Роковая одержимость

— Разум превыше материи, – сказала я себе. — Боли не существует, если ты отказываешься в нее верить. Дэймон жив и нуждается в твоей помощи, так что сделай это сейчас.
 Я засунула пульт в рот, чтобы было что прикусить. Не раздумывая ни секунды, я опустила нож с такой силой, на какую только была способна.
— Блядь! – закричала я.
 Было чертовски больно, но это не помогло, и я ударила ножом еще два раза, пока не отсекла мизинец.
 Черт. Расчленять себя было больно.
 Не то чтобы у меня был большой выбор. Я беспрестанно звонила Дэймону, пока пробовала многочисленные комбинации, чтобы отстегнуть наручники. Его день рождения. Мой день рождения. День нашего знакомства. День нашей свадьбы. Любая комбинация, которая могла бы что-то значить.
 В конце концов, я осознала, что Дэймон выбрал случайные цифры без всякого смысла, предвидя мою попытку залезть к нему в голову и разгадать код.
 Это было удручающе находчиво.
 Затем его слова, сказанные в тот первый раз, когда он заковал меня, зазвучали у меня в голове.
  Единственный способ снять эти наручники без кода - отрубить себе пальцы. 
 Кровь капала из моей открытой раны, а лезвие ножа блестело от ярко-красной жидкости. Повозившись с наручниками, мне удалось вытащить руку из отверстия.
 Наконец-то.
 Часть моего отрезанного мизинца лежала на тумбочке. Я схватила его и бросилась на кухню, чтобы положить в зип пакет и наполнить его льдом. За мной тянулся кровавый след. Ругаясь под нос, я схватила кухонную тряпку и туго обмотала ею то, что осталось от моего мизинца.
Лучше бы ты был жив, Дэймон. Я кричала в своей голове, потому что альтернативой был вариант, который я отказывалась рассматривать.
 Сунув ноги в первую попавшуюся пару шлепанцев, я изо всех сил забарабанила во входную дверь.
— Люк! Мне нужна твоя помощь! – заорала я. Люк был начальником охраны Дэймона. Я познакомилась с ним во время полета в Вегас. Я предполагала, что Дэймон не доверил бы наблюдение за мной никому, кроме Люка.
 Но он не ответил. Несомненно, он получил инструкции не выпускать меня из дома и игнорировать мои мольбы о побеге.
 Однако я также готова поспорить, что Дэймон сказал Люку, что убьет его голыми руками, если со мной что-нибудь случится. Мне пришлось пойти на крайние меры и изобразить девицу в беде.
 О чем я, черт возьми?
 Мой муж, возможно, мертв, а я только что отрубила себе палец, чтобы добраться до него.
 Я была чертовой девицей в беде.
— Люк, – завопила я во всю силу своих легких. — Я сильно поранилась. Я отрубила себе палец, пытаясь отрезать…
 Я ужасно готовила и не могла придумать, что бы я отрезала, кроме члена Люка, если бы он не выпустил меня прямо сейчас.
— Вы в порядке, миссис Максвелл?
 Его ответ последовал незамедлительно, в голосе прозвучала обеспокоенность.
— Нет! – заорала я. — Я истекаю кровью. Нам нужно ехать в больницу.
 Дверь распахнулась. Мужчина с короткой стрижкой, одетый так, будто пробовался на роль в «Люди в черном», казалось, окаменел от открывшегося перед ним зрелища. Его взгляд упал на мою руку, плохо замотанную в окровавленную тряпку. Затем он увидел разделочный нож, который я держала в одной руке, и пакет со льдом и отрубленным мизинцем - в другой.
 Я приставила нож к его горлу, прежде чем он успел произнести хоть слово.
— Отведи меня к моему мужу прямо сейчас.
Глава 37
Поппи
 Непрерывный писк раздражал мои уши, настойчивый звук пробивался сквозь закрытые веки. Какофония голосов только усугубляла ситуацию. Не злобных, которые звучали в моей голове, постоянно подстрекая к хаосу, а тех, что раздавались снаружи.
  Мама. 
 Ее голос смешивался с голосом мужчины, которого я не смогла определить. Судя по звукам, мы находились в больнице, и он был моим лечащим врачом. Они обсуждали лечение и последующий уход. Исходя из их разговора, я поняла, что нахожусь под сильным воздействием лекарств. Несмотря на желание поджечь это место с требованием увидеть Дэймона, мои губы отказывались шевелиться. Глаза тоже не открывались.
 
 Что за чертовщину мне вкололи?
 И, что еще важнее, где Дэймон?
 Закончив с докладом о моем состоянии, доктор строго произнес:
— Миссис Трималхио. Мне нужно обсудить еще один важный вопрос. Персонал сказал мне, что сегодняшнее поведение вашей дочери было неприемлемым. Еще одна подобная вспышка, и мы будем вынуждены рассмотреть вопрос о психиатрическом отделении.
 Что ж, это навеяло теплые воспоминания о каждом директоре из моих школьных дней.
— Что она сделала? – осторожно спросила мама.
— Она сломала кофейный столик после того, как ей сообщили о том, что ее мужа здесь нет, и завалила одного из наших сотрудников, когда он попытался осмотреть ее поврежденную руку.
— Это моя Поппи. – Мама издала короткий смешок, прежде чем быстро прочистить горло. — Простите, это не смешно. Я возмещу ущерб.
 После того, как я приставила разделочный нож к горлу Люка, я рассказала, что произошло и потребовала отвести меня к Дэймону. Люк был убежден, что я не воткну нож ему в горло. Самоуверенность была излишней. Я сдержалась только потому, что он без боя отдал свой телефон и ключи. Я бросилась к его машине. Люк последовал за мной, держа пакет с моим пальцем. Он попытался сесть за руль, и мне пришлось снова пригрозить ему ножом, потому что он не согласился бы вести машину на необходимой скорости в девяносто миль в час.
 Пока я ехала в больницу, я позвонила в полицию и сообщила последнее известное местонахождение Дэймона. Я также позвонила в больницу. Никто по имени Дэймон Максвелл к ним не поступал. Сотрудники утверждали, что слышали выстрел, но, не найдя на территории ни жертвы, ни стрелка, списали это на выхлопные газы. Никто ничего не видел, и, что очень удобно, ни одна камера не была направлена на эту часть парковки.
 Еще более удивительным было то, что Парис выписался из больницы еще вчера.
 Люк вызвал своих людей, попросив всех собраться у госпиталя и обыскать территорию. Тем временем я ворвалась в больницу в поисках Дэймона. Но Люк, предатель, ополчился на меня и заставил показаться врачу из-за отрубленного пальца - что-то о том, что Дэймон убьет его голыми руками, если со мной что-нибудь случится.
 Достаточно сказать, что я не сдалась без боя. Последнее, что я помнила, это перевернутый кофейный столик. Я бы снова подняла шум, если бы могла открыть рот.
— Когда я смогу забрать свою дочь домой? – спросила мама.
— Мы оставим ее под наблюдением на несколько дней. Приживление пальца - простая процедура. Но меня беспокоит ее психическое здоровье.
— Мы можем что-нибудь сделать?
— Постарайтесь успокоить ее. Я не хочу давать ей еще одно успокоительное в ее состоянии.
 Каком состоянии?
 С маминой стороны повисла короткая пауза.
— Есть ли возможность включить «Двенадцать ужасных убийств» на телевизоре в палате?
 В голосе мужчины звучало удивление.
— Миссис Трималхио, я сильно сомневаюсь, что фильм о насилии сейчас уместен.
— Он ее успокаивает.
 Мужчина казался раздраженным из-за семьи фриков, к которой его приставили.
— Я имел в виду, попробуйте говорить то, что она могла бы найти утешительным.
— Конечно. Спасибо, доктор.
 После короткого прощания послышались тихие шаги по направлению из комнаты.
 Знакомый запах окутал меня, когда пара губ коснулась моего лба.
— О, Боже, Поппи. Я должна была быть рядом с тобой.
 Меня больше не заботила наша ссора. Я едва помнила о ней. Это случилось так давно. Мой разум был сосредоточен на единственной цели.
 Я заставила себя шевелить губами, но не издала ни звука.
— Ты пытаешься что-то сказать, Поппи?
 Я попробовала еще раз, но безуспешно. Попытка разлепить глаза оказалась ничуть не лучше. Проклятье.
— Шшш. – Мамина рука успокаивающе погладила меня по волосам. — Все хорошо. Не заставляй себя.