаться с людьми и выходить в свет, нужно возобновить контакты со старыми друзьями, ведь я давно ни с кем не виделась. Неожиданный прилив хорошего настроения заставляет меня вдруг сказать:
– Помнишь, как ты играл мне на пианино на Оскарс-гате, помнишь…
Но, прежде чем я успеваю продолжить, Бьёрн кладет руки на стол и смотрит мне в глаза.
– Так. Теперь я просто скажу все как есть. Не было никакой рабочей встречи. Я сказал это для отвода глаз. Я так обрадовался, когда ты вышла на связь, что сразу понял: куй железо, пока горячо.
– Что?
Я кручу в руках пивной бокал и думаю, как бы поскорее залить в себя оставшееся.
– Я приехал в Осло специально, чтобы встретиться с тобой.
– Так у тебя не было рабочей встречи?
Бьёрн опускает глаза.
– Нет. Я не мог больше ждать и поехал сразу после обеда. На работе сказал, что мне нездоровится, а Линде – что у меня встреча и вернусь поздно. Я приехал в Осло в половине второго и с того момента только и делал, что ходил кругами и ждал, пока часы пробьют пять.
– Ой.
Я допиваю пиво, а Бьёрн смотрит на меня, склонив голову набок, вероятно ожидая от меня реакции. Опустошив стакан, я говорю:
– Но почему ты не сказал ей, что встречаешься со мной? Она вообще знает, кто я такая?
– Знает ли она, кто ты такая! Первые несколько лет мне было вообще запрещено упоминать тебя.
– А мы с ней знакомы? Она была в твоей компании, когда мы встречались? Она бывала на вечеринках?
– Да. Она отлично тебя помнит, мягко говоря.
– Она так же ревнива, как и ты был когда-то?
– С ней я не такой, как был с тобой. И с другими, до тебя, я тоже таким не был. Мне стыдно вспоминать о своем поведении в тот раз, стыдно, что я все разрушил. Если бы я мог исправить три вещи в своей жизни, я бы исправил все, что случилось в тот вечер.
Я смотрю на него. Не представляю, что я здесь делаю и как здесь оказалась. В совершенно рядовой понедельник. Тут я подзываю официанта и заказываю еще пива. Я не спрашиваю Бьёрна, хочет ли он еще: он сделал только два глотка из своего стакана. На секунду я ловлю себя на том, что скучаю по Гру, которая пьет со мной в одном темпе, если не быстрее.