Реанимация солнца

– Нет!
Я дернулась в оковах так сильно, что едва не свернула себе шею.
«Нет, нет, нет! Это не могло быть правдой! Не… могло?»
Я отчаянно хотела не верить Ли Эбботу, но в голове почти против воли всплыли уклончивые ответы Кесселя и туманные намеки Рамона:
«Твоя мама всегда была… интересной феммой. Она умела закрывать глаза на неудобные вещи – что здесь, с твоим отцом, что там, наверху. На наркобизнес и прочие нелегальные дела как таковые ей было плевать, а вот то, что денег она с этого не видела, вызывало у нее глубокое возмущение…»
Могло ли это возмущение однажды перерасти в нечто большее? Могла ли она совершить предательство ради… Чего? Ради хорошей сытой жизни наверху? Ради статуса, кредитов и премиального вида из окна роскошных апартаментов?
Ответ напрашивался сам собой.
– Нет…
Отчим отстранился, наблюдая за моим смятением с нескрываемым удовольствием.
– Да, – равнодушно подтвердил Ли Эббот. – И, заметь, сделала это безо всякого… хм-м… содействия с нашей стороны. Как видишь, некоторые из вашего порченого вида могут быть разумны. Но, очевидно, не ты… – Он перевел взгляд на полицейских, стоявших позади стула, и коротко приказал: – Еще одну дозу. Немедленно.
– Но, капитан, – замялся было литианин. – Это может ее…
– Плевать, – отрезал Ли Эббот. – Мне нужны ответы, и прямо сейчас. Побочные эффекты не имеют значения.
Литианин не успел сделать и шага, как на запястье отчима вдруг пропищал коммуникатор, и почти одновременно с ним писк повторился за спиной – раз, два.
Сигнал тревоги?
– Капитан!.. – Полицейский, отправленный за сывороткой, обернулся. На лице его читалось растерянность и волнение. – Охрана сообщает…
– У меня есть ценная информация! – повинуясь наитию, завопила я, перекрикивая конец фразы и писк коммуникаторов. – Вашу базу сейчас ломают!
– Похоже, сыворотка таки вправила тебе… Что? – взревел Ли Эббот. – Ах ты!..
Отпихнув подошедшего полицейского, отчим бросился к рабочему столу, на ходу вынимая из нагрудного жетона ключ-карту. Тонкий чип втянулся в разъем системного блока. Развернулся голомонитор. Бронированные пальцы заплясали по виртуальной клавиатуре. Экран загорелся зеленым.
На несколько долгих секунд в кабинете повисло тяжелое напряженное молчание. Ли Эббот просматривал данные на всплывающих экранах. Полицейские ожидали распоряжений командира. Я следила за лицом отчима, подсвеченным зеленоватым сиянием, гадая, все ли я сделала правильно. Мысли об отце и предательстве матери все еще болезненными ударами пульсировали в висках, но прямо сейчас я задвинула их в дальний угол сознания. У меня еще будет время разобраться с этим… если выживу.
Экран мигнул, пропадая – и я столкнулась взглядом с Ли Эбботом, побелевшим от бешенства. Глаза отчима сверкали, пальцы до дрожи стискивали жетон.
Отчим преодолел разделявшее нас расстояние одним рывком. Удар был такой силы, что стул, специально предназначенный для удержания заключенного, едва не завалился на бок вместе со мной. Ли Эббот целился по губам, целился умело, со знанием дела – металлические фаланги разодрали кожу от щеки до щеки, косыми штрихами перечеркивая рот. Удивительно, что уцелели зубы, но крови все равно было предостаточно. Я торопливо сплюнула, чтобы не захлебнуться, когда отчим продолжит.
А он продолжит – в этом я не сомневалась.
– Ложь! – проорал он, брызжа слюной. – Сколько раз я учил тебя, маленькая дрянь? Не смей мне врать!
Я хрипло рассмеялась, с трудом проталкивая звуки сквозь опухшие разбитые губы.
– Зато какое у тебя было лицо. – Признание, подхлестнутое сывороткой, вырвалось само собой, и от того, что я наконец-то не сдерживала желание говорить, я испытала почти физическое облегчение. – Видел бы ты себя…
Последнее слово захлебнулось в новом ударе, но я уже не могла остановиться.
– Я тебе больше скажу, – продолжила я, распаляясь. – Скоро в твоем идеальном участке случится небольшое восстание шейдеров. Обрушится парочка стен, сбежит десяток заключенных, которых ты посадил под стражу по надуманным обвинениям. Как тебе такая правда, а, Эббот?
 
На этот раз стул не выдержал и опрокинулся на пол. Широкие подлокотники и высокая спинка уберегли меня от прямого столкновения с полом, но шейный захват едва не переломил гортань. Я закашлялась, жадно хватая ртом воздух.
Но от удара, как оказалось, пострадала не только я. Нежная литианская техника не выдержала жестокого обращения разошедшегося капитана. Я услышала глухой треск ломающихся механизмов, и металлические ленты вокруг запястий ослабли. Сердце радостно дрогнуло. Неужели вот он, мой шанс?
Ли Эббот раздраженно замахнулся, чтобы пнуть меня по ноге, но просчитался и ударил носком ботинка о днище стула.
– Жалкая лгунья! – завопил он. Очень хотелось надеяться, что от боли: отдача не всегда идеально подавлялась экзокостюмом. – Думаешь, я куплюсь на это во второй раз?
– Думаю, что ты тупой солдафон.
Бронированный сапог с силой впечатался в живот. Не сдержавшись, я всхлипнула от боли, но отчима это лишь подстегнуло к новым ударам.
Шисс, если так пойдет, Ли Эббот прикончит меня раньше, чем я успею сделать хоть что-то. Бессмысленный и жалкий конец. Я отсрочила его на десять лет, но в итоге это оказалось бесполезным. Кессель был прав…
Полицейские коммуникаторы вновь разразились тревожной трелью.
– Капитан Ли Эббот… – послышался голос сержанта.
– Что еще? Скажи этим бесполезным идиотам на охранном пункте, что я занят! И если они продолжат отвлекать меня по пустякам, я отправлю их прямиком на биржу труда, а вместо них закуплю партию роботов.
– Капитан, это не охрана. Сигнал из блока предварительного заключения. Лейтенант Элдридж докладывает о побеге.
Пинки прекратились. Отчим опустился передо мной на корточки и вцепился в отвороты разодранной рубашки, притягивая меня вплотную к своему лицу.
– Что все это значит? Кого ты притащила сюда, маленькая дрянь? Отвечай!
«Сейчас. Сейчас или никогда».
Набрав полный рот крови, я от души плюнула ему в лицо.
– Тварь! Шейдерское отродье!
Нащупывая рукой кнопку закрытия гермошлема, Ли Эббот отшатнулся, но я не дала ему подняться на ноги. Собрав все силы, дернулась вперед, вырывая из подлокотников металлические ленты, удерживавшие запястья, и вцепилась одной рукой в защитное стекло гермошлема, чтобы не дать ему закрыться. Будь у меня связь с шейдом, непременно выцарапала бы отчиму глаза или хоть как-нибудь подпортила ненавистную рожу. Вот только сейчас я была слабее нор-ра и, строго говоря, вряд ли могла причинить вред полицейскому в полном экзокостюме.
Но отчим, получивший неожиданный отпор от, казалось бы, совершенно беспомощной жертвы, не подумал об этом. Как не сообразил и того, что главной целью моего самоубийственного броска было вовсе не его лицо.
– Уберите ее от меня, уберите! – тонким голосом завопил бесстрашный капитан. – Вкатите ей блокиратор, наденьте наручники, замотайте в смирительную рубашку – что угодно! Быстрее!
Стряхнув оцепенение, полицейские наконец бросились помогать начальству. В предплечья вцепились крепкие руки, и меня вместе со стулом сдернули с поверженного капитана. Тяжелые металлические ножки протестующе заскребли по кафелю. Литиане охнули от натуги. Я придушенно захрипела – шейный захват снова сдавил горло.
Несколько коротких команд, и сломанный стул – какое облегчение – отключился. Я повисла в руках полицейских. Полминуты активной борьбы стоили мне последних сил.
Ничего, главное я сделала – тонкая ключ-карта, выдернутая из нагрудного жетона, была надежно зажата между пальцами. Осталось только передать ее Никс, а дальше – будь что будет.
Ли Эббот, тяжело дыша, поднялся на ноги. Ненавидящий взгляд отчима скользнул по нашим лицам – похоже, подчиненные, ставшие невольными свидетелями его позора, бесили его теперь не меньше, чем я.
– Заприте эту падаль в комнате для допроса, – распорядился он. – Я займусь ей после того, как решу проблему с ее сообщниками. И проследите, чтобы на этот раз она была полностью расположена к конструктивному общению.