Его пленница

— А ты раньше бывал в здешних местах?
Вот он, самый нейтральный и самый невинный вопрос, который она только сумела придумать.
— Несколько раз… еще школьником, — ответил он, зевая. — У родителей одного моего одноклассника был здесь дом, и они часто приглашали меня погостить на каникулы.
— А со своей семьей ты каникулы не проводил? — осторожно спросила Айлин.
— Полковник получал частые назначения за границу. Сначала я ездил с ними, но когда пошел в школу, меня оставляли в Штатах.
— Полковник?
Заинтригованная, Айлин забыла о своем твердом намерении не задавать личных вопросов.
Алек приоткрыл глаза.
— Мой отец. Сейчас он уже в отставке.
— А-а… — Айлин на мгновение приумолкла. Честно сказать, она не ожидала, что он пустится с ней в откровения о своих школьных годах. — Выходит, отец у тебя тоже военный?
— И отец, и дед, и прадед… и далее вглубь веков. — Он рассмеялся. — Но я, к несчастью, не поддержал семейную традицию. Во всяком случае, не так, как от меня ожидали. Папа думал, я пойду по его стопам и стану кадровым офицером, а я вот…
— И как он это воспринял? — спросила Айлин, испуганно покосившись на Алека.
А вдруг он опять взорвется. Но он лишь улыбнулся.
— Пришел в ярость. Едва меня не придушил. — Он усмехнулся, видимо, вспоминая, как все было. — Но, к счастью, Роджер, мой брат, за меня вступился. Он уже в ранге майора, и у него есть все шансы продвинуться дальше… Так что отец еще может стать младшим по званию.
Выходит, сын пошел в отца, заключила про себя Айлин. Отец Алека тоже, как видно, привык, чтобы все беспрекословно повиновались его приказам.
— У тебя только один брат? — спросила она.
— Один брат и одна сестра… замужем за генерал-лейтенантом.
— А мама?..
— Она умерла, когда мне было десять. — Он ехидно прищурился. — А ты не записываешь в свой блокнот?
Она покачала головой.
— Прошу прощения. Я не из праздного любопытства, — она действительно не ожидала, что Алек будет так откровенничать. — Просто… знаешь, с тобой так трудно разговаривать.
— Правда?!
Похоже, он искренне изумился.
— Да. — Айлин неуверенно улыбнулась. — Легче воду выжать из камня, чем из тебя — слово.
В серых глазах сверкнула искорка настоящего веселья.
— Я и не думал, что выгляжу таким поросенком.
Айлин всмотрелась в его лицо, и ее сердце забилось чаще. Она никуда не пропала, эта жаркая искра…
— Наверное, привычка сказывается, — пролепетала она нетвердым голосом. — Поэтому и решил уединиться здесь!
— И ты, кстати, тоже. — В его глазах снова мелькнуло подозрение. — Не самое подходящее место и время для отпуска.
— Я, в общем-то, не совсем в отпуске. Мне пришлось съехать с квартиры… в Нью-Йорке… У меня не было денег, чтобы платить… Я теперь безработная, — нехотя призналась она.
— Уволилась?
Он приподнял бровь в насмешливом недоумении.
— Выперли.
— Вот как?
— Я не вписывалась в новую политику издательства, — не без гордости заявила Айлин, ощущая себя чуть ли не великомученицей, пострадавшей за идею.
Он расхохотался.
— Только не говори, что виной тому твоя журналистская принципиальность и кристальная честность.
— Вот именно, они, — обиделась Айлин, и ее голубые глаза потемнели от ярости. — Но с тобой все равно бесполезно спорить: ты вбил себе в голову, что все журналисты — стадо оголтелых мерзавцев, и тебя уже ничто не переубедит. Наверное, еще никому не удавалось заставить тебя признаться, что ты в чем-то не прав.
— Ну почему, кое-кому удавалось, — признался он, загадочно улыбнувшись.
В машине вдруг стало жарко. Айлин заставила себя вспомнить о цели их поездки и потянулась, чтобы включить зажигание. Двигатель капризно чихнул, но все же завелся…
Хорошо, что Айлин заранее настроилась на то, что в больнице они застрянут надолго. Сначала им пришлось дожидаться врача, потом — сестру, чтобы сделать рентген. Потом они долго сидели в приемном покое, дожидаясь, когда врач посмотрит снимки и поставит диагноз.
Алек Истлейн… Наконец-то Айлин узнала его настоящее имя. Она слышала, как он назвал себя в регистратуре. Значит, его отец — Норман Б. Истлейн, гроза современных проектировщиков и архитекторов. Неудивительно, что он рассвирепел, когда его сын поступил в армию простым солдатом.
В приемном покое было тепло и тихо, и Айлин разморило. Глаза закрылись сами собой… Она даже видела сон — сумбурный и отрывочный — все впечатления прошедшего дня слились в вихре образов, стремительно сменяющих друг друга. Там, во сне, она просила у Алека прощения за какой-то серьезный проступок… хотела загладить вину, но никак не могла вспомнить какую. Но что бы она ни делала, получалось только хуже. Последнее, что ей приснилось, недавняя сцена на лестнице. Айлин сорвалась со ступеньки, начала падать… и, вздрогнув, проснулась.
Рядом с ее стулом стояла каталка, на которой полулежал Алек, насмешливо глядя на нее.
— Большое спасибо за компанию: я очень весело провел время, — сообщил он. — Ты так забавно храпела последние полчаса.
— Я не храплю! — смутилась Айлин.
Ей стало вдруг неудобно. Когда люди спят сидя, у них всегда такой глупый вид… А если у нее еще был открыт рот…
— Нет, храпишь. Вернее, тихонько посапываешь… как садовая соня. Что тебе снилось?
— Ничего, — поспешно выпалила Айлин.
Еще не хватало, чтобы Алек догадался, что ей снился он.
К счастью, именно в этот момент в приемный покой вошел врач.
— Ну, могу вас обрадовать. Ничего серьезного, — начал он бодрым тоном. — Во всяком случае, кости целы. Но у меня есть подозрение, что вы повредили хрящ. Попробуем наложить закрепляющую повязку, чтобы предотвратить возможный вывих. И вам какое-то время придется поберечься и не нагружать ногу. Думаю, все будет нормально. Только в море вам лучше не выходить. Недельки две-три отдохните.
Алек кивнул, и только плотно сжатые губы выдавали его досаду.
— Утром я позвоню Льюку… точнее, часа через два, — усмехнулся он, взглянув на часы. — Ладно, я сейчас вызову ассистента. Он вам наложит повязку. Хотите какое-нибудь обезболивающее?
Алек покачал головой.
— Нет, спасибо. Я терпел и не такую боль.
Врач понимающе хмыкнул, — он видел многочисленные шрамы Алека, свидетельствующие о былых ранениях.
— Да уж… Но знаете, наше тело… у него есть свой предел прочности. Может быть, вам пора начать бережнее относиться к себе.
Алек ехидно покосился на Айлин.
— Да, наверное, — согласился он. — Но у всех неприятностей есть одно хитрое свойство: они, как правило, настигают тебя тогда, когда ты меньше всего этого ждешь.
Айлин одарила его уничижительным взглядом — она решила не принимать намек на свой счет. Врач ушел заниматься с другим пациентом, а через несколько минут в приемный покой заявился медбрат и принялся с шутками и прибаутками прилаживать Алеку повязку. От его неумолчной болтовни у Айлин разболелась голова.
— Ну вот, все в лучшем виде, — заключил медбрат, закрепляя последний ремешок. — Одевайтесь. Ваша жена вам поможет.
Айлин резко выпрямилась на стуле.
— Я не…
— Да, конечно. — Алек ослепительно улыбнулся Айлин. Он встал с каталки, опираясь на костыль, который ему здесь выдали, и подхватил свои джинсы. — Поможешь мне… дорогая?
— Я ему не жена! — яростно бросила Айлин в лицо обалдевшему медбрату. Затем вскочила со стула и вырвала джинсы у Алека из рук. — Ладно, давай…
Ей пришлось наклониться, чтобы ему помочь. Алек положил руки ей на плечи. Кажется, ему нравится этот спектакль, не без горечи отметила про себя Айлин, как-то очень уж остро осознавая, что он стоит перед ней в полуголом виде. Она не могла не заметить, какие крепкие мышцы у него на ногах, светлые волоски на загорелой коже… Шрамы от того пулевого ранения и последовавших затем операций все еще были заметны. Но Айлин смотрела отнюдь не на шрамы. На Алеке были синие трусы в обтяжку, и это пикантное зрелище возбудило ее богатое воображение. У нее даже во рту пересохло…