Морок Париса (СИ)

–
— Хэйвуд оказался очень полезным. Немало поведал нам. Брэда мы тоже арестовали. По словам Хэйвуда, он их человек. Мы также взяли женщину, которая убила Леланда. Она призналась. — Он посмотрел на Грира. — Так что ты чист, око Митры.
— Мне пора, — сказал Грир. Руди Сеймур стоял рядом с ним с чашкой мятного напитка. — Рори сам знает, что делать.
— Что ты собираешься делать дальше? — спросил Руди.
— Встречусь кое с кем и отправлюсь в Парис.
Руди Сеймур задумчиво посмотрел на него и передал кожаный кошель, туго набитый золотом.
— Не похоже, чтобы тебе этого хватило.
Грир невинно улыбнулся.
— Я верный служака, — сказал он, подмигивая Руди. — Особенно, когда представляется возможность огрести немного деньжат.
— Может быть, ты передумаешь? — спросил Сеймур. — Парис быстро надоедает.
— Береги себя, Руди, — кивнул Грир, — если надумаю вернуться, обращусь к тебе.
На лестнице Грир наткнулся на Мерит.
— Ты согласился на работу, которую тебе предложили, Грир? — спросила она.
Он посмотрел в её серьёзные глаза и покачал головой.
— Я уезжаю в Парис.
На её лице отразилось разочарование.
— Что ж… тебе лучше знать, — сказала она. — Жаль.
— Пока, Мерит. Мы ещё встретимся.
–
Большая, холодная луна заливала светом ровную дорогу.
Грир зевнул. Ему адски хотелось спать, но дело не терпело отлагательств. Он пошевелил уздой, и конь прибавил шагу.
Временами он осматривался, чтобы убедиться, что за ним не следят. Руди Сеймур не дурак, и Грир не сомневался, что они с Рори догадались, что он что-то задумал.
Но это был его последний шанс. Если ему не повезёт сегодня, придётся пересмотреть планы насчёт Париса. Едва он услышал, что Мэтти скрылся, он напряг свою память и вспомнил, что Эдун упоминал дом возле Залива Укуса.
— Чудесное место для любителей морских прогулок и контрабанды, — рассказывал Эдун с усмешкой. — Одинокий домик среди скал, и ни души кругом.
Грир помнил усмешку Эдуна. Это был единственный шанс. Если Мэтти собрался бежать морем, он обязательно засел там.
Мысли Грира вернулись к Мерит. Рори намекнул ему, что не будет возражать, если он женится на ней. Грир нахмурился. Семейная жизнь и служба чиновником не для него. Каждое утро ходить в военное ведомство, по вечерам возвращаться домой ему не по душе.
Он проехал мимо донжона и свернул к побережью. Одинокий страж на городской стене проводил всадника глазами и остался стоять под крышей навеса.
Ещё немного, подумал Грир, и — либо повезёт, либо нет.
Конь вёз его по скалистой дороге. Где-то рядом шумело море. Грир остановил коня. Внизу пенились волны и стояла большая корабельная лодка. Грир осклабился. Значит, он чуть не опоздал.
Он увидел в стороне одинокий двухэтажный особняк, в окнах первого этажа которого горел неровный свет. Быстрым шагом он направился к нему и увидел в окнах силуэт мужчины.
Он положил ладонь на эфес кинжала. Он продвигался осторожно и бесшумно.
Грир подошёл к освещённому окну и прислушался. В доме было тихо. В лунном свете открытая дверь была хорошо видна. Он мягко подошёл к ней, сунул голову внутрь и снова вслушался в тишину.
Он зашёл внутрь, закрыл за собой дверь и зажёг потайной фонарь.
Мэтти в плаще и конопье стоял у камина, оцепенев от ужаса.
— Так и стой, — спокойно сказал Грир. Мэтти вздрогнул. С трудом дыша, уставился он на вошедшего. Осмотревшись, Грир немного успокоился.
— Теперь садись. Нам надо поговорить. — Мэтти не двинулся с места. Он пытался прикрыть что-то своим телом.
Грир подошёл ближе.
— Убери-ка руки, приятель — приказал он.
— Ты не можешь так поступать со мной, — пробормотал Мэтти.
— Ой, как могу, — ухмыльнулся Грир. — Ты решил смотаться.
Мэтти долго смотрел на него, потом убрал руку. На столе перед ним сверкнули два огромных, с кулак, огранённых рубина. Грир удовлетворённо улыбнулся.
— Сядь, тебе говорят — сказал он, — времени у нас мало. — Мэтти упал на лавку. Рука его оставалась на столе, рядом с рубинами. — Они мои, — прошипел Мэтти. — Но мы можем договориться, Грир.
 
— Да ну? О чём же?
— Я дам тебе один камень. Второй мне нужен для будущего.
Грир сел за стол.
— А вот будущего-то у тебя и нет, — оборвал его Грир. — Заруби это на носу. А рубины возьму я. И уйду с ними. На твоей лодке. А ты останешься здесь, в безнадёжном положении, без лодки. И без рубинов. Стража Рори уже едет сюда. Возможно, тебе и удастся скрыться от них, но ненадолго. Они найдут тебя. Можешь сказать им о рубинах. Да только тебе-то это не поможет. Твои руки в крови, ты — людоед и убийца, перекладина и верёвка заждались тебя, Мэтти.
Мэтти молча смотрел, как Грир подгребает рубины к себе. Грир засунул рубины в поясную сумку и встал.
— Но я могу предоставить тебе выбор. Я знаю — ты и раньше видел такие штучки. — Он всыпал в кружку с элем горсть белых порошковых шариков. Мы нашли их на квартире Мед Пеймлия. Это ведь ты отравил её, прежде чем разделать, как кролика? Ты, верно, сам знаешь свойство этого снадобья — действовать мгновенно и безболезненно? Теперь ты и сам можешь воспользоваться этим чудесным свойством. Только долго не раздумывай. Утебя чертовски мало времени. Я опередил стражу всего на три корпуса лошади.
Грир начал медленно отступать к двери.
— Прощай, Мэтти. Не стоит расстраиваться. Вся наша грешная жизнь — всего лишь игра. Ты проиграл, Мэтти, пришла пора платить по ставкам.
Мэтти не смотрел на него. Он смотрел на кружку со смертельным ядом, и его губы дрожали.
Грир быстро вышел из особняка, и бросился к морю.
Лодка покачивалась на волнах. Он шумно ударил вёслами по воде. Громкий звук должен был подействовать на Мэтти подобающим образом.
Грир вылез на берег и оттолкнул лодку в море. Снова прокравшись по дорожке к коттеджу, он взглянул через окно на Мэтти. Тот, как загипнотизированный, всё ещё смотрел на кружку.
— Открывай! — не своим голосом заорал Грир. — Стража!
Мэтти пришёл в себя, живо схватил кружку и в один глоток осушил её.
Грир без жалости наблюдал за ним. Он увидел, как его тело обмякло и свалилось на пол.
— За тебя, Мед, — прошептал Грир.
Он достал рубины и посмотрел на их игру в свете луны. Кошель с золотом Рори он отправил детям Мед Пеймлия. Эти камни, как выразился покойный Мэтти, были ему на будущее.
Прыгнув в седло, он осмотрел залитую луной дорогу. В Парисе, как и в Лондиниуме, можно быть одиноким, если ты предоставлен самому себе.