Вкусно – Кусь или Попаданка с пирогами (СИ)

Мы осторожно выползаем в коридор. Я проверяю наличие телефона, мешочка с ювелиркой и ключей от дома в сумочке («бабкиной авоське» по заверениям Люськи), звонко чмокаю в обе щёки подругу, мельком гляжусь в зеркало, поправляю поехавший макияж. Пока я подкрашиваюсь, Люська смотрит в глазок на предмет наличия громогласной соседки. Облегчённо вздыхает и показывает мне пальцами знак «ОК».
Путь чист.
Мы тихонько прыскаем в кулак, я подхватываю тяжёлую сумку с образцами, быстро спускаюсь вниз и отчаливаю домой, а к мастеру загляну по дороге. Благо – близко всё, только небольшой крюк надо сделать, через парк. Такси вызывать лень, а на своей машине не поеду. У меня пунктик, крепкий и непреложный. Никогда не садиться за руль нетрезвой, даже если выпила всего пятьдесят грамм.
Вечереющий парк накрывается сиреневыми сумерками. Хорошо-то как! Давно не гуляла, а тем более вот так: тёплым майским вечером, под сенью цветущих деревьев. Дорожка петляет, путается под ногами. Заводит в густые тени, манит за собой. Иду, слепо повинуясь поворотам разноцветных плиток. Вот, всё-таки, замечательная это задумка – делать парковые дорожки из цветной плитки. Помню, в детстве, тут был разбитый асфальт и грязные тропки, заваленные мусором.
Впереди что-то блестит, как будто фонариком по кустам светят. Гляну, может, помощь нужна. Вдруг потеряли что-то или плохо кому-то. Нельзя оставлять человека без помощи.
— Эй,— кричу и ускоряю шаг, тяжёлая сумка со специями оттягивает руку и мешает идти, — помощь нужна?
Свет начинает быстро скакать по кустам, словно кто-то испугался и начал бежать, но не от меня, а ко мне. Яркий луч бьёт мне в глаза... ослепляет...
Я зажмуриваюсь на ходу и тут же проваливаюсь в яму.
******************
Мейн-Кун - (название породы кошек произошло из-за слияния двух слов Мэн- одноимённый американский штат, и raccoon- в переводе означает «енот»)
  
Глава №1
 
Глава 1 
— Дона, дона! Ты живая?
Сквозь тошнотворную муть и заложенные уши, слышу чей-то тоненький голосок. Девушка или ребёнок? Пытаюсь пошевелиться – боль резко стреляет в спине, отдаёт в ногу. Кажется, когда грохнулась, разбудила свой спящий радикулит. Открываю глаза. Надо мной нависла девочка лет десяти или двенадцати. Смешной курносый носик, россыпь веснушек, лучистые серо-зелёные глаза и рыжие кудряшки, выбившиеся из под странной шапочки.
— Дона,— повторяет девчонка. Странное какое-то обращение. Не местная она, что ли? – Ты живая? Можа, тебе водички?
Девчонка на мгновение исчезает из поля зрения, но тут же снова появляется. Тоненькая, но не по-детски сильная, ручонка приподнимает мою голову, в губы тычется плошка. Делаю несколько глотков – не «водичка» это, а ромашковый чай. Горький, зараза, зато действенный – сразу пропала тошнота и заложенность в ушах.
— Спасибо, девочка. Всё в порядке. Просто тётя шагает не глядя, а потом валяется на дороге. Спасибо таким прекрасным подросткам, что мимо не проходят.
Аккуратно отвожу её руку от своего лица, и поднимаюсь. Сумка со специями рядом. Хорошо, тихий парк, не спёрли. Ах! Ювелирка! Открываю сумочку – уф, всё на месте! Потирая ушибленную поясницу (ух, радикулит, проклятый!), оглядываю мою юную спасительницу. Девочка подросток, загорелая, чумазая, как чертёнок. И одета в какие-то тряпки. Нелепые ботинки, размера на два больше, непонятного цвета платье ниже колен, платок на плечах. Хм, странное одеяние для современного подростка. Хотя... кто их сейчас разберёт! Может быть, это последнее веяние моды? А тут я – со своим устаревшим взглядом на мир. Плавали, знаем. Ольга, дочь моя, какой только рванины не носила. Вспомнить страшно.
— Если ты, дона, живая, то пойдём. Я тебя отведу к старосте, а он мне награду даст. – Девчонка довольно заулыбалась, — золотой. За таких как ты, староста всегда золотой даёт. Я, вот, целый год приходила в Сумрачный Лес. Ради золотого. Мне знаешь, как золотой нужен? А вчера попросила у Энаки помощи – и вот, тебя нашла. А раз ты найдённая, то пошли со мной. Мне староста золотой даст...
 
Девчонка тараторила, тараторила, а я вдруг поняла, что не узнаю парк. Исчезли дорожки-тропинки, солнце светит не с той стороны, да оно вообще уже светить не должно – в парке сумрак был, значит сейчас ночь, деревья превратились в ёлки... Что, червивый изюм, тут происходит?
— Подожди, подожди... какой староста, какой золотой? Где я?
— Староста всегда говорит, что пришедшие как дети малые. Поэтому мы, — она с гордостью ткнула в свою костлявую грудь чумазым пальчиком, — искатели, должны им помогать и встречать, а главное беречь как собственную руку. А он нам золотой!
— Хорошо, про золотой мы выяснили. Ты мне, незнакомая девочка, лучше расскажи где я? Меня, кстати, Света зовут.
— Красивое у тебя имя, дона. Света, — повторила девчонка за мной, пробуя имя на вкус, а потом заплясала на месте. – Как будто солнышко греет, такое у тебя имя. А меня зовут Алисия. Мама меня так звала... давно.
Глаза девчонки помутнели, с ресниц скатилась слезинка, но Алисия сразу взяла себя в руки и размазала солёную капельку по щеке. Понятно, сиротка. Ещё и голодная, поди. Вон как ключицы торчат. Ужжжас, какая тощая!
— Есть хочешь, Алисия? – открыла свою дамскую сумочку, в которую можно легко запихнуть пятилитровую кастрюлю борща, и вытащила на свет пакет с конфетами, пачку печенья и молочную шоколадку с орехами. Себе прикупила, чтобы вечерком чаёк попить под сериальчик.
— Хочу, — глаза девчонки заблестели.
Критически оглядела полянку. Ну, ни чего так. Можно прямо на траве посидеть. Тем более чего кочевряжиться, если я тут незнамо сколько тут прямо на траве провалялась, пока меня это «искательница золотого» не отыскала.
Я раскладываю нехитрую снедь, а глаза девчонки жадно следят за моими руками. Точно, голодная как брошенный котёнок. Подумав, достаю ещё батон в упаковке и пол палки копчёной колбасы в вакууме. Девчонка радостно визжит от вида хлеба, а я в который раз себя хвалю. Люська всегда ругается на мою «сумочку» и грязно обзывает её «старушечьей котомкой», а оно вон как обернулась. Жаль, ножа нет, чтобы колбасу порезать, но, может быть, Алисия его с собой прихватила?
— Алисия, у тебя, случайно ножа нет?
— Есть! – гордо ответила чумазулька и унеслась на край поляны, где валяется какой-то мешок. Алиска, всё так же, бегом вернулась, теряя на ходу ботинки, и торжественно вытащила из «мешка» кривой обломок ножа, два варёных яичка, соль в листе лопуха и глиняный кувшиник, размером с гранённый стакан.
Быстренько шлёпаю бутерброды. Эх, маслица бы сейчас. Сливочного... Но, чего нет – того нет. Обойдёмся.
Через пару минут мы приступаем к трапезе. Вяло сосу конфетку и наблюдаю за своей новой знакомой. Алиска метёт всё подряд, особо налегая на хлеб и колбасу. Набивая рот едой, Алиска пытается рассказать про то место, куда я попала.
— Раньфе такиф как ты не фыло. А потом как дождь с неба посыпались. И фсе ф лес. Ражфные были... и шлые, и доблые, и рукодельницы. – Алиска доела третий бутерброд, но не осмеливается взять ещё один. – Потом староста всех на главной площади собрал и приказал ходить в лес и искать пришедших. Говорит, они суету наводят, а чтобы не наводили – надо их, значит, сразу к старосте приводить, а он нам золотой. Ты же пойдёшь со мной, дона Света? Мне страсть как нужен золотой.
— Пойду, пойду. Только позже. А ты ешь, не стесняйся.
Алиска благодарно кивнула головой и принялась уничтожать бутерброд за бутербродом, пока не осталось ни крошки. Потом глянула на меня и потихоньку перешла на печенье.
Так, понятно. Попаданка я, значит. Девчонка малая ещё, подробностей не знает, надо к старосте идти. Хошь не хошь, а надо.
Разламываю шоколадку напополам, вторую половину бережно заворачиваю в обёртку и убираю в сумку. На будущее. Вдруг тут нет шоколада, а я без него грущу и впадаю в депрессию. Вторую половинку отдаю Алиске. Та бережно берёт незнакомое лакомство, аккуратно откусывает малюсенький кусочек и замирает. Я, улыбаясь, наблюдаю, как меняются эмоции на её лице. Опасение, удивление, удовольствие. Алиска в считанные секунды уминает лакомство и благодарно смотрит на меня.