"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10 (СИ)
Невероятно! Я подумал, что обманулся, должно быть просто случайно коснувшись подушки. Я обнял ее, пытаясь повернуть ко мне лицом, и мои пальцы погрузились в мягкое, дряблое и дрожащее желе… ее живота.
— Вы солгали! — воскликнул я. — Вы гораздо старше, чем говорите, у вас увядшее тело! Меня обманули!
Она соскочила с кровати, испугавшись моей напыщенной английской тирады. Какое жульничество! Я спрыгнул следом и сорвал с нее все покровы, за которые она хваталась, как утопающий за соломинку, обнажив плоть своей нареченной во всем ее безобразии. Усохшие, опавшие груди, обвисший жирный живот с морщинистой кожей…
— Тьфу! — с отвращением воскликнул я.
Она глянула на меня, прищурив глаза.
— Тьфу! — плюнула она в ответ, показывая на мое мужское копье, свисавшее из-под задравшейся ночной рубашки. — Тьфу! — повторила она и выставила мизинец, явно намекая на размер моего достоинства, и разразилась смехом.
Засим последовал поток отвратительного немецкого карканья, очевидно, госпожа Клеве поносила меня на чем свет стоит.
А почему бы моему фаллосу и не оставаться маленьким и съежившимся при виде ее уродства! Кудахчущая старая карга! Я не принял насмешек на свой счет, а взял и запихнул себе подушку под ночную рубашку, чтобы показать ее раздутое уродливое пузо, но она лишь рассмеялась еще громче. И мне тоже не удалось удержаться от смеха. Странно, но смущения я не испытывал. Напротив, эта странная особа развлекла меня, и я чувствовал себя в ее присутствии на редкость свободно. Раньше у меня не бывало такого с женщинами. Наши смешки становились все громче и безудержнее, и вскоре мы оба начали задыхаться, сотрясаясь от хохота.
Потом постепенно веселье утихло, и мы серьезно взглянули друг на друга. В тусклом свете камина, обычно скрывавшем женские недостатки, Анна выглядела еще уродливее и страшнее. Нет, не страшнее, поскольку я уже не боялся ее, как и она меня. Но… Боже милостивый, в какое же нелепое положение я попал! Официально я женат, однако спать с супругой решительно не смогу. А сие, увы, совсем не забавляет.
Я печально понурился и надолго застыл, закрыв лицо ладонями. На меня вдруг навалилась жуткая усталость. Мне хотелось забыться сном, голова начала кружиться. Искоса взглянув на Анну, я увидел, как настороженно она следит за мной, точно птичка за кошкой.
Она все-таки боялась меня. Я присмотрелся к ней повнимательнее, тайно рассматривая ее лицо в щелки между пальцами, и заметил на нем выражение дурного предчувствия, смешанного с животным страхом. Тут мне вспомнилось, как Уилл рассказывал о людской молве, приписывающей дерзкий ответ на мое возможное сватовство Кристине Датской: «Первая королева умерла, ибо он разбил ей сердце; вторую он несправедливо казнил; а третью убил плохой уход после родов». И еще: «Однако, если бы я имела две головы, то одну из них могла бы предоставить в распоряжение кровожадного английского короля». Я подумал, что Уилл сам сочинил эти глупые шутки, и посмеялся над ним. Но сейчас мне пришло в голову, что они могут быть правомерными.
Уилл:
«Могут быть правомерными»! Ах, Генрих, Генрих! Неужели ты столь глух и слеп, раз не понимаешь, кем стал в глазах всей Европы? Когда ты посылал своих представителей подыскать очередную невесту, никто уже не считал тебя завидным женихом. Развод сделал свое дело. Ни одна приличная девица не хотела выходить за тебя замуж! Все они боялись, что это будет стоить им жизни, — по меньшей мере сложилось мнение, что над тобой тяготеет проклятие, из-за которого, возможно, даже помимо твоей воли гибнут королевы Англии. К счастью, в герцогстве Клеве жили столь замкнуто и леди Анна так мало знала об английских сплетнях, что ее брат согласился на ваше предложение. Увы, Генрих, я вовсе не шутил. Более того, я умолчал о самых обидных и злых выражениях… и процитировал лишь те, что повторялись чаще других!
Генрих VIII:
Но что могли знать сплетники?! Они понятия не имели, о чем судачили. И вообще, почему все обычно встают на сторону женщины? Екатерина умерла не оттого, что я «разбил ей сердце». Ее сгубили отрава Анны и собственная глупая гордость. Если бы она вошла в мое положение и смирилась со своим, то никогда не закончила бы свои дни на болоте! Ведь она могла бы купаться в роскоши, радоваться Марии, расцветающей у нас на глазах, и дожить в почете до глубокой старости. А Нэн… слава богу, что люди не узнали об истинной порочности ее души и не догадывались о ее ведьминском уродстве… Иначе бы их охватил страх и ужас и они лишились бы покоя на всю оставшуюся жизнь. Проклятие обезглавленной демоницы даже из могилы преследовало меня! А любимая Джейн! Господь забрал ее у меня, и одному Ему известно, что ради ее спасения я готов был отказаться от королевства. Народ сложил о ней балладу, и даже обо мне в то время отзывались с добротой. Почему же так губительно переменилось с тех пор общее настроение? Во всем виноваты происки Нэн… Она продолжает отравлять мне жизнь даже после смерти, хотя я сделал все возможное, чтобы лишить ее колдовской силы.
Я вдруг явственно ощутил ее присутствие. Ох, я слишком ослаб, чтобы прогнать ее призрак! Пытаясь избавиться от наваждения, я оторвал от лица руки и коснулся плеча Анны Клевской, явно напугав ее.
— Давайте спать, — предложил я, стараясь говорить спокойным и мягким голосом.
Даже не разбирая слов, она могла понять убаюкивающую интонацию. Робко улыбнувшись, Анна последовала за мной на наше нелепое, предназначенное для любви роскошное ложе. Мы натянули шелковистые покрывала. Это была самая спокойная ночь из тех, что проводили новобрачные со времен Марка и Изольды.
Мы проспали все на свете. В дворцовой церкви без нас отслужили утреннюю мессу. В соседнем зале томились слуги, приготовив новые наряды для утреннего туалета и серебряные чаши с пряным вином для услады нашего вкуса. В зале Тайного совета сидели Кромвель, Кранмер и адмирал, желавшие обсудить со мной подробно планы состязаний, турниров и пиров, традиционно устраиваемых после венчания. Они ждали меня с нетерпением и пылкостью — как компания школяров, внезапно прознавших об интрижке учителя. А я избегал их, изображая нерадивого, прогуливающего занятия студиозуса: нынче мы поменялись ролями.
Лучи тусклого январского солнца струились через окно в опочивальню, ничуть ее не согревая. Я глянул на спавшую рядом со мной Анну. Увы, она не стала менее безобразной. Лишенное сил светило милосердно смягчило глубокие рытвины ее оспин, подчеркнув более приятный цвет неповрежденной кожи. Анна тихо похрапывала с открытым ртом, выставив напоказ желтоватые лошадиные зубы. Однако ее вид уже не вызывал у меня отвращения. Теперь она казалась мне союзницей, странной спутницей по несчастью… подстроенному Кромвелем.
Да, это был его замысел. Я считал Крама верным союзником, но кем же он являлся на самом деле? Когда Уолси покинул двор, он очень уместно выплыл из безвестности, играя роль его посредника в запутанных финансовых делах, хотя такая небрежность представлялась нехарактерной для отставного канцлера. Ловко справляясь с разными поручениями, Кромвель превратился в важную персону — во всяком случае, его считали ответственным, заслуживающим уважения человеком. Гибель Уолси пошла ему на пользу. Благодаря ей он сумел втереться ко мне в доверие. Каким же образом? За счет бессовестных манипуляций с церковью. Ликвидация власти Рима — гениальное прозрение Кромвеля. Приручение английского духовенства — оригинальная задумка Кромвеля. Уничтожение монастырей — грандиозный план Кромвеля. Эти перемены сделали меня главой английской церкви, а монастырские богатства пополнили наследственную казну, опустевшую после войн с Францией. Но чего же в итоге добивался Крам? Никто ничего не делает без надежды получить особую выгоду для себя; теперь я понял это со всей определенностью, хотя раньше у меня бывали сомнения. В случае с Уолси его выигрыш был очевиден, и он, не скромничая, выставил свою победу напоказ. Хотя сам Кромвель не заслужил титулов, не жаждал разбогатеть, не развлекался с женщинами и не стремился достичь высоких рангов или должностей. Он не стал канцлером и не носил золотой цепи. Он не председательствовал в суде Звездной палаты или в парламенте. Ради чего же он так усердствовал? Как бы там ни было, ему удалось стать моим доверенным лицом, незаменимым советчиком и окрутить меня с этой фламандской кобылой — все это входило в его планы. Я знал Кромвеля достаточно хорошо, чтобы не сомневаться: он преследует определенную цель, поскольку никогда в жизни не делал ничего случайно. Поэтому мне оставалось лишь выждать время, приглядевшись к нему повнимательнее. А пока — я посмотрел на Анну — придется делать вид, что мы с ней стали мужем и женой. И тогда я выведу Кромвеля на чистую воду. Причем супруга поможет мне в этом…