Ванпанчмен не по канону. Книга вторая. Превыше богов (СИ)

Ускоряюсь. На ходу срываю простынь с кровати и плотно закутываю в нее девушку, делая ее неотличимой от мумии. Добегаю до розоволосой и тырю ее перчатки. Также утаскиваю катану у лидера, а ашикаби просто вышвыриваю за дверь, которую запираю и предусмотрительно подставляю стулом.
Возвращаюсь на место, отключая ускорение. Для всех присутствующих в комнате не прошло и секунды. Девушки растерянно оглядываются.
— Мои перчатки! — вдруг кричит одна.
— Моя катана? — растерянно хватаясь за ножны, восклицает командирша.
— М-м-м-му-у-у! — мычит из угла спеленатая мумия.
Я спокойно подхожу сначала к главной, вручая ей меч, потом к ее напарнице, возвращая варежки. Девушки растерянно принимают вещи, не понимая, как им действовать, а я, тем временем, развязываю мумию.
— Я бы легко мог уничтожить вас всех вместе с вашим ашикаби, — говорю, ласково улыбаясь сереброволосой. — Но не ваша вина, что вы вынуждены служить маньяку. Давайте сделаем вид, что ничего не случилось, и попробуем познакомиться заново?
Секирей с усталым лицом хмыкает и прикладывает к груди правую руку.
— Меня зовут Карасуба, Секирей номер четыре. Владелец проклятого клинка. Моего ашикаби ты видел. Это — Беницубаса, Секирей номер сто пять. «Красная смерть», — она показывает на розоволосую. — Прошу не принимать ее слова близко к сердцу. Бени — слишком молода и горяча. А это, — она машет в сторону девушки, которой я протягиваю руку, помогая встать, — Хайхане, Секирей номер сто четыре. «Синий клинок». Не смотрите на ее внешний вид. На самом деле Хайхи — очень скромная и стеснительная девушка.
И в самом деле личико сереброволосой буквально пылает от смущения. Пробурчав что-то невнятное, она хватается за меня, стараясь не поранить перчаткой. Возвращаюсь, занимая свое место рядом с подругой. Кланяюсь. В дверь робко стучат, но все, кто в комнате, дружно это игнорируют. Лишь Беницубаса робко оборачивается на стук, но взглянув на равнодушное лицо командующей, отворачивается.
— Как вы уже поняли, — взмахиваю рукой в сторону. — Это та, ради кого вы сюда прибыли. Удзуме, Секирей номер десять. К сожалению, она не пойдет с вами, так как является моей окрыленной Секирей, а я вам ее не отдам. Кстати, меня зовут Ричард Лайтинг. Я — ее ашикаби, а также еще трех других прекрасных девушек.
Командир задумчиво смотрит на меня, но не успевает открыть рот, как вмешивается Беницубаса:
— С чего ты так уверен, что мы примем твои условия⁈ — вновь влезает в разговор розоволосая. — Подумаешь, стащил оружие. Мы и так тебя…
Хмурюсь, немного выпуская ауру. Удзуме спокойно выдерживает давление. Розоволосая с ужасом на лице тоже мгновенно падает на колени, упираясь ладошками в пол, Хайхане повторяет ее позу, опираясь когтями о диван, а вот Карасуба припадает на одно колено, упирая в пол катану. Она устремляет на меня взгляд, полный ужаса и восторга.
— Что за… сила? — цедит она сквозь зубы, стараясь удержать равновесие. — Кто ты… такой⁈
— Я — герой другого мира, — просто отвечаю, пожимая плечами. — Но пока я здесь, никто не посмеет обидеть таких красивых девушек, как вы. Потому я спрошу у вас — желаете ли вы оборвать связь с вашим ашикаби, переродиться и стать полностью свободными? Удзуме, покажи им.
Девушка выходит вперед и выпускает крылья. Карательницы пораженно смотрят на блестящую полупрозрачную красоту.
— Как же так⁈ — выдыхает Бени. — Без поцелуя⁈ Без клятвы⁈
— Значит, легенды не врали, — соглашаясь со своими мыслями, кивает Карасуба. — Герой. Ты должен знать историю, о которой больше никому не известно. Но сначала докажи, что обладаешь Потерянным знанием. Даруй мне освобождение от печати. Я согласна разорвать связь с моим ашикаби.
Она низко склоняет передо мной голову, свободной от катаны рукой убирая волосы с шеи. Без лишних промедлений дотрагиваюсь до знака рукой, делясь микрочастицей Силы…
Пум!
…
……….
— Я… Я больше не чувствую связи с Нацуо! — бормочет Карасуба. Она поднимает на меня повлажневшие глаза. — Герой. Ты должен знать нашу историю, передающуюся от одного Пилота к другому. Я была последней, кто оставался у штурвала перед падением корабля на вашу планету…
 
Стук в дверь усиливается. Мы слышим, как мужик зовет командиршу по имени. Та усмехается.
— Жалкие людишки, ослепленные своими эгоистичными желаниями и эфемерной властью! Как далеки вы от идеала, для которого наши далекие предки конструировали генетику лучших из нас! Сестры! Вы со мной?
Сереброволосая немедленно занимает место рядом с Карасубой, подставляя шею под мою ладонь. Беницубаса колеблется.
— Я… Я не знаю, лидер! — наконец, произносит она. — Я ведь действительно люблю Нацуо…
— Он же гей! — не меняя позы, низким грудным голосом произносит Хайхане. — К тому же ему насрать на нас! Ты же прекрасно это знаешь. Он губы вытирает каждый раз, когда ему приходится с нами целоваться!
Пум!
Становлюсь на колено перед широко раскрывшей глаза Хайни.
— Ты теперь свободна, — говорю, глядя в ее краснеющее личико. — Могу лишь предложить место возле себя. Но никого из вас заставлять не буду! Выбор остается за вами! Только вы…
Сереброволосая, не поднимаясь с колен, бросается в мои объятия, аккуратно складывая руки в перчатках на моей шее.
— Больше всего на свете! — горячо говорит она. — Выше всех желаний! Тот, кто превыше всех. Молю, Ричард! Стань моим ашикаби!
Мы целуемся и Секирей выпускает крылья. Но когда мы отсоединяемся, то все с удивлением продолжают смотреть на Хайхане.
— Крылья… Не исчезают! — недоуменно восклицает Бени. — Как это возможно⁈ Хайхане, как ты себя чувствуешь?
Сереброволосая медленно поворачивается к ней. Ее лицо буквально излучает блаженство.
— Эта мощь! — тянет она. — Я никогда не чувствовала себя лучше! Вот, значит, какими задумывали нас Создатели! А раньше я могла использовать лишь половину своих сил! Мой ашикаби!
Она поворачивается ко мне, с нежностью глядя на меня.
— Этот педик Нацуо ни в какое сравнение не идет с моим новым ашикаби! — вздыхает она. — Клянусь жизнь отдать за тебя, Ричард!
— А вот этого не надо! — строго говорю я. — Никакого самопожертвования! Наоборот, если кто ввяжется в драку против моей воли, будет наказан!
Ко мне подходит Беницубаса.
— П-попробуй… М-меня тоже, — с трудом произносит она. — Я… я люблю Нацуо, но его глаза всегда остаются холодными, когда он смотрит на меня. Д-думаю, он никогда не полюбит нас! Он…
Она больше не может сдерживаться, падая на колени и рыдая навзрыд. Стук в дверь усиливается. Карасуба кивает мне и облокачивается на дверь с этой стороны, сдерживая напор бывшего ашикаби, с которым сейчас, вероятно, тоже происходят некие изменения. Наверное, это неприятно — чувствовать, как ты лишаешься поддержки Секирей. Надо будет потом Чихо расспросить.
Я кладу руку на шейку Беницубасы.
Пум!
— А еще он ублюдочный гей! — вдруг кричит та, вскидывая голову. — И этого мудака я любила⁈ Да он недостоин лизать мои туфли! Пусти меня, Хайни. Я сама его прикончу! Пуст… м-м-м-м…
Обнимаю девушку, чуть ли не насильно ее целуя. Розоволосая широко раскрывает глаза, ощутив мои губы, а потом сама обнимает меня, чуть не стукаясь зубами о мои.
— Какая сила! — восхищается она, вертясь через секунду перед зеркалом, наблюдая собственные крылья. — Я могу… Я все могу!
— Наш ашикаби! — кланяясь, произносит за всех Карасуба. — Прошу подождать нас пару минут. Нам надо вынести мусор, а заодно попрощаться навсегда с компанией.
— Вы точно справитесь? — беспокоюсь я. Командирша снисходительно улыбается.
— Если раньше эти солдаты боялись нас как огня, когда мы были под контролем печати, то сейчас я могу разнести весь город в пыль, дорогой. Но мы помним твой приказ. Не будет никаких сражений до тех пор, пока ты не разрешишь. Никто не умрет. Но душу мы все же отведем.
Они выходят. Слышу придушенный вопль бывшего ашикаби, напоминающий скулеж щенка. Потом шаги удаляются к лифту.