Освобождение Ислама
С другой стороны, это люди, уже на протяжении многих столетий отлученные от мусульманской власти и мусульманских законов. И надежно на протяжении все тех же столетий являющиеся проводниками западного, в том числе и российского влияния в просторы Азии, в исламский мир.
Сегодняшние мусульмане России к политической активности пробудились одновременно с распадом СССР, выведшим за пределы политического пространства, управляемого из Москвы, примерно 50 млн. последователей ислама.
Правда, здесь необходима оговорка. Эту цифру, как, впрочем, и практически любые подсчеты количества верующих, зачастую подвергают сомнению под предлогом якобы некорректности понятия “этнический мусульманин”. Строгие критики заявляют, что, дескать, нельзя называть мусульманами тех, кто не практикует пост, намаз или плохо представляет основы вероучения.
Однако на рациональном уровне простая логическая правильность этих положений не всегда подтверждается правильностью мистической – достаточно привлечь в качестве аргумента слова из Корана, вспомнить позицию пророка Мусы, перед лицом фараона подчеркнувшего, что он намерен вывести из плена всех без исключения евреев, независимо от того, придерживаются они ханифии или находятся в плену языческих заблуждений. Установка пророка была следующей: “Выведем всех своих, а там разберемся”. И когда народ Израиля был выведен из фараонова плена, он напомнил им основы авраамического вероучения. И только после того как значительная часть евреев отказалась вернуться в единобожие и отпала, пророк вручил оставшимся мечи, “благочестивые убили грешников”.
Но “исход от фараона” – не только эпизод истории евреев. Это и важнейший момент бытия всех единобожников. Недаром именно Исход подробнейшим образом воспроизводится в Коране. Поэтому если вернуться к упомянутому, то, казалось бы, все верно: мусульмане – это те “хорошие”, которые знают Коран, делают намаз и т.д. Но на самом деле такой подход – всего лишь чистоплюйский подход людей, умывающих руки в отношении судьбы своих заблудших братьев, которым не повезло в духовном смысле.
Священный Коран дает объяснения тому факту, что не все люди являются одинаково верующими. Наличие веры или ее отсутствие, следование прямому пути или сход с него – воля Аллаха. Но мы, мусульмане, не имеем права игнорировать тех, кто генетически и традиционно включен в состав уммы. Мы обязаны вывести их из страны фараона, а уж потом решить их духовную судьбу.
Данные о 50 млн. мусульман СНГ основываются на кораническом принципе интегральности уммы, печати света Мухаммеда, ложащейся на любого, кто через своих родителей, через принятие его предками шахады (исламский символ веры) взят в ханифию (традиция единобожия). И до тех пор, пока его не окликнули, не напомнили, кто он, и он, в свою очередь, не отказался, мы не вправе исключать его.
Ведь ислам, как и все, относящееся к авраамической традиции единобожия, – это не религия в индивидуальном значении этого слова. Верующие просто не имеют права перед лицом Аллаха действовать по принципу “Я услышал призыв, я верующий, я практикую, а вы как хотите”. Ислам – это гражданство. Человек может быть кем угодно, но если он родился в данном гражданстве, то находится под определенным покровительством. И до тех пор, пока он не совершил прямой измены, к нему будут взывать и напоминать о его обязанностях.
Самое серьезное противоречие существования российских мусульман – это то, что для них одна легитимная правовая система (государственная) почти что исключает другую, шариатскую. И в этом смысле те бесспорно крупные исследователи, которые пытались разобраться в этой проблеме (например, Леонид Сюкияйнен в “НГ”), не совсем точны в своих определениях взгляда ислама на мир как на биполярное пространство – мира ислама (дар уль ислам) и мира войны с неверием (дар уль харб). В действительности существует три мира: мир неверия (дар уль куфр), мир войны (дар уль харб) и мир ислама (дар уль ислам).
Мир войны – это зона, в которой происходит столкновение с куфром. С точки зрения исламского права США, Франция или Англия являются в чистом виде миром куфра. В то же время, например, Иран – мир ислама. Многие же страны, традиционно считающиеся исламскими, на сегодняшний день представляют собой дар уль харб (мир войны). Правительства этих государств находятся в руках неверных. Классический случай такого рода – Алжир и Египет. Если прозападные, антиисламские светские элементы захватывают власть и начинают систематические преследования так называемых исламских радикалов – страна переходит из мира ислама в мир войны.
Россия относится не к дар уль куфр, но к дар уль харб. Во-первых, потому, что мусульмане испокон веков живут на этой земле как на своей собственной, а во-вторых, потому, что в данном регионе у мусульман существуют свои цели и задачи, которые они могут и должны достигать своими усилиями.
К таким целям и задачам относятся, бесспорно, задачи влияния на внутреннюю и внешнюю политику того государства, гражданами которого они являются.
С точки зрения классического исламского права компактно живущий мусульманский народ не может и не должен подчиняться неверию и руководителям неверия. И подпадание под власть немусульман является историческим наказанием за отклонение от прямого пути. Священный Коран так прямо и говорит об этом: “А если отклонитесь с прямого пути, то Я вручу власть над вами неверным”.
Но реалии истории таковы, что различные компактные группы мусульман вынуждены входить в состав империи, управляемой немусульманами. А значит, эти группы должны и обязаны ставить перед собой задачи лоббирования интересов ислама.
Но, с другой стороны, присмотревшись, например, к программе первой из исламских партий на пространствах сначала СССР, а потом и СНГ – к программе Исламской партии возрождения, организованной в 1990 году и ныне ставшей достоянием истории, мы заметим в ней немало культурно-автономистских требований, таких как требование ввести пятницу в качестве выходного дня в районах, населенных мусульманами, и полное отсутствие требований политических. Этот религиозно-культурный автономизм, который вполне можно определить по его основной составляющей как “синдром пятницы”, уже тогда вызывал недоумение у наблюдателей, задавшихся вопросом: “А стоило ли создавать политическую партию для выдвижения требований, достойных всего-навсего культурно- просветительских кружков?”
Проблема в том, что люди, занимающиеся политикой от ислама, как правило, просто- напросто не знают, что делать. И когда они пытаются выйти из этого тупика, их фантазия не идет дальше пресловутой пятницы. Хотя, по сути дела, это выдает их примитивный внутренний маргинализм и колоссальную ущербность. Так же, наверное, робинзоновский Пятница всерьез отвоевывал себе право на ношение камзола на голое тело во время великосветских раутов своего хозяина.
Эта трагикомическая ситуация будет повторяться снова и снова, до тех пор пока в сознании исламских политиков не возобладает глобальный масштаб подлинного исламского проекта.
Политическая жизнь ислама должна стать частью политической федеральной жизни. И это должно осуществляться не исходя из попыток угодить Центру в его формировании системы наилучшего управления страной. Нельзя обслуживать интересы тех, кто давно уже и полностью враждебен исламу, тех, кто предался Западу.
Опыт зарубежных политических исламских организаций (в частности, в Египте и Алжире) показал, что безоглядное использование парламентских технологий и вера в демократические государственные институты являются губительными для исламской политики. Надо понять, что мир стоит на пороге новой социологии и новой политики, предполагающих постепенный переход к главенству общественных систем, инспирированных религиозно-политическими доктринами, над системой бюрократических государств. И по мере того, как мировая ооновская бюрократия будет подменять собой традиционные национальные бюрократии, будет нарастать и давление общественных движений, подобных казачьим союзам в России или движению “Талибан” в Афганистане.