"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10 (СИ)
«Не он ли подсказывает ему хитроумные ответы, — подумал я. — Сатана защищает своих должников».
Теперь я узнал все, что хотел. Мысленно я возблагодарил Христа за то, что Он явил эти знаки, открывшие мне глаза. Я пожелал Кромвелю спокойной ночи, но покинул его с тяжелым сердцем. Как же мне хотелось, чтобы на самом деле он оказался совсем другим человеком, ну почему, скажите на милость, самый талантливый из советников короля соблазнился ересью и жаждал установления порочной власти…
Несколько оставшихся до рассвета часов я пребывал в странной задумчивости, созерцая, как темнота опочивальни постепенно рассеивается и сменяется голубоватым туманом. Наконец из-за двери донеслись привычные утренние звуки: зевающие и потягивающиеся слуги принялись греть воду, чистить и раскладывать одежду, готовясь к ритуалу утреннего туалета.
Я спустил ноги с кровати, играя роль сонного человека, с трудом заставившего себя пошевелиться. Постанывая и ворча, я протер глаза и в ужасе глянул на руки. От них еще на редкость живо и мерзко пахло той самой изъятой из монастыря мазью.
— Воды! — крикнул я. — Воды!
На мой зов тут же явился камердинер с серебряным кувшином теплой благоухающей воды и круглым куском цветочного мыла. Мне так не терпелось избавиться от запаха Кромвелевой мстительности, что я, нарушив привычный порядок, немедленно погрузил руки в воду и стал неистово тереть их, даже не воспользовавшись маникюрными инструментами и губкой. Я снова и снова густо намыливал пальцы, и вскоре ароматная вода покрылась пеной, а кожу начало саднить. Зато теперь я чист! Потом я вытянул руки, чтобы слуга ополоснул их последний раз.
* * *Заседание Тайного совета я назначил на десять утра. Мне не терпелось дать важные поручения, сделать унизительное «признание» и покончить с этим делом. К завтрашнему утру, продолжал ободрять я себя, закончатся все неприятности.
Ожидая прихода советников, я сидел в пустом зале. Выбранный мной сегодня наряд, темный, почти траурный, был вполне уместен. Ибо день ожидался нерадостный. Согласно моему решению, Брэндон и Уайетт отправятся с сообщением к Анне. Что до моих «интимных откровений»… Пришлось созвать Тайный совет, дабы придать делу официальный статус. Хорошо, что оно станет известно ограниченному кругу лиц.
Первым явился Уильям Педжет. Флегматичный, бесцветный, но безотказный, он служил в Совете секретарем. Кашлянув, он отвесил мне глубокий поклон и тихо прошел на свое место. Сейчас придут более солидные персоны.
Не прошло и трех минут, как прибыл Уильям Питри, одетый неброско, в тускло-серое платье. Следом за ним вошли Одли и Садлер. Пока они рассаживались по местам, я невольно подумал о стайках нахохлившихся воробьев и других несчастных мелких птах, которые теснятся на голых ветвях в декабре.
А вот и благородные старцы в ослепительно пышных и дорогих нарядах. Норфолк, древнейший пэр Англии, облачился в роскошный бархат, Суффолк предпочел золотую парчу. Даже Гардинер, епископ Уинчестера и глава церковных традиционалистов, и его прихлебатель Райотесли нацепили яркие богатые облачения.
Наконец все собрались и расселись, приготовившись обсудить насущные дела. Они знали, что повестка дня будет необычной, раз заседание Тайного совета посетил такой редкий гость, как король. Я встал.
— Мои верные советники и подданные, — произнес я, подчеркнув слова «верные» и «подданные». — Я пришел сюда, дабы поделиться с вами тайной сердечной заботой.
На меня устремились встревоженные взгляды.
— Итак. — Я достал из папки соглашение. — Добросовестно подписав брачный договор и обвенчавшись с самыми благими намерениями, ныне я пришел к выводу, что заключенный мной брак не может быть признан законным ни в глазах Господа, ни по людским меркам.
Лица советников точно окаменели. Хорошо.
— Оказалось, что леди Анна Клевская не располагала полнотой прав на такое супружество. В детстве ее обручили с ныне здравствующим герцогом Лотарингским. Это и стало несокрушимой преградой…
Теперь приступим к самой трудной части. Господи, как же мне не хотелось больше ничего говорить!
— Наши тела, в подтверждение сказанного, отказались соединиться. Мы сохранили целомудренные отношения, так и не познав друг друга.
Послышался сдавленный смешок графа Саутгемптона. Его примеру последовали и остальные. Чем больше они старались подавить неуместное веселье, тем меньше им удавалось сохранять подобающую случаю серьезность.
Проклятые насмешники!
— Может, вы желаете узнать подробности? — резко спросил я.
Тут в зале воцарилась гробовая тишина, которой едва ли удостаивался обычный оратор.
— Что ж, прекрасно! — зловеще бросил я.
«Ничего не рассказывай, — говорил мой внутренний голос, но его, подначивая, перебивал другой: — Нет-нет, расскажи все! Превзойди их пошлые ожидания и ввергни в остолбенение».
— Впервые узрев опавшие груди леди Анны на брачном ложе, я понял, что она далеко не молода, их вялость и дряблая рыхлость кожи ее живота так потрясли меня, что я потерял как желание, так и мужество для дальнейших исследований.
Теперь уж наверняка сбылись их самые смелые чаяния.
— Таким образом, мы оба получили знак свыше, — спокойно заключил я.
Передо мной лежали два набора документов.
— Вот эти бумаги, — сказал я, похлопав по лежавшей слева пачке, — должны быть доставлены леди Анне, ныне проживающей в Ричмонде. Учитывая иностранное происхождение королевы, у нее может возникнуть неоправданный страх из-за непонимания всех тонкостей нашего языка. Условия соглашения, господа, более чем щедрые. — Я упомянул вкратце о ее новом титуле, привилегиях и доходах. — Посему я поручаю вам, Брэндон, и вам, Уайетт, сегодня же передать королеве данные документы.
Не дав советникам времени опомниться, я взял в правую руку другую стопку листов.
— А вот эти бумаги касаются церковных дел, — заявил я. — Их следует представить на рассмотрение и одобрение конвокации. Разумеется, церковь Англии признает наш брак недействительным, освободив нас обоих для создания новых брачных союзов.
Я кивнул Кранмеру, и он, приблизившись ко мне, забрал документы. Ах, как же нынче все отличалось от волокиты времен Уолси и того папского судилища с Кампеджио! Какой ясной и простой стала процедура развода. Мы будем свободны еще до захода солнца!
Члены Совета вяло потянулись к выходу, некоторые нерешительно топтались у стола, всем своим видом показывая готовность выслушать мои вопросы или надеясь получить добавочные пояснения к сказанному. Пояснения? Я выразился куда как прямо и гораздо откровеннее, чем позволил бы себе любой здравомыслящий человек.
«И решился я на это ради Екатерины, — подумал я, — Ради нее я подверг себя унижению и насмешкам, стал притчей во языцех».
Однако власть любви безумна и жестока. Осознав, что у меня нет иного выбора, я — сгорая от стыда — принес ей жертвенный дар, чем прекрасно доказал мою преданность.
XXVIII
Теперь оставалось ждать сообщений от Брэндона и Уайетта. Через несколько часов соглашение будет подписано… Некогда грандиозный, королевский развод превратился в скромное семейное дельце.
Я сбросил парадное облачение (приличествующее для обращения к Тайному совету) и, оставшись в батистовой рубашке, мгновенно почувствовал облегчение. Июньское солнце поднялось уже высоко и приятно согревало воздух. Нет, я не в состоянии сейчас торчать в душных покоях, занимаясь разбором государственных документов и прочей корреспонденции, требующей срочных решений и ответов. Мне захотелось выйти и немного прогуляться по садам Хэмптон-корта. Уолси уделял здешним цветникам такое большое внимание, что даже нанял садовника. Анна (проклятая изменница) высаживала на клумбы луковичные цветы в ту затянувшуюся весну, что она провела в Хэмптоне. А я не мог заставить себя присоединиться к ней и испытывал отвращение при одной мысли, что она будет рядом. Должно быть, нынче сады Хэмптона великолепны. И сегодня я был склонен проверить, так ли это.